Александр Солженицын - Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1

– Граждане! Мы – не чиновники, мы такие же, как и вы, граждане Великой России. И если мы признáем, что Временное правительство стало на ложный путь, – мы первые об этом скажем, открыто и громогласно…

Господа! Наконец-то у России честное правительство. Наконец-то в России свобода!

– …К счастью, мы не наблюдаем ложного пути. Но пока разыгрываются страсти – тормозится наша творческая работа. К сожалению, по-видимому, сохранились тёмные силы, которым нужны смуты, и они их вызывают…

Неискоренимая распутинско-протопоповская агентура?

Товарищи министров прошли.

А толпа всё густела, сама не зная, в ожидании чего. Уже забрались и на массивные столбы по обе стороны дворца. И тут – тут – достиг с краю толпы и огненно передавался дальше ужасающий слух: что на Невском было – кровавое столкновение?..

Да – стреляли! убили!!

Кто? кого? сколько?

Кто – против кого?

Бросаться туда? (Или и самим тут небезопасно?)

А вот и на трибунку поднялся очевидец, типа торгового приказчика, и рассказал: группа рабочих, вооружённых винтовками, стреляла в сторонников правительства.

Толпа загудела в гневе.

Кричали разное, что теперь делать.

Тут с Морской подъехал грузовик, переполненный солдатами. Перед ним расступались, и он въехал в середину. К борту вышел штатский в пальто, с окровавленным рукавом, не перевязывал даже:

– Вот, в меня попали. Стреляли в упор.

Что поднялось!!

– Позор!

– Арестовать их!

С грузовика солдат:

– Это стреляли тёмные силы, и не без немцев. Они только прикрылись рабочей курткой, или шинелью.

Не стало ясней. Матрос гвардейского экипажа:

– Стрелявшие называли себя ленинцами. Соберём депутацию, и пусть с очевидцами пойдут сообщить Временному правительству.

Охотно собрали, и пошёл тот с окровавленным рукавом, и два солдата очевидца.

Вскоре на балкон вышел тот же смоляной Зарудный, спугивая голубей. Оттуда его далеко было слышно, только щуриться на него против солнца.

– …Мы решили принять самые строгие меры. Немедленно мною будет сформирована специальная следственная комиссия, которая, я уверен, будет санкционирована министром юстиции Керенским. И она немедленно приступит к выяснению виновных. Через несколько минут сюда прибудут представители следственной власти и прокурорского надзора. Очень прошу прибывающих очевидцев не расходиться и дать показания.

Вся площадь залилась «ура-а-а-а!..».

Нет, мы не уступаем! Мы – русское общество! Насилием– нас не взять!

Правительство не бездействовало! Граждане не были покинуты на произвол. Всех – накажут.

По всей Мариинской площади крики:

– Они начинают гражданскую войну!

– Они её и проповедывали всё время!

– Дайте нам возможность разоружить тёмные силы!

– Мы требуем ареста Ленина!

Забывалось, что не сами же министры тут перед ними.

Зарудный:

– Об этом вашем желании мы сообщим Керенскому.

На помощь ему вышел и Гримм:

– …Будут приняты самые энергичные меры к борьбе с насильниками… В стране, где отменена смертная казнь, не может иметь место натравливание брата на брата.

Молодчина, отец!

Восплески толпы.

И долго продолжалось, и долго гудело уже перед опустевшим балконом. Придумали сочинять резолюцию, и кто-то собирал мнения, а кто-то записывал, и потом оглашали трижды, в три разных стороны:

– …Граждане просят правительство стать на защиту закона и личной безопасности граждан…

Понесли во дворец, но чтобы передали непременно лично Керенскому.

А между тем с Морской вливались на площадь целые манифестации. И несли: «Полное доверие гражданину Милюкову!» – «Да здравствует Гучков!».

Да весь Петроград был здесь! Да весь Петроград заодно!

Кто же стреляет?.. Кто же мутит?

Манифестации прибывали – но тут уверяли, что сейчас ещё большее торжество начинается у Казанского собора.

Возбуждённой колонной многие потекли туда.

На приметной внешней каменной лестнице городской думы висит: «Ленина и K° – в Германию!»

Имя Ленина на Невском не сходит с уст. Требовать указа об аресте Ленина!

– Он и приехал вносить смуту в армию!

– Ленинцы протестуют против войны на фронте – а как же они развязывают её внутри страны?

– А вот когда подпишем мир – тогда они и устроят нам настоящую войну!

– Да ничего подобного! Ленинцы вовсе не хотят гражданской войны! И даже взять власть они не хотят: знают, что не справятся.

Старик лет семидесяти:

– У меня четыре сына на фронте, но я считаю: войну довести до победы!

В открытом легковом автомобиле едут пятеро раненых Георгиевских кавалеров с плакатом: «Доверие Временному правительству!». Их шумно приветствуют.

У Надеждинской они встречают толпу человек 500–600, и есть вооружённые: «Доверие только Совету Рабочих и Солдатских депутатов!»

Из автомобиля кричат тем:

– Эй, тыловые герои! Вы оружие на фронт передайте, оно нужно там! Стыдно тут выходить с оружием!

Та колонна заминается.

Идут по Невскому рядом две враждебные манифестации. Плакатов друг у друга не рвут, но переругиваются:

– Это буржуáзия идёт. Им легко живётся! Поработали б с наше.

– Хóдите «долой правительство» и думаете – приближаете мир? Вы ведёте к гражданской войне!

– А Гучкову и Милюкову – штык в горло!

«Вся власть Совету!» «Доверие только Совету!»

На углу Литейного и Невского кучка рабочих и солдат набросились на мотор и сорвали плакат: «Полное доверие Временному правительству».

У Фонтанки, напротив, рвут ленинские плакаты и бросают их в воду.

А студент кричит:

– Милюков и Шингарёв – крупнейшие землевладельцы!

Студент-путеец Балыков подошёл к колонне ленинцев и попросил объяснения, почему они вооружены. Ленинцы набросились на него, прикладом в голову, и сильно побили, прежде чем солдаты выручили.

К другой колонне ленинцев на Садовой наискось подошёл вольноопределяющийся Гинзбург, тоже из студентов, и строго кричал на них:

– Судьба России не решается на улице! Только по зову депутатов вы можете выйти, иначе вы не граждане! Преступные плакаты должны исчезнуть! На Невский вы попадёте только через мой труп!

На него направили несколько дул, но не выстрелили. Какой-то старый крестьянин обнял Гинзбурга и целовал.

А в хвосте колонны шёл всякий сброд, и растрёпанные бабы в платках. Одну спросили, чего она добивается, ответила:

– Унистожить старое правительство и Николая Второго.

Над ней смеялись:

– Да старого правительства уже нет давно.

Толпа тысяч десять – «Временное правительство – залог спасения родины», «Да здравствует гражданин Милюков», «Да здравствуют союзники» – пришла к Казанскому собору. Говорят: тут будут выступать Родзянко и генерал Алексеев.