Исмаил Шихлы - Буйная Кура

Чем больше Шамхал возбуждался, тем сильнее бледнел. Вот уж в раздражении он стал кусать кончики усов, лишь недавно отпущенных.

Сестра Шамхала Салатын, которая тоже оказалась тут, в комнате, почуяла, что сейчас может произойти нечто ужасное, и выбежала из угла, где сидела, дрожа от страха. Она бросилась к брату, упала на колени и обхватила руками его ноги.

- Стану я твоей жертвой, брат, не проливай в нашем доме крови. Это нечистый нас всех попутал. А твои руки чистые, не пачкай их в крови, брат.

Шамхал оттолкнул сестру, и она упала на пол. Перешагнув через Салатын и схватившись за рукоятку кинжала, Шамхал рванулся в глубину комнаты. Но сестра снова успела повиснуть на нем.

- Перейдут ко мне твои горести, брат, не разрушай наш дом, не губи. Отец изрубит нас всех на куски, да и от Ддма не оставит камня на камне.

Зарнигяр-ханум, видя, что месть близка, но Салатын путается под ногами и мешает, закричала на дочь:

- Отойди и не путайся под ногами у мужчины! - Она схватила девушку за косы и оттолкнула в сторону. - Не мешай, пусть он изрубит на куски эту суку, я сама выпью ее собачью кровь. Пусть она знает, что значит идти в чужой дом и воровать чужое счастье.

Салатын не сдавалась:

- Мать, у тебя трое детей, неужели ты хочешь, чтобы на тебя упала невинная кровь?!

- Невинная?! - в бешенстве закричала Зарнигярханум. - Собачья, змеиная, вот какая у нее кровь!

Чужая женщина поднялась с тахты. Ее полная грудь, явственно раздваиваясь, колыхалась под широким просторным платьем. Шамхал словно только сейчас увидел и ее побледневшие, но все же смуглые щеки, и большие серьги в ушах, и гладкие черные волосы с ровным пробором посередине, и дрожащие пальцы, теребящие ворот платья. Большие, цвета крепкого чая глаза женщины были полны слез.

Шамхал растерялся. Он подумал, что эта женщина, должно быть, не из их мест, откуда-нибудь издалека, с низовий Куры. Где только отец нашел ее? Она была красива, мужчина не мог смотреть на нее спокойно.

Зарнигяр-ханум сразу почувствовала, что Шамхал перед женщиной обмяк, и, пока еще не поздно, подзадорила сына:

- Что же ты стоишь, словно баба? Или, может быть, глаза и брови этой колдуньи отняли у тебя силу и разум? Может, и ты потянешься по следам отца? Если ты сейчас же не выволочешь ее отсюда за косы, ты не мужчина и мне не сын!

Шамхал нерешительно подошел к женщине.

- Встань, собери свои тряпки и убирайся отсюда. Как пришла, так и возвращайся в свою лачугу!

Женщина побелела еще больше, но все же не потеряла достоинства. Не мигая, смотрела она в лицо стоящего перед ней здоровенного парня. Потом спокойно сказала:

- Разве ты привел меня, чтобы выгонять из дому?

Тихий, сдержанный голос молодой женщины раздался как удар грома. Комната закружилась вокруг Шамхала, земля побежала из-под ног. В лицо ему ударила горячая кровь, застучало в ушах. С трудом он расслышал голос матери:

- Теперь ты видишь, что это бесстыжая дочь взбесившейся собаки? Разве я не говорила тебе, что поживи она здесь еще немного, и все мы будем ее служанки! Свали ее на землю, выволоки отсюда и брось на кучу навоза!

Шамхал подступил к женщине и заорал:

- Сейчас же убирайся отсюда, не то я намотаю тебе на ноги твои кишки!

Молодая женщина не моргнула:

- Мужчина с понятием о чести не поднимет руки на женщину. Если ты такой смелый, иди разговаривай со своим отцом!

Этого Шамхал уже не мог стерпеть. Вены на висках вздулись и посинели; казалось, они сейчас лопнут. Отпихнув сестру, валявшуюся в ногах и цепляющуюся за него, он бросился вперед. Схватив за косы, он бросил женщину на пол. Стал бить и топтать ее.

Дикие вопли и крики наполнили дом. Кричали все: бедная женщина от боли, Зарнигяр-ханум от сладости мести, Салатын от жалости, Шамхал от злости.

За этими криками никто не заметил, что главный и единственный хозяин дома Джахандар-ага возвратился с охоты. Он въехал во двор и проворно спрыгнул с коня.

В это время ослепший от ярости Шамхал собирался выволочь свою жертву на улицу. Но женщина, собравшись вдруг с силами, встала, выпрямилась и, подставив Шамхалу свою грудь, закричала:

- Ты дерешься когтями, как женщина или кошка. Разве у тебя нет кинжала? Бей! Что же ты боишься? Бей! Разве так трудно убить безоружную женщину?

Лезвие кинжала блеснуло в воздухе. Шамхал за волосы откинул назад голову женщины, чтобы ударить ее пониже горла, как вдруг оглушительный выстрел раздался в комнате. Зазвенело стекло. Звякнуло и упало на земляной пол перешибленное пулей лезвие кинжала.

Все остолбенели. Салатын потеряла сознание.

Подоткнув полы чохи с газырями, с ловкостью барса, вовсе не соответствующей его тяжелой стати, Джахандар-ага вскочил в комнату и навис над растерявшимся сыном:

- Пошел отсюда, щенок!

Перешибленная рукоятка все еще была у Шамхала в руке, из ружья Джахандар-аги курился дымок. Отец схватил сына за шиворот и толкнул к двери. Но Шамхал, как видно совсем лишившись разума, схватил отца за руку, чтобы вырваться. Завязалась борьба.

- Пусти меня! - кричал сын.

- Замолчи, щенок! Сукин сын!

- Отец, выбирай слова!

- Пошел вон, вскормленный молоком собаки!

- Не ругай молоко, которым вскормлен я!

- А, ты еще смеешь мне перечить? - Джахандар-ага размахнулся и ударил Шамхала по щеке.

Шамхал покачнулся от неожиданности, но потом ловко отпрянул в сторону, приготовился к обороне. Джахандар-ага медленно двинулся к нему. И без того смуглое лицо его стало темно-бронзовым, толстые, похожие на негритянские, губы перекосила гримаса, широкие кустистые брови сошлись в одну полоску.

Джахандар-ага был огромный мужчина, под самый потолок, широкоплечий и к тому же тучный. Шамхалу показалось, что на него надвигается гора, которая сейчас обрушится и раздавит. Руки, протянутые к нему, к его горлу, казались гигантскими, чудовищными клещами. Понимая, что еще секунда и он погибнет, Шамхал собрался с духом и стремительно первым напал на отца. Джахандар-ага, хотя и не ожидал нападения, успел подставить колено, на которое наскочил сын, а затем ударом приклада сшиб его на землю. После этого стал бить Шамхала ногой.

Зарнигяр-ханум, видя, как повернулось дело и что муж ожесточается все больше и больше, бросилась на выручку сыну. Она бегала вокруг дерущихся и лепетала:

- Послушай, возьми себя в руки, что ты делаешь с ребенком, ты его убиваешь, убей лучше меня, он не виноват, это я во всем виновата, стану твоей жертвой, не убивай сына. О, несчастная, несчастная я! Не рушь нашего дома, не гаси наш очаг.

Видя, что муж и не думает успокаиваться, она от лепетания перешла к брани и крикам:

- Чтобы отсохли у тебя руки! Где у тебя сердце? Ты зверь, а не отец. Аллах, люди, где вы, он убивает моего ребенка!