Валериан Скворцов - Гольф с моджахедами

- Жирнющие коты, мяукающие с крыш ведущих банков мира, - сказал я с плохо скрываемой завистью. - Набирать вас начали с июля восемьдесят девятого, когда совещание "Большой семерки" в Париже решило, что грязные деньги, золото и все, что ещё накопилось у партии Горбачева, вот-вот и их достанут.

- В точку, - квакнула челюсть на набалдашнике, приподняв и опустив всю голову с седой шевелюрой.

- Шлайн написал, чтобы я позвонил вам, - сказал я такую же банальность.

- Чего же так поздно? - спросил Цтибор.

- Спотыкался по пути.

- Вы и тут спотыкнулись, - сказала челюсть, опять приподняв и опустив седовласую голову.

- Что вы имеете в виду?

- Гостиницу, в которую вас занесло. В записке предписывалось другая, зло сказал Цтибор. - А вы куда попали?

- Куда?

- Куда все русское отребье завозят!

Подбородок на набалдашнике послужил точкой опоры для сокрушенного покачивания седой головой. Возможно, добряк Праус осудил резкость, ущемляющую мою этническую принадлежность. А возможно, сокрушался по поводу моих несомненно опрометчивых поступков в Праге, нынешних и будущих.

- Вчера, после вашего звонка, в нашем тихом переулке появился "Фиат", в котором парочка изображала совокупление, - сказал Цтибор.

Бервида пенял справедливо. Я бы мог догадаться, болван, о причине стерильного беззвучия вокруг его голоса в телефоне и тишины, оставшейся потом, когда он разъединился. Нас грубовато, с техническими накладками прослушивали, и достаточно долго, чтобы засечь этот телефонный номер. И вычислить адрес виллы. В моей гостинице стояла станция перехвата.

Орелик в джинсовой куртке с мерлушковым воротником и девица оттерли меня от лифта, чтобы поспеть к своей телефонной станции где-то в гостинице. Они, конечно, получили упреждающий сигнал насчет моей личности, может, и фото пришло по факсу или электронной почте. А поскольку я отдался на волю водителю автобуса добровольно, гадать о том, случайно или специально он привез меня в российскую общагу, теперь поздно.

Техническую подготовку "Фиата" к ночной слежке я видел. Но кто мог подумать, что это из-за меня?

Ай да Милик, ай да сукин сын, тихоня! Ай да Виктор Иванович, тоже сукин сын и классик контрразведки одновременно...

- Мы поняли, что контакт с вами перехватили, - сказал Цтибор. - Мы верно рассчитали, что в "Фиате" профессионалы и назначенное место встречи у бензоколонки они воспримут как кодовое, то есть предположат, что реальная встреча - в другом месте и в другое время... Все сошлось. Вместо "Фиата" с ночи появился "Фольксваген Пассат". Пустой, конечно. А когда мы выпустили из нашего гаража свой "Ауди", в "фольксе" тут же появился водитель и увязался за ним...

- У вас есть люди, - сказал я виновато. - Вам легче.

- Праус таскал его по всей Праге и увел до Колина.

Старикашка, перегнувшись вперед, уравновесил головой свой зад, приподнял его над диваном, затем выпрямился и потянулся, раскинув руки. Палка осталась возле дивана.

- Ладно, джентльмены, - сказал он. - Бросим это. В моем возрасте мало спят.

- Этот карбюраторный "Опель Аскона" вечно барахлит, на нем невозможно ездить, дергает на холоде, - попрекнул его Цтибор. - Подвести может.

- Но мы сбросили с хвоста "фолькс"! А про "Опель Аскону" они не знают.

- Спасибо, - сказал я. - Действительно спасибо.

Оба уставились на меня. Я испортил им маленький скандал. Чтобы поправить обстановку, я спросил:

- Кто эта парочка и что это за гостиница?

- Он нас спрашивает! - сказал про меня в третьем лице Праус. Пререкания удалось предотвратить. Они принимали меня в компанию.

- Джинсовый ковбой - нечто вроде диспетчера в Праге у каких-то то ли краснодарцев, то ли ставропольцев. Немного наркотики, немного проституция, немного рэкет среди работающих тут русских... Зимой гостиница пустует. Летом у него забот выше головы. В сущности, он там управляющий. Здание приватизировано на подставное лицо, - объяснил Цтибор.

- Полноватенькая - его жена? - спросил я.

- Нет, скорее, воробушек, - ответил Цтибор. И осекся.

Тягостное молчание затягивалось. Я не ловил Бервиду. Он сам вляпался.

В словаре Лэнгли "воробушек" - эквивалент "ласточки" на жаргоне Лубянки. Термины означают совратительницу, подсунутую нужному человеку на предмет последующего шантажа. Жаргон прилипает к подкорке, как пластырь. По нему судят о корпоративной принадлежности.

- Да ладно, - сказал я. - Забудем! Давайте наконец поговорим о Шлайне... Где он?

Я прозрел свое будущее, увидев великолепно обставленную, уютную, расчетливо встроенную в состоятельный пражский пригород "пивницу", которую немец Праус Камерон купил на имя чеха Цтибора Бервиды, чтобы не переплачивать налогов. Предприятие приобреталось в кредит, который предполагалось возвратить полностью. Бервида вступал в долю. Он прилично заработал в Чечне.

Вот бы такую на Рублевском шоссе!

В моей измученной душе возрождались не только идеалы. В ней прорастали мечты.

Заведение, в которое мы перенесли совещание, называлось, кто бы мог поверить, "У Кехера" - в честь национального героя, вошедшего в шпионские энциклопедические скрижали. На Рублевском шоссе что-нибудь подобное, вроде "У Абеля", могло, я предполагал, и отпугнуть клиентуру, в особенности крутую. Понадобится, конечно, переговорить с пиарщиками...

Цтибор Бервида прояснил дело со Шлайном.

Ефим слишком близко подобрался к некоему логову в горной Чечне, куда спецслужбы, сдерживаемые либо Москвой, либо командованием на месте, не суются. Внешнюю охрану объекта, условно обозначаемого как "Гора", ведут боевые группы, старшими в которых, по-чеченски "беширами", назначаются курсанты, прошедшие специальный инструктаж у таких, как Бервида.

Цтибор сказал, что шесть месяцев служил на Кавказе инструктором по борьбе с горными егерями или, по российскому, спецназом, и, конечно, не по линии Спецкомиссии. Я сделал вид, что поверил рассказу о том, как он испросил у начальства неоплачиваемый отпуск и через контакт в гостинице, управляемой джинсовым ковбоем, исключительно по собственной инициативе вышел в Тбилиси на представителя чеченца, которого называют Хаджи-Хизир. Контракт Бервиды оплатили вперед через московский банк - из таких, которые возникают и исчезают в Москве, Краснодаре, Ставрополе или Махачкале по мере надобности...

Ефим, вооруженный аппаратурой для видео - и аудиослежения, напоролся на патрульную группу Цтибора за два дня до истечения у того контрактного срока. Бервида не стал распространяться насчет своих разговоров с пленным, которым занялись внутри Горы непосредственно чеченцы, но записку перед этим у Шлайна взял - для передачи Бэзилу Шемякину. Парочка в "Москвиче", встречавшая меня в Шереметьево из тихоокеанского отпуска, - служащие (Бервида так и сказал: "служащие") Спецкомиссии. Коллеги помогли своему, как говорится, однокашнику выполнить просьбу попавшего в беду интеллигентного человека.