Георгий Чулков - Об утверждении личности

Религіозная общественность создается на началахъ, ничего общаго неимѣющихъ съ механической властью.

Признавая, разумѣется, принципіально это положеніе, православные соціалисты тѣмъ на менѣе говорять слѣдующее: «Апостолы учили, что не время отрицать государственную власть, что ей принадлежитъ еще великая культурная роль, что власть несетъ божественную миссію, и въ той борьбѣ, которая свершается въ богочеловѣческомъ процессѣ, она, какъ необходимое условіе культуры, на сторонѣ Христа».

Христосъ, т. е. абсолютная свобода, совмѣщенная съ идеей римской имперіи – вотъ воистину странное утвержденіе!

Въ этой же статьѣ мы читаемъ далѣе: «Разрушать власть и государство, значило задерживать ходъ великаго міроваго развитія, это значило служить Антихристу, а не Христу». Здѣсь есть странная игра словами. Дѣло въ томъ, что разрушать государство просто ради разрушенія, конечно не имѣетъ смысла даже и съ религіозной точки зрѣнія, но не принимать государства и разрушать его во имя религіознаго строительства не только имѣетъ религіозный смыслъ, но и представляется единственно возможнымъ отношеніемъ къ нему со стороны религіознаго человѣка. Оправдывая историческое значеніе государства авторъ разбираемой статьи приходитъ, конечно къ выводу, что съ православно-христіанской точки зрѣнія допустимо и вообще насиліе, разъ оно направлено ко благу общему. «Можноли, напр., говоритъ онъ, осудить дѣйствіе матери, которая силой воспрепятствуетъ ребенку схватиться рукой за огонь?» Мы готовы согласиться съ тѣмъ, что актъ насилія самъ по себѣ не имѣетъ никакого религіознаго значенія. Но авторъ статьи, повидимому, не понимаетъ, что насиліе всегда стано-вится непріемлемымъ для религіознаго человѣка, если оно организовано на механическомъ принципѣ. Всякое организованное насиліе, и въ частности государство, не утверждаетъ личности, а порабощаетъ ее механическому началу, Авторъ защищаетъ насиліе, между прочимъ, съ добрыми цѣлями: ему необходимо оправдать экономическія забастовки, которыя онъ считаетъ насильствен-ными пріемами борьбы. Но здѣсь очевидное недоразумѣніе. Если мой сосѣдъ схватитъ меня за горло, а я постараюсь вырваться изъ его рукъ, неужели мой поступокъ христіанинъ-соціалистъ назоветъ актомъ насилія и, чтобы оправдать меня, будетъ плести сѣть схоластической аргументаціи?

Авторъ другой статьи «Церковь и Государство» также не рѣшается обойти изреченіе ап. Павла. Оказывается, что игнорировать его никакъ нельзя: «Общій принципъ права, чувство законности, лояльности, непріурочиваемое къ опредѣленной политической формѣ, но къ государственному порядку вообще, находитъ въ этихъ словахъ свое освященіе».

Если бы мы приняли серьезно такую интерпретацію христіанскаго отношенія къ власти, намъ пришлось бы, очевидно, всецѣло одобрить программу и тактику либерально-буржуазныхъ партій.

Но мы думаемъ, что христіанство учитъ не лояльности по отношенію къ властямъ предержащимъ, а наоборотъ рѣшительному отверженію и отрицаніе этихъ властей. Такъ думало древнее аскетическое христіанство первыхъ вѣковъ по своему, пассивно, но рѣшительно не принимавшее міръ и кесаря, и такъ же думаютъ теперь новые люди, которые не смѣютъ называть себя христіанами, но уже опредѣлили себя какъ, «непріемлющіе міра», и утверждаютъ себя въ активной борьбѣ съ механическою властью.

«Между церковью и государствомъ есть разница въпутяхъ, средствахъ и окончательныхъ цѣляхъ, но не должно быть противорѣчія», – продолжаетъ разсуждать тотъ же авторъ. А мы думаемъ, что смыслъ религіозиой жизни какъ разъ заключается въ остромъ и неизбѣжномъ противорѣчіи съ жизнью государственной.

Вторая группа религіозныхъ мыслителей, отколовшаяея отъ православной церкви, не имѣетъ пока своего органа и намѣрена заявить о себѣ богословскимъ сборникомъ, который долженъ выйти въ Парижѣ. Однако, существенныя черты этого религіозно-философскаго направленія уже ясны: онѣ опредѣлились сборниками статей тѣхъ писателей, которые примыкаютъ къ этой школѣ.

Метафизика этого неохристіанскаго движенія очень близка къ метафизикѣ Вл. Соловьева. Однако, если кружокъ сотрудниковъ «Вопросовъ религіи» ищетъ въ Соловьевѣ главнымъ образомъ апологета православія, то наіііи нео-христіане сближаютъ свои воззрѣнія съ вселенскими пророчествами Вл. Соловьева и съ его мистическими исканіями въ поэзіи.

Въ данномъ случаѣ насъ главнымъ образомъ интересуетъ отношеніе этого новаго религіознаго направленія къ началу государственному.

Въ противоположность православнымъ соціалистамъ представители этого движенія очень остро чувствуютъ необходимость принципіальнаго отрицанія всякой государственной власти. По ихъ мнѣнію, «между царствомъ отъ міра и царствомъ не отъ міра сего, между государствомъ и церковью установился прелюбодѣйный союзъ. Церковь искушалась государствомъ»…

«Такъ было – есть и будетъ, пока историческое христіанство – не сдѣлается апокалипсическимъ, пока оно не перейдетъ отъ метафизики раздвоенія къ метафизикѣ соединенія, отъ религіи Двухъ, которые никогда не будутъ Едино, къ религіи Трехъ, которые суть Едино: „Апокалипсическое христіанство приметъ всѣ преданія, всѣ догматы, всѣ таинства, всѣ откровенія, всю святость историческаго христіанства. Все въ немъ – истина и нѣтъ ничего, кромѣ истины, но не вся истина ъ немъ одномъ“» .

Такимъ образомъ, неохристіане не отказываются отъ христіанскаго догматизма. Принимая его до конца, они предлагаютъ только развивать догматы на тѣхъ основаніяхъ, которыя уже даны авторитетомъ евангельскаго откровенія. Но и это требованіе принципіально отрицается консервативной православной церковью.

Съ другой стороны, утвержденіе неохристіанскаго догматизма, предложенное въ такой грубо-раціоналистической формѣ, вызвало протестъ со стороны мистиковъ, не желающихъ заковывать свой внутренній миръ цѣпями новыхъ обязательныхъ нормъ.

Этотъ мистическій адогматизмъ опредѣлилъ третье религіозно-философское направленіе въ современной русской литературѣ.

Прежде чѣмъ говорить о томъ, что отдѣляетъ неохристіанъ отъ мистиковъ, для которыхъ открылась правда анархическихъ идей, я укажу на то общее, что сближаетъ эти два религіозно-философскихъ направленія. Эти оба направленія стоятъ на почвѣ мистическаго реализма; и то и другое направленіе равно отрицательно относятся, какъ къ православной церкви, такъ и къ государственному началу; и то, и другое направленія ставятъ себѣ цѣлью раскрыть пути для послѣдняго освобожденія и утвержденія личности; и, наконецъ, и неохристіане, и мистики-анархисты провозглашаютъ принципъ соборности, принципъ свободнаго союза въ любви.