Валериан Скворцов - Гольф с моджахедами

Народы, входившие в империю КПСС, отлично знали Россию. Русские такими знаниями в отношении этих народов не располагали. Правоохранительные структуры прозевали появление в Москве и крупных городах РФ передовых отрядов детей и внуков тех, кого во время второй мировой войны объявили пособниками фашистских оккупантов. Завербовать агентов в чеченской среде или внедрить к ним свою агентуру органы России оказались не в состоянии. Безжалостные к чужим, чеченцы столь же жестоки и к своим, которых пытают при тени подозрения, чтобы убедиться в их правдивости. Раскаленные ножи, отрезанные пальцы - нормальное явление...

В портфель Севастьянову вложили и анализ московского политтехнолога с армянской фамилией из Независимого Центра исследования Кавказа:

"Для переустройства Чечни у русских не хватило и долго не будет хватать самого главного: авторитета среди населения, с которым обращались плохо, хотя и не настолько, как в других местах, например, с калмыками или чукчами. Военного же авторитета, особо ценимого горцами, вообще не будет. Чеченцы помнят насмешки и повадки советских солдат в 1943 году, а потому презирают нищету, продажность и алчность нынешних российских. Презрение, пожалуй, - глубинное чувство в горном Кавказе по отношению к России и её коренному населению.

Русские пришли полтора века назад в чужую страну, захватили её, прибавили к её мраку и насилию свое насилие, надсмеялись над законами, изувечили природу, снесли сотни поселений в горах, изнасиловали экономику. Это был империализм, и, главное, это был русский империализм, империализм глупый, то есть не приносивший выгоды самой России, ибо нефтяная и газовая прибыль от Чечни пускалась в распыл...

Армия явилась в 1996 году на Кавказ, когда у обескровленной революцией, репрессиями, войнами и бестолковой перестройкой России окончательно, на уровне вырождения, искривились не только мысли, но и её физический костяк. В особенности искривленным он оказался у среднего офицерства, открывшего ещё в Афганистане профессиональную неполноценность как командования, так и собственную. Лейтенанты, капитаны и майоры пали жертвой необразованной, лживой и коррумпированной генеральской верхушки, с одной стороны, и оказавшегося у них на руках ослабленного физически и нравственно солдатского материала, за который отвечали, с другой. После первой чеченской войны лучшие офицерские кадры покинули армию и разведку.

Офицер последнего пополнения привязан к личным удобствам, потому что их у него минимум, вял физически и умственно, плохо образован, несамостоятелен и беспомощен при внезапных событиях. Ценит не ответственность, а личную отвагу на психологическом уровне этнической общности и группового товарищества, обычно показную и не имеющую ничего общего с нравственностью, чувством долга и армейской честью в профессиональном понимании. Офицеры генерального штаба много занимаются научными работами и предпочитают канцелярскую деятельность практической работе в войсках.

Наименее надежны военные чиновники. Небрежность, если не продажность, интендантов - наихудший враг армии, две трети потерь которой напрямую связаны с этим...

В Чечне армия как военно-политический организм не ставит перед собой задачу победить в ходе антитеррористической операции. Состояние "ни войны, ни мира" на уровне личностного интереса выгодно генералам, офицерам и большей части солдат. Пребывание войск, в особенности внутренних, имеет целью обеспечение функционирования совместных предприятий генералов МВД, прозванных "конвойными", и чеченской верхушки, как местной, так и московской. Сотрудничество финансовых, сырьевых, а также силовых структур России и чеченского общества развивается на всех уровнях. Именно в горизонтальной структурированности кроется "непотопляемость" образовавшегося масштабного криминального сообщества. Вертикальных связей в этой организованной преступности не существует и потому она не раскрываема даже московской агентурой. Допустимо говорить, что Кавказ покорил Россию и навязал ей нынешнюю стагнацию. По данным Центра, только в Москве ведут активную хозяйственную, финансовую и иную деятельность более миллиона лиц кавказской национальности.

Что касается московских кавказцев, то они поняли омертвелость идеи сугубо национальных государств. С другой стороны, уходят в прошлое и верхушечные, имперские идеологические представления, не подкрепленные реальными жизненными интересами людей. Если двое россиян, один в Калининграде, другой в Находке, ещё пять лет будут вести дела порознь первый в Европе, второй в Японии, Китае и Корее, уже сейчас им лучше сказать друг другу, что они живут в разных странах..."

Ничего нового, конечно. Севастьянов читал много подобного и в Европе. Поразила его, однако, рекомендация Центра:

"Принимая во внимание интеграцию Чехии, Польши, Латвии, Литвы и Эстонии в Общеевропейский союз, разумно сосредоточить усилия на вывозе через Россию скапливающихся на Кавказе инвестиционных авуаров в направлении перечисленных стран. Обстановка переходного периода ещё позволяет внедрять в них капиталы без указания источников происхождения. Образно говоря, "замазанные" деньги поднырнут под интеграционную волну и, омытые ею, превратятся в легальные Новой Европы. В Чечне реальная прибыль заинтересованных сторон - местных и московских чеченцев, армии и её центральных структур, а также других остальных, остается также вне российского и, тем более, международного финансового контроля. Это второй составной элемент, предоставляющий сейчас колоссальную возможность для перекачки авуаров в будущую объединенную Европу и далее на Запад и в Азию..."

Вот за этим меня и позвали, подумал Севастьянов.

Он вполне представлял себе душевные муки нанимателей, перед тем как они откроют свои секреты. Перерыв на чаепитие подтверждал это.

3

Любые формирования - войсковые, бандитские, финансовые, промышленные, административные, общественные, какие существуют и каким предстоит возникнуть - Хаджи-Хизир Бисултанов подразделял на три вида. Первый обозначался "Муравьиная куча": орава с единой физиологией, где существование в одиночку перестает быть существованием. Нечто в форме кормового общака и совместных испражнений. Второй назывался "Стадо", в котором козлы, коровы, быки и овцы брели под пастушьим кнутом, хотя могли пастись в одиночку. И третий, самый распространенный, - "Пауки в банке", где каждый оказывался засаженным в общий гадюшник - воинскую часть, банду, мэрию, завод, какое другое предприятие, а то и страну, поскольку образовывались и такие...

Чечня после января 2001 года переходит в состояние третьего вида, победители впихивали и впихивают в неё новых и новых пауков. Пауки жаждут расползтись по просматриваемым за стеклянными стенками просторам, однако не получается, за блокпосты нос не высунешь, и внутри банки разрастается страх. От него одни впадают в агрессивность, это Хаджи-Хизир назвал бегством вперед. Другие бегут назад, то есть сдаются на милость других, покоряются, отдавая себя на съедение.