Борис Штейн - Донный лед

- Значит, выяснили. Промбаза действительно сдвинута по отношению к геодезической точке отсчета. Но ведь мы ориентировались на клуб и магазин. А клуб и магазин тоже сдвинуты. Вообще весь поселок сдвинут по отношению к геодезической точке отсчета. А внутри поселка все расположено согласно плану, и наша промбаза тоже. Так что...

И тут Зудин уставился на начальника лесхоза, пристально так на него уставился и проникновенным, берущим за душу голосом произнес:

- Дай трактор "Т-40".

Начальник лесхоза обескураженно посмотрел на Зудина и тут уж действительно собрался с мыслями, потому что ответил ясно и понятно:

- Не дам.

Но Зудин и не надеялся на легкий успех. Он только начал скорость набирать:

- Слушай, он у тебя стоит на видном месте, простаивает. Я как мимо еду и вижу его (а он красненький!), так у меня изжога делается.

- Не стоит уже, - радостно сказал начальник лесхоза, - я его убрал с глаз.

- Ну ладно, убрал, - согласился Зудин, - мне он нужен. Дай!

- Не дам!

- А ты дай!

- А что ты мне дашь?

- А что хочешь. Трубы хочешь?

- Хочу. С вентилями.

- С вентилями нет. Возьми без вентилей.

- Без вентилей мне в ЛенБАМстрое дали.

- А ты возьми еще.

- А мне не нужно.

- Ну, дай так. Мне он позарез...

- Дай "уазик".

Наступила пауза. После паузы Зудин сказал:

- Да ты че, паря, "уазик"! Да он и неисправен! Нет, не могу.

- Ну и я не могу.

- Галина Петровна, - сказал хитрый Зудин, - ну что это за человек?

Галина Петровна пожала мягкими плечами (она была в пуховом свитере). Начальник лесхоза взглянул на нее, Зудин перехватил этот взгляд и, кажется, обнаружил в нем признаки паники. Торопясь закрепить успех, он предложил.

- Слушай, попроси что-нибудь другое!

- Сварка есть? - сдаваясь, спросил начальник лесхоза.

- Какая?

- Электрическая с трансформатором.

- Есть. Дам.

- Ну добро, в понедельник присылай механика за трактором.

- А ты за сваркой.

- По рукам.

Начальник лесхоза подошел к Зудину и, косясь на Галину Петровну, затряс ему руку.

И тут от двери раздался густой, бархатный бас:

- Как пишут в газетах, победила дружба!

- Здрасте, - сказал Зудин, поднимаясь с места.

Управляющий трестом стаскивал с руки изящную кожаную перчатку с белоснежной меховой оторочкой. За его спиной, прислонясь к притолоке, стоял главный инженер, серьезный молодой человек, из тех серьезных молодых людей, что входят в помещение без улыбки.

Управляющий долго возился с зажигалкой - она никак не хотела зажигаться. Это была заграничная зажигалка с газовым баллончиком. Но баллончик был отечественный и к заграничной зажигалке не совсем подходил, и газ, кажется, вытек. Зудин ухмыльнулся и как бы нехотя протянул спички.

- Так будет вернее.

Однако вежливо чиркать спичкой не стал, протянул коробок - и все, зажигайте сами, сам же нахмурился и стал разминать "беломорину". Управляющий поблагодарил кивком, увидев, что у Зудина готова папироса, дал прикурить Зудину, потом прикурил сам.

Потом спросил - не то чтобы грубовато, но и не церемонясь особенно:

- Разговор будет серьезный. Шатров не помешает?

Зудин пожал плечами:

- А че он помешает? У меня секретов нет.

- Добре. Оставайся, Шатров.

Шатров пожал плечами, уселся. Оставаться так оставаться. Начальству видней.

Главный инженер, подумав, тоже сел за длинный, покрытый зеленым сукном стол.

Позвали секретаршу Свету, велели никого в кабинет не пускать. Помолчали. Причем молчание затянулось, становилось уже неловким. Зудин взглянул на главного инженера. Он поджал тонкие свои губы, и у него сделалось от этого такое лицо, словно он приготовился исполнить скорбные обязанности распорядителя на серьезных похоронах.

Зудину вдруг стало смешно. Это было спасительное ощущение, вместе с ним пришла простая и ясная мысль, которая облекалась в такие примерно слова:

"Пора объясниться и заканчивать эту историю".

И он сказал, широко улыбнувшись и улыбкой этой снимая всякую напряженность:

- Чего тянуть! Приступайте.

Зудин, естественно, ждал, что начнут с пожара или, может быть, с коллективной жалобы, но все-таки, вероятнее всего, с пожара.

А управляющий начал совершенно неожиданно с вечерней школы. Это был плотный, энергичный человек, у которого всегда было красное лицо. То ли от здоровья, то ли, наоборот, от гипертонии, хотя нет - какая гипертония, он и не бюллетенил никогда, - скорей всего, от здоровья. И голос у него был энергичный и властный. И вот этим энергичным голосом задал управляющий свой первый вопрос.

- Ты почему, Зудин, - спросил он недовольно, - учебе молодежи препятствуешь и других руководителей подстрекаешь учебе молодежи препятствовать?

- Это че, - усмехнулся Зудин, - председатель поссовета успел нажаловаться или директор школы?

- Директор школы, мы его как раз из Нижнего подвозили.

- Ну вот, - развел руками Зудин, - его же на моей машине подвозят, и он же на меня и жалуется.

Управляющий, однако, не расположен был к шуткам и заявил, что машина, между прочим, государственная и что учеба молодежи в вечерней школе - это дело тоже государственное, и ему непонятно, с чего это Зудин так веселится.

- Да дело-то простое, - легко объяснил Зудин, - простое дело-то, как апельсин. По положению учащимся положено предоставлять полдня в неделю для занятий. Оплачиваемых. Практически же каждый учащийся получает день в неделю: полдня - за счет производства, полдня - за свой счет. Таким образом, в среднем получается у каждого два неоплаченных дня в месяц. Я лично считаю, что если ты действительно хочешь учиться, получать знания, диплом и так далее, то это не такая уж большая жертва. Потому что полдня в наших условиях, конечно, не получится. Так вот этот самый директор предложил согласовать такое постановление: давать учащимся по свободному дню раз в две недели, а желающим просто прибавить и к отпуску, как отгулы.

- Ну и что? - спросил с интересом управляющий. И добавил, обращаясь к главному инженеру и начальнику подсобного производства: - Логично, а?

Главный инженер никак на это не прореагировал, словно боялся потерять раз и навсегда принятое скорбно-деловое выражение лица. А веселый начальник подсобного производства Шатров поднял брови и развел руками, дескать, не знаю, не знаю...

А Зудин продолжал:

- Сначала многие согласились, и СМП, и ЛенБАМстрой, и телевизионщики "Орбиты"... в общем, все почти что согласились. Ну, а я против выступил.

- Почему? Нарушение финансовой дисциплины?

- Да нет, с этим вроде бы в порядке.

- А в чем дело?

- А в том, - заговорил Зудин, зажигаясь, заводясь, как тогда на поссовете, - а в том, что это профанация самой идеи образования. В том, что эти положенные за счет государства полдня придуманы для того, чтобы создать условия для учебы, а не для того, чтобы быть дополнительной премией: учишься - вот тебе неделя к отпуск)! Зачем они, такие ученики, нужны, которых приманивать приходится? Для цифры? Или для пользы дела? А если пользы делу нет, то кому нужна цифра? Кому-то лично - его похвалят, а государству - ущерб. - Зудин махнул рукой: - В общем, со мной согласились...