Валериан Скворцов - Гольф с моджахедами

Без Прауса рабочим языком сам по себе стал русский.

По штормовой темной Влтаве порывы ветра тянули извилистые светлые полосы, сдували под набережную серых взъерошенных лебедей и мелковатых крякв. Скульптуры святых на парапете теряли очертания, превращались в силуэты. К тому же пошел снежок. Мост казался пустынным.

- Кто ваш святой? - спросил Цтибор.

- Николай, - сказал я.

- Вот это святой Николай из Толентино, он раздает хлеб бедным...

Пришлось повернуться лицом против ветра. Снег и холодные порывы выгоняли слезы.

- А за ним, вот посмотрите... Сразу за святым Николаем, на балконе здания... на набережной которое... поставлен фонарь, и там есть изображение мадонны с вальком для стирки. Видите?

Может быть, я и видел. На всякий случай кивнул.

- Мадонна объявилась в паводок и спасла прачку. Дуреха, когда вода поднялась, чуть не утонула... А фонарь - тоже приметная штуковина. По поверью, если идешь мимо и он вдруг погаснет, не жить тебе больше года с этого самого момента.

- Ну и убрали бы его, - сказал я.

Фонарь не горел. Правда, его ещё и не зажигали.

- Таких бы, как вы, только и слушать, - сказал Цтибор. Ему место нравилось, я видел.

- Давайте выгребать отсюда. Холодрыга... Как-нибудь в другой раз.

- Еще несколько шагов, пройдем в арку с моста, повернем и бросим взгляд на средневековое мельничное колесо. Одно из немногих сохранившихся в Европе... Видите? Это немецкая мельница. Праус особо просил показать... Поворачиваем?

Я увидел канал с холодной серой водой, двухэтажный каменный дом под черепичной крышей с мансардами в два яруса и отблеск оптики над стволом снайперки между лопастями мельничного колеса.

Всплеск упавшего в канал Цтибора я услышал, когда уже пластался за бордюром мостика. Вторая пуля отрикошетила возле моего колена. Третья отбросила шляпу.

Стреляли с глушителем. Я слышал, как шумит вода в канале.

Снайпер караулил в прицеле мой отход, и потому я, прижав руки к бокам, перекатился вперед. Из-за тумбы для защиты мостового въезда от заноса телег я видел, как течение медленно несет тело Бервиды с пузырем воздуха на спине под курткой, разворачивая у каменного амбара к коллектору перед сбросом во Влтаву.

Там ему и предстояло исчезнуть. Вместе с моей надеждой зацепиться за путеводную ниточку к Шлайну.

Глава восьмая

Между шимпанзе и гориллой

1

На мостике через канал четвертая пуля меня все-таки достала. Полсантиметра вырванной мякоти на внутренней стороне правой ляжки, разодранные плащ и штанина, потерянная шляпа, плюс контузия. Минуты две я пребывал в шоке. Потом пришла боль, разъедающая словно кислота, и я опомнился. Пятым выстрелом снайпер меня добил бы. Возможно, наблюдатель, корректировавший огонь откуда-то с тыла, из-за моей спины, сообщил про попадание. С расстояния в пятьдесят метров пуля из "винта", даже тронув по касательной, отбрасывает тело. А меня ещё и перевернуло навзничь, я обмяк, как дохлятина.

Или кто-то спугнул стрелка. Или диспетчер дал команду на отход.

Судьба прозорлива. В сумку слоновой кожи, которая оставалась со мной, ещё в Москве я положил японский трофей - коробку с медикаментами и перевязочным материалом. Я закатал штанину, примочил рану спиртом, придержал тампон и приклеил его пластиковой нашлепкой. Прикрыв набухшую кровью штанину полой плаща, я, согнувшись и подволакивая ногу, поковылял в арку Малостранских ворот на Карлов мост. Другого пути к отступлению я просто-напросто не знал. Встретившиеся два или три прохожих старались не смотреть в мою сторону.

Фонарь за святым Николаем из Толентино зажгли. Старческой рысью, разбрасывая негнущиеся ноги в стороны, мимо него трусил с тростью под мышкой Праус Камерон. Господи, хотя теперь-то бы не форсил дорогим набалдашником!

Не скрываясь, он размахивал штурмовым автоматом в левой руке.

- Я увидел его в бинокль с той стороны! - сказал Камерон, задыхаясь. Собирался уехать, когда высадил вас, да приметил "Фиат" на набережной, вон там, видите на другом берегу кремовое здание "рококо" с шатровой башенкой? Углом на Влтаву... У волнореза с перепадом. Точно над арочным стоком...

- Кого увидели? И на что теперь смотреть?

Суетность Прауса угнетала своей неестественностью.

- Цтибор убит, - сказал я. - Свалился в канал. Никто и ухом не повел. Удивительно тихий город.

- Да, всем нравится... Возьмите мое оружие, спрячьте под плащ и осторожно, медленно двигайтесь назад, уходите с моста. По лесенке после святого Николая, напротив фонаря и мадонны, сойдите к воде. Там вязко, но терпимо. Утки плавают... Встаньте в тень. Я посигналю дважды по две вспышки фонариком. Тогда выходите.

Про Цтибора ни слова. Увидел исход нападения с того берега?

- Полиция? - спросил я.

- Вы сами сказали про тихий город. Делайте как прошу... Умеете обращаться со штуковиной?

Он снабдил меня "машинен-пистоле Хеклер-Кох 5К", или просто МП-5K, двухкилограммовой железкой, будто вросшей рукоятью в разбитую о булыжник ладонь. Такую и прятать не хотелось. Дизайн, которым гордился бы стилист Лучано.

- Раньше не могли выдать? - буркнул я.

- Не переживайте, с вас только кровь слили...

- Что значит, кровь слили?

- Не хотели убивать. То, что натекло из вашей раны, осталось на мосту против мельницы... Сложится версия, что вы с Цтибором затеяли между собой перестрелку. Он вас ранил, а вы его убили. Больше некому. Подтвердит анализ крови, - сказал Праус из-за плеча, уже на ходу.

И, разбрасывая негнущиеся ноги, ударился в бега по Карловому мосту в обратном направлении, к Староместской мостовой башне.

До указанного Праусом бережка я добрался благополучно, если не считать падения в промерзшую грязь с узкой скользкой лестницы. Последняя ступень оказалась слишком высокой: здоровая нога уходила и уходила вниз, не встречая опоры, а раненую я не мог согнуть и кувырнулся вниз. Шляпа пропала ещё при побоище. Вонючий ил, в который я сунулся головой, подсыхая, превращался в коросту. Под ней нестерпимо зудело. Кровь из-под тампона тоже сочилась. Не хватало ещё заражения крови для полноты картины.

Что делать, если Камерон меня бросит?

Отмоюсь в февральской Влтаве, подумал я и приметил, что стою на берегу какой-то протоки, скорее всего, по-прежнему неподалеку от злополучной мельницы, а Влтава у меня за спиной.

Две двойные вспышки мигнули шагах в пятидесяти от меня, а показалось, что до этого места я прошел пол-Праги. Дальше меня практически тащил, подхватив под мышки, Праус, которому я помогал, опираясь на его щегольскую палку левой рукой. Правой я идиотски выставлял "Хеклер-Кох". Сумку навьючил на Камерона.

Протока, на которой меня подстрелили, называлась Чертовка. Я вычитал на плашке. Мы ковыляли вдоль нее, словно остатки разбитой армии.