Алексей Смирнов - Центр Роста

Прочие номера на том же этаже пустовали; О'Шипки, мчась, свернул слишком круто и разминулся с каким-то надменным призраком при помощи приема, который в остальных случаях неминуемо ведет к столкновению и взаимным попрекам: агент попросту пробежал сквозь заросшего старичка, отдаленно напоминавшего состарившегося Пирогова. Не отвлекаясь на такой пустяк, он быстро миновал очередной коридор, свернул вторично и замер, прислушиваясь. Звуки, которые он уловил, мгновенно стихли. О'Шипки прижался к стене и на цыпочках, приставными шагами, двинулся обратно. Выждав у поворота, он быстро выглянул и осмотрел недавно пройденный коридор. Преследователь, если он был, ничем не выказывал своего присутствия. Заподозрив, что он укрылся в одном из пустующих номеров, О'Шипки повторил исследование, подолгу выстаивая возле молчавших, положительно пронумерованных дверей. Шаги не повторились, но агент готов был поклясться в том, что слышал их вполне отчетливо. На призрака он не думал, отлично зная, что тот не способен ни к топоту, ни к шарканью, довольствуясь стоном и воем.

"Тем не менее, можно поздравить себя с удачей, - решил О'Шипки. Кого-то я выманил, и рано или поздно этот лунатик, конечно же, допустит промах". Он постоял, раздумывая, куда пойти: наверх, где находились комнаты большинства обитателей Центра, или наведаться вниз, чтобы еще раз осмотреть столовую. Придя к заключению, что смысла в последнем немного, он вышел к лестнице и поднялся в очередной этаж. Первой дверью, перед которой он сделал остановку, стала та, что вела в номер директора. Из-за нее раздавались странные триумфальные звуки, так что агент, не теряя зря времени, принял уже ставшую привычной позу и заглянул в скважину. Картина, представшая его взору, заставила О'Шипки отпрянуть.

Ядрошников был один, и он плясал; в том, что это был именно он, полной уверенности не было, ибо плясала огромная кукла из тех, что разгуливают близ сабвея, рекламируя всяческие товары, даря пирожки и раздавая приглашения на жульнические мероприятия. Эта кукла олицетворяла доктора. Гигантский доктор танцевал, осторожно подпрыгивая и хлопая под коленкой исполинскими ладонями; потом он упирал руки в бока и карусельно кружился. Из чрева куклы доносилось невнятное пришепетывание. Метались тени, прыгал свет. Похоже было, что директор напился внутри доктора. Не зная, что и думать, О'Шипки отлип от скважины и задумчиво почесал кончик носа. Все это было донельзя странно. С чего это развеселился директор?

"Загадки, сплошные загадки", - иронически пробормотал О'Шипки, оставляя доктора позади. Он шел по коридору, будучи глубоко погруженным в беспорядочные мысли, и даже утратил плавность бега: шагал, как шагают нормальные люди, застигнутые поздним часом в простуженных лабиринтах. Покои далеко отстояли друг от друга, идти приходилось долго. О'Шипки рассеянно подумал о плюсовых номерах, под которыми проживали директор и Шаттен: еще одна странность - похоже было, что в отрицательную бесконечность подселили его одного. Так и есть: Цалокупин и Холокусов мирно храпели в обнимку, не то укрывшись своим пончо, не то так и не сняв его. Горел ночник в виде гладенькой избушки, изготовленной под лед. Временами то второй, то первый принимался махать руками, сбивая покров и тревожа родную плоть. О'Шипки прислушался: замок молчал, шаги не повторялись. Он зябко поежился и продолжил путь.

Номера, в котором остановилась Анита, он так и не нашел: ибо свет был погашен во многих, точнее - везде. О'Шипки тщательно принюхивался близ каждой скважины, и однажды ему почудился слабый запах духов. Безуспешность поисков привела его в раздражение. Ситуация чуралась контроля; не радовало даже, что удалось обнаружить Аромата, который тоже спал, разметавшись в тревожных простынях; от его храпа дрожал балдахин. В изголовье сидел бессонный Ахилл, зажавший в пальцах белую пешку. Его ложе было рядом, и простыни так же смотрелись сбитыми, из чего О'Шипки заключил, что игроки спали поочередно, чередуя отрывочный сон с шахматными ходами. Он выпрямил спину, прогнулся и громко зевнул, не опасаясь потревожить Ахилла. Так он ничего не добьется. Враги хитры, но в Агентстве принято зрить в корень, а корень не здесь. О'Шипки помолился богам и повернул назад, намереваясь спуститься в бойлерную. Он не сомневался, что разгадка каким-то образом придет именно оттуда.

"Разгадывать, собственно говоря, нечего, - сказал себе агент, спускаясь по лестнице. - Мне понятен основной узор происходящего. Но эта бойлерная! Это место!... В нем спрятано что-то чарующее, способное заворожить даже меня".

Он остановился перед оцинкованной дверью, сдвинул шляпу набекрень и приложил ухо. Удовлетворившись, вынул отмычку и грубо надругался над замком, вспоминая о трепете, с которым относился к последнему Ядрошников. Грубость оказалась излишней, замок поддался с первой попытки. О'Шипки проник внутрь, держа наготове фонарь. Он быстро нашел выключатель и несколько раз пощелкал рычажком: тщетно, света не было. То ли директор вообще отключил генератор, то ли тот запускался каким-то хитрым способом и в данную секунду работал не в полную силу; в том, что он работал вообще, взломщик не сомневался, ибо помнил о многих здешних устройствах, которые требовали электрической пищи.

"Обойдусь", - деловито сказал себе О'Шипки. Он опустился на колени и пополз, намереваясь изучить каждый дюйм банно-прачечного пола. Теперь ему удавалось видеть многие вещи, которые в первый раз остались незамеченными: жизнь. Табу, о котором вскользь упоминал директор, распространялось на тараканов и крыс, но не касалось мокриц, каких-то странных маленьких гусениц, карликовых лягушек и вертких болотных змеек: все они, почуяв наступление ночи, осмелели и вылезли из дневных укрытий, чтобы попировать в свое темное удовольствие. Фонарь подолгу зависал, покуда О'Шипки, как околдованный, следил за перемещением подлинных хозяев бойлерной. Незнакомые насекомые и земноводные очаровали его, он впал в умиленное состояние, переживая непреодолимое влечение к каждой козявке. Чуть позже, в нескольких дюймах от пола, О'Шипки обнаружил грибы: они, зеленоватые и скользкие, похожие на древесные, оплетали основания теплых труб. Он и сам в своей шляпе был изрядно похож на гриб, который вдруг обрел счастливую способность к передвижению. О'Шипки выпростал наручные часы: прошел час. Дело не терпело проволочек, и он двинулся дальше. В котлах гудело и булькало, печь подсвечивала красным. Привстав, О'Шипки снял показания манометров: судя по цифрам, давление в Центре держалось хорошее и было как у богатырски здорового человека. Агент погладил вентиль и содрогнулся, охваченный секундным ознобом. Он отдернул руку, вернулся в прежнее положение и продолжил путь. Он полз, не пропуская ни единого закоулка, обнюхивал грибы и плесень, заглядывал в тайные углы, поросшие мхами и лишайниками, распугивал микроскопических насекомых, а тех, что были совсем невидимы, - давил. Наконец, его поиск прервался: рука наступила на что-то круглое и твердое; предмет выскользнул и, глухо звякнув, откатился. О'Шипки направил на него луч фонаря. На полу лежал опорожненный пузырек из-под яда; о былом содержимом уведомлял кладбищенский ярлычок.