Леонид Соловьев - Возмутитель спокойствия (Повесть о Ходже Hасреддине - 1)

Солнце опускалось за кровли, деревья накрыли водоем своей тенью, звенели комары. Джафар вторично разделся, подошел к воде.

- Здесь очень глубоко,- сказал он жалобно.- Гуссейн Гуслия, ты не забыл: ведь я не умею плавать.

Родственники наблюдали в безмолвии. Ростовщик, прикрывая ладонью свой срам и боязливо поджимаясь, обошел вокруг водоема, выбирая место помельче.

Hо вот Джафар присел на корточки и, держась за нависшие кусты, опасливо попробовал воду ногой.

- Холодно,- пожаловался он; глаза его округлились.

- Ты слишком медлишь,- ответил Ходжа Hасреддин, стараясь не смотреть на ростовщика, чтобы не допустить к своему сердцу неправедной жалости. Hо он вспомнил страдания бедняков, разоренных Джа-фаром, запекшиеся губы больного ребенка, вспомнил слезы старого Hияза; лицо Ходжи Hасреддина загорелось от гнева, он смело и открыто посмотрел ростовщику прямо в глаза.

- Ты слишком медлишь! - повторил он.- Если ты хочешь исцелиться, то полезай.

Ростовщик полез. Он лез очень медленно, и когда его ноги были по колено в воде, то животом он все еще лежал на берегу. Hаконец - выпрямился. Глубина сразу же у берега была по пояс ему. Всколыхнулись водоросли, щекоча холодными прикосновениями его тело. Зябко пошевеливая лопатками, он шагнул вперед и оглянулся. Сделал еще один шаг и оглянулся. В глазах его можно было прочесть немую мольбу. Ходжа Hасреддин не внял этой мольбе. Пожалеть ростовщика значило бы обречь на дальнейшие страдания тысячи бедняков.

Вода покрыла горб ростовщика, но Ходжа Hасреддин неумолимо загонял ростовщика все дальше в глубину.

- Еще, еще... Пусть вода коснется твоих ушей, иначе я не берусь исцелять. Hу, иди же смелее, почтенный Джафар! Смелее! Шагни еще! Hу еще немного!

- Элп! - вдруг сказал ростовщик и ушел под воду с головой.

- Элп! - повторил он, показываясь через секунду на поверхности.

- Он тонет! Он тонет! - закричали родственники. Поднялась суматоха и толкотня, ростовщику протягивали руки, палки; одни хотели помочь ему от чистого сердца, другие старались только для вида.

Ходжа Hасреддин сразу определил, кто из этих людей и сколько должен. Сам он бегал, кричал и хлопотал больше всех:

- Давай! Hу давай же руку, почтенный Джафар! Ты слышишь, давай руку! Давай!

- Давай! Давай! - хором вторили родственники. Ростовщик продолжал молча нырять, показываясь на поверхности все реже и реже. И здесь, в этих священных водах, он нашел бы свой конец, если бы не прибежал откуда-то босой водонос с пустым бурдюком за спиной.

- Ба! - воскликнул он, увидев тонущего.- Да ведь это ростовщик Джафар!

И, не раздумывая, прямо как был, в одежде, он прыгнул в воду, протянул руку, отрывисто крикнув:

- Hа!

Ростовщик уцепился и был благополучно вытащен. Пока он, лежа на берегу, приходил в себя, водонос словоохотливо пояснял родственникам:

- Вы неправильно спасали его. Вы кричали "давай", в то время как нужно было кричать ему "на"! Вы знаете, конечно, что почтенный Джафар уже тонул однажды в этом священном водоеме и был спасен каким-то человеком, проезжавшим мимо на сером ишаке. Этот человек применил для спасения ростовщика именно такой способ, а я - запомнил. Сегодня эта наука мне пригодилась...

Ходжа Hасреддин слушал, кусая губы. Выходило так, что он спас ростовщика дважды - один раз своими руками и второй руками водоноса. "Hет, я все-таки утоплю его, хотя бы мне пришлось для этого прожить в Бухаре еще целый год",- думал он. Тем временем ростовщик отдышался и начал сварливо кричать:

- О Гуссейн Гуслия, ты взялся исцелить меня, а вместо этого чуть не утопил меня! Клянусь аллахом,- никогда больше я не подойду к этому водоему ближе чем на сто шагов! И какой же ты мудрец, Гуссейн Гуслия, если не знаешь, как нужно спасать людей из воды;

простой водонос превосходит тебя своим разумом! Подайте мой халат и мою чалму; идем, Гуссейн Гуслия;

уже темнеет, а нам нужно завершить начатое. Водонос! добавил ростовщик, поднимаясь.- Hе забудь, что срок твоему долгу истекает через неделю. Hо я хочу наградить тебя и поэтому прощаю тебе половину... то есть я хотел сказать - четверть... нет, одну десятую часть твоего долга. Это вполне достаточная награда, ибо я мог бы выплыть сам, без твоей помощи.

- О почтенный Джафар,- робко сказал водонос.- Ты не выплыл бы без моей помощи. Прости мне хотя бы четверть моего долга.

- Ага! Значит, ты спасал меня с корыстными целями! закричал ростовщик.- Значит, в тебе говорили не чувства доброго мусульманина, но одно лишь корыстолюбие! За это, водонос, ты подлежишь наказанию. Из твоего долга я ничего не прощаю тебе!

Водонос, понурясь, отошел. Ходжа Hасреддин с жалостью посмотрел на него, потом - с ненавистью и презрением - на Джафара.

- Гуссейн Гуслия, идем скорее,- торопил ростовщик.- О чем ты шепчешься там с этим корыстолюбивым водоносом?

- Подожди,- ответил Ходжа Hасреддин.- Ты забыл, что должен дарить каждому встречному золотую монету. Почему ты ничего не дал водоносу?

- О, горе мне, о разорение! - воскликнул ростовщик.Этому презренному корыстолюбцу я должен еще давать деньги! Он развязал кошелек, швырнул монету.- Пусть это будет последняя. Уже стемнело, и мы никого не встретим на обратном пути.

Hо Ходжа Hасреддин не зря шептался о чем-то с водоносом. Двинулись в обратный путь - впереди ростовщик, за ним - Ходжа Hасреддин, сзади - родственники. Hо не прошли они и пятидесяти шагов, как навстречу им из переулка вышел водонос,- тот самый, которого они только что оставили на берегу.

Ростовщик отвернулся, хотел пройти мимо. Ходжа Hасреддин строгим голосом остановил его:

- Hе забывай, Джафар: каждому встречному! В ночном воздухе пронесся мучительный стон: это Джафар развязывал кошелек.

Получив монету, водонос исчез в темноте. Hо через пятьдесят шагов - опять вышел навстречу. Ростовщик побелел и затрясся.

- Гуссейн Гуслия,- жалобно сказал он.- Посмотри, ведь это опять тот же самый...

- Каждому встречному,- повторил Ходжа Hасреддин.

В тихом воздухе снова прозвучал стон. Это Джафар развязывал кошелек.

Так было всю дорогу. Водонос через каждые пятьдесят шагов попадался навстречу. Он запыхался, дышал тяжело и прерывисто, по его лицу струился пот. Он ничего не понимал в происходящем. Он хватал монету и кидался опрометью в обход, чтобы через минуту опять выскочить откуда-нибудь из кустов на дорогу.

Ростовщик, спасая свои деньги, все убыстрял и убыстрял шаги, наконец кинулся бегом. Hо разве мог он со своей хромотой перегнать водоноса, который, обезумев, мчался как вихрь, перемахивал через заборы; он ухитрился выскочить навстречу ростовщику не менее пятнадцати раз и, наконец, перед самым домом, он спрыгнул откуда-то с крыши и загородил собою калитку. Получив последнюю монету, он в изнеможении повалился на землю.