Александр Солженицын - Август Четырнадцатого
- Название:Август Четырнадцатого
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Время
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9691-1272-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Солженицын - Август Четырнадцатого краткое содержание
100-летию со дня начала Первой мировой войны посвящается это издание книги, не потерявшей и сегодня своей грозной актуальности. «Август Четырнадцатого» – грандиозный зачин, первый из четырех Узлов одной из самых важных книг ХХ века, романа-эпопеи великого русского писателя Александра Солженицына «Красное Колесо». Россия вступает в Мировую войну с тяжким грузом. Позади полувековое противостояние власти и общества, кровавые пароксизмы революции 1905—1906 года, метания и ошибки последнего русского императора Николая Второго, мужественная попытка премьер-министра Столыпина остановить революцию и провести насущно необходимые реформы, его трагическая гибель… С началом ненужной войны меркнет надежда на необходимый, единственно спасительный для страны покой. Страшным предвестьем будущих бед оказывается катастрофа, настигнувшая армию генерала Самсонова в Восточной Пруссии. Иногда читателю, восхищенному смелостью, умом, целеустремленностью, человеческим достоинством лучших русских людей – любимых героев Солженицына, кажется, что еще не все потеряно. Но нет – Красное Колесо уже покатилось по России. Его неостановимое движение уже открылось антагонистам – «столыпинцу» полковнику Воротынцеву и будущему диктатору Ленину.
Август Четырнадцатого - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Он вот что ещё придумывал: почему считать себя обречённым? почему после выстрела не бежать? Все, конечно, растеряются, можно выскочить из театра, схватить извозчика?..
Надо быть уверенным, что за ним не следят. Не похоже на Кулябку, а всё-таки. А если следят – тогда ничего не сделаешь, тогда успеют руку перехватить в последний момент.
Значит, в первом антракте нельзя пробовать. Первый антракт – на проверку слежки: быстро уходить в уборную одному, быстро переходить по лестницам. Хорошо, значит можно отложить акт – на один антракт.
Или – вообще отложить?..
Ведь в этом гореньи, в этих расчётах меньше всего думал: а вообще-то – насколько неизбежно? Именно ему ?
Но – слишком много удачно сошлось. Как бросить бы три кости сразу – и на всех трёх по шестёрке!
И кто ж бы другой это сумел?
Антракт. Начал быстро ходить, проверять.
Нет, не следят.
Наёмным биноклем с разных мест рассматривать: где же Столыпин? И – сколько лиц и как охраняют его?
Там впереди, впереди… У подножья царской ложи никакого явного караула не было. И не угадывалась рассадка специальных людей. Там, впереди…
Да, Столыпин в белом сюртуке сидел в первом же ряду под царской ложей, и почти у прохода.
Без всякой видимой охраны. Так, собеседники.
А не время ли – вот и идти на него?
И – горячий удар внутри.
Нет, ещё какая-то неготовность, какая-то ещё разведка. Да ведь антракта – три, и ещё потом разъезд.
Небывалый партер: эполеты, эполеты, звёзды министров, звёзды и ленты придворных, бриллианты дам.
Как объявлено: народный спектакль.
Он – вот что вдруг заметил и вспотел: мужчины почти все в мундирах, военных или чиновных, а кто в гражданском – то не во фраках, а в светлом летнем, такая жара.
И только почти он один ходил между всех чёрным пятном. Заметный…
Просчёт.
И – опять Кулябко: неприлично близко подошёл, поманил в закоулок – и ни о чём же новом, просто так, разговаривать о Николае Яковлевиче.
Отделался от Кулябки только началом второго акта.
И теперь уже, из 18-го ряда в первый, уверенно видя в бинокль затылок Столыпина – только его, не спектакль, – просидел весь акт неподвижно, скорчась.
И такую ненависть в себе ощущал, что мог бы его глазами заколоть через бинокль.
Антракт.
Публика почти вся выгуливала из зала, немногие оставались.
И опять же – Кулябко. Кивал – отойти в закоулок.
За все дни он так не кипятился, как сейчас: прошло полтора часа – и где же там Николай Яковлевич, не ускользнул ли мимо филёров? В театре – вам нечего больше важного делать, незачем дольше оставаться. А ступайте домой и следите за Николаем Яковлевичем.
Зануда, не взял слежкой – дожуёт хлопотнёй, до третьего антракта не даст дожить. Не согласиться – не отстанет. А сейчас уйти – кончено всё.
Быстро, сразу, не возбуждая подозрений: ухожу.
И – уходить.
Понимая – что никогда уже не удастся больше. И даже – обман обнаружится через несколько часов.
Это был – последний момент!
В коридоре скрылся от Кулябки – и повернул!
И повернул! – и пошёл в зал, рискуя же снова встретиться с Кулябкой. (Ну, забыл бинокль, перчатки…)
Не было Кулябки.
Но могло – Столыпина не быть на месте, в единственный этот момент.
Был!!!
И стоял так открыто, так не прячась, так развернувшись грудью, весь ярко-белый, в летнем сюртуке, – как нарочно поставленный мишенью. В самом конце левого прохода, облокотясь спиной о барьер оркестра, разговаривая с кем-то.
Почти никто не попадался в проходе, и зал был пуст на четыре пятых.
Не вспомнил, даже не покосился – чтó там в царской ложе, есть ли кто.
Шагом денди, не теряя естественности, всё так же прикрывая программкой оттопыренный карман – он шёл – и шёл! – и шёл!! – всё ближе!!!
Потому что по близорукости был освобождён от стрельбы.
Никто не преграждал ему пути к премьер-министру.
Сразу видно было, что ни вблизи, ни дальше никто защитный не стоял, не сидел, не дежурил. Сколько было военных в театре – ни один его не охранял. Охватил, а понимать уже некогда: он прямо и не раз им объявил: покушение будет – на Столыпина! И весь город, и весь театр был оцеплен, перецеплен, – а именно около Столыпина – ни человека!
И никто не гнался за Богровым, никто не хватал его за плечо, за локоть.
Сейчас вы услышите нас – и запомните навсегда!
Шага за четыре до белой груди с крупной звездой – он обронил, бросил программку, вытянул браунинг свободным даром —
ещё шагнул —
и почти уже в упор, увидев в Столыпине движение броситься навстречу, —
выстрелил! дважды!! в корпус.
65
Тяжёлые предчувствия того лета. – Столыпин неуместен в торжествах. – Трудный отъезд. – Курлов в руководстве охраной. – Курлов как тип человека. – Дворцовые пренебрежения премьер-министром. – Столыпина не охраняют. – Отказ от панциря. – Богров мог стрелять сорок раз. – Позднее вынужденное предупреждение от Курлова. – Беззащитность в театре. – От Курлова нет новостей. – Последние минуты. – Выстрелы. – Вид убийцы. – Столыпин крестит Государя. – Царь не подошёл.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: