Лев Толстой - ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг.

Стр. 14, строка 23.

Слов: сказала дама. — в лит. ред. нет.

Стр. 14, строки 24–25.

Вместо: — Духовное сродство! Единство идеалов! — повторил он, издавая свой звук. — в лит. ред.: — Отчего же не допустить,

Стр. 14, строки 25–26.

Вместо: А то вследствие единства идеалов люди ложатся спать вместе, — сказал он и нервно засмеялся. — в лит. ред.: А то единство идеалов встречается не между старухами, а всё между молодыми и красивыми, — сказал он и неприятно засмеялся. — Да-с, я утверждаю, что любовь, настоящая любовь, не освящает брак, как мы привыкли разуметь его, на всю жизнь, а напротив, разрушает его.

Стр. 14, строка 32.

Вместо: Седой господин опять засмеялся. — в лит. ред.: Нервный господин злобно засмеялся.

Стр. 14, строка 33.

Вместо: — То вы говорите, — в лит. ред.: — Так как же? Вы говорите,

Стр. 14, строки 35–36.

Вместо: тем, что существуют браки. — в лит. ред.: браками.

Стр. 14, строка 36.

Вместо: один обман! — в лит. ред.: обман и насилие.

Стр. 14, строка 39.

Вместо: — Существуют. Да только отчего они существуют? — в лит. ред.: — Да как и от чего они существуют?

Стр. 15, строка 2.

После слов: а у нас их нет. — в лит. ред.: и они только лицемерие и насилие. И вот мы чувствуем это и, чтобы избавиться от этого, проповедуем свободную любовь. В сущности же проповедь свободной любви есть не что иное, как призыв к возвращению назад, к смешению полов, — извините меня, — обратился он к даме, — к свальному греху. Износилась старая основа, надо найти новую, а не проповедовать разврат. — Он так горячился, что все замолчали и смотрели на него. — А вот переходное-то положение и ужасно. Люди чувствуют, что нельзя же допустить свальный грех, надо как-нибудь определить половые сношения, а основы для этого нет, кроме старой, в которую никто не верит.

Стр. 15, строки 2–3.

Вместо: У нас люди женятся, не видя в браке ничего, кроме совокупления, — в лит. ред.: и люди женятся по старому, не верят в то, что они делают,

Стр. 15, строка 8.

После слов: всю жизнь — в лит. ред.: и сами не знают, зачем, зa что,

Стр. 15, строка 9.

Вместо: уж ненавидят друг друга, желают разойтись — в лит. ред.: уж желают разойтись

Стр. 15, строки 12–13.

Слов: говорил он всё быстрее, не давая никому вставить слова и всё больше и больше разгорячаясь. — в лит. ред. нет.

Стр. 15, строка 13.

Вместо: Все молчали. — в лит. ред.: Все помолчали.

Стр. 15, строка 15.

Слов: без сомнения, — в лит. ред. нет.

Стр. 15, строки 15–16.

После слов: в супружеской жизни, — в лит. ред.: Вот, например, дело Позднышева,

Стр. 15, строка 16.

Вместо: прекратить — в лит. ред.: остановить

Стр. 15, строка 17.

После слов: горячий разговор, — в лит. ред.: — как он из ревности убил жену, — читали вы?

Дама сказала, что не читала. Нервный господин ничего не сказал и изменился в лице.

Стр. 15, строки 18–19.

Вместо: тихо и как будто спокойно сказал седой господин. — в лит. ред.: вдруг сказал он.

Стр. 15, строки 21–24.

Вместо: тот, с которым случился тот критический эпизод, кончая: и все молчали. — в лит. ред.: Произошло молчание. Он покраснел, опять побледнел.

Стр. 15, строка 26.

Слов: издавая свой звук. — в лит. ред. нет.

Стр. 15, строка 27.

После слов: стеснять вас. — в лит. ред.: И он ушел на свое место.

Стр. 15, строка 28 — стр. 16, строка 17.

Концу II главы от слов: — Да, нет, помилуйте… — в лит. ред. соответствует III глава и следующее ее начало:

Я вернулся тоже на свое место. Господин с дамою шептались. Я сидел рядом с Позднышевым и молчал. Я хотел поговорить c ним, но не знал, с чего начать, и так мы проехали час до станции. На следующей станции господин с дамой и даже приказчик вышли, и мы остались одни во всем вагоне с Позднышевым.

— Они говорят! И или лгут или не понимают.

— Т. е. о чем это вы?

— Да всё о том же.

Он облокотился руками на колени и сжал виски руками.

— Любовь, брак, семья! Всё ложь, ложь, ложь!.. Он встал, задернул занавеску у фонаря и лег, облокотившись на подушку, и закрыл глаза. Он пролежал так минуту.

— Вам не неприятно сидеть со мною, зная, кто я?

— О нет.

— Вы не хотите спать?

— Совсем не хочу.

— Так хотите — я вам расскажу свою жизнь?

В это время прошел кондуктор; он проводил его молча злыми глазами и начал только тогда, когда этот ушел. В продолжение же рассказа потом он уже ни разу не останавливался и ни даже вновь входящие пассажиры не прерывали его. Во время его рассказа лицо его несколько раз переменялось совершенно, так что ничего не было похожего с прежним лицом, и глаза, и рот, и усы, борода даже — всё было другое: то было прекрасное, трогательное, новое лицо. И перемены эти происходили в полусвете вдруг, и минут пять было одно лицо, и нельзя было никак видеть прежнего, а потом, неизвестно как, делалось другим, и тоже нельзя было никак изменить его.

Стр. 16–17.

Главе III в лит. ред. соответствует глава IV.

Стр. 16, строки 19–20.

Вместо: Да вы точно хотите? — Я повторил, что очень хочу. — в лит. ред.: всю свою жизнь и всю свою страшную историю. Страшную, именно страшную. Вся история страшнее конца.

Стр. 16, строка 20.

После слова: руками — в лит. ред.: закрытое

Стр. 16, строки 25–30.

Вместо : Жил я до женитьбы, кончая: что я вполне нравственный человек. — в лит. ред.: Во-первых, скажу вам, кто я. Я сын богатого степного дворянина, бывшего предводителя, и воспитанник университета, кандидат, юрист. Женился я 30-ти съ чем то лет, но прежде чем сказать о женитьбе, надо сказать, как я жил прежде и как смотрел на семейную жизнь. Жил я до женитьбы, как живут все так называемые порядочные люди нашего круга, т. е. развратно, и, так же как и большинство людей нашего круга, живя развратно, был убежден, что я среди развратных людей исключительно нравственный человек. Происходило это, т. е. то, что я считал себя нравственным, оттого, что в нашей семье не было того особенного, специального разврата, который был так обыкновенен в нашей помещичьей среде, и что потому, воспитавшись в семье, где ни отец ни мать не изменяли друг другу, я с ранних лет лелеял мечту о самой возвышенной и поэтической семейной жизни. Жена моя должна была быть верхом совершенства. Любовь наша взаимная должна была быть самая возвышенная. Чистоты наша семейная жизнь должна была быть голубиной.

Думать — я так думал и всё время хвалил себя за возвышенные мысли. И вместе с этим лет десять жил взрослым человеком, не торопясь жениться, и вел то, что я называл степенную, благоразумную холостую жизнь, которой я даже гордился перед моими сверстниками и сотоварищами, предававшимися разным специальным развратам.