Алексей Смирнов - Мемуриалки - 2

Но вот автобус появлялся. "Бегом, бегом, бегом! " - шутливо-весело бормотали самые полные, переваливаясь и ковыляя. Существовала четкая градация очередности посадки в автобус, выверенная десятилетиями; первыми садились одни и те же лица, близкие к телу водителя - к телу, конечно, эфирному, потому что в мясных, объясняющих приоритет контактах замечены не были. Они спешили, несмотря на то, что никто и не посмел бы сесть на их от века забронированные места. Особенно выделялась толстая и пожилая женщина-травматолог с палкой, по скорости и ловкости передвижения напоминавшая капитана Сильвера. Палка была ей не нужна. С ее кривой ногой она умела обогнать любого спортсмена.

Бывало, что автобус ломался где-нибудь в Лахте. "Пепелац" - так мы его любовно называли. Особенно эффектно получилось однажды, когда за руль сел новый шофер, со свежим бланшем и дикими повадками. Он забыл залить воду, и в Лахте "Пепелац" задымил. "Микросхемы полетели", - объяснил водитель, подцепил ведро и вошел в утренний залив. Мы, понимая, что дело дрянь, пошли пешком, растянувшись на полкилометра. Мимо нас, по рельсам, пронеслась задорная дрезина. На ее боку было написано: "Пепелац".

В те редкие дни, когда автобус работал, ехать в нем было очень тепло. Администрация больницы выдала всем специальные удостоверения, дававшие право на проезд в нем. Автобус же был не резиновый. В него набивалось все больше разного люда. Многие, в том числе те, кто по закону первой брачной ночи имел право сидеть в автобусе, в нем стояли. А это было запрещено милицией. Поэтому на подъезде к посту ГАИ водитель командовал: "Присели! " И все, маячившие в проходе и видимые в окно, приседали, как на детском утреннике. "Можно! " - командовал водитель, миновав Сциллу-Харибду. Врачи с медсестрами, послушные его Слову, грибообразно вырастали в проходе и шутили. Шутки повторялись изо дня в день.

Так что наш начмед однажды утром не поленился приехать и устроить облаву. Зная каждого из нас в лицо, он шел между креслами и вежливо требовал показать удостоверение.

Потом, через два дня, все это забылось, удостоверения потерялись, проверять их перестали, а автобус дряхлел на глазах.

Поэтому его все чаще заменяла Живопырка, жмуровоз, который в обычное время развозил по больничному двору бывших больных, то есть трупы. У него в псевдоавтобусной (ибо оно не было автобусом, это устройство, таких не бывает), так вот, в псевдотранспортной его жопке существовало квадратное отверстие для загрузки гроба. Кроме того, он изобиловал продувными щелями, а рессорами, напротив, не изобиловал. И, наконец, в него вмещалось 18 человек. Водитель, получивший своего железного коня от Харона по прямому наследованию и не желавший рисковать с применением маскировочного приседания, больше не брал и отказывался ехать, ссылаясь на недавний арест автобуса ГАИ, занесением его в гаишный компьютер в качестве ископаемой диковины, неусыпную слежку, засаду, наручники и тюрьму. Поэтому мы выстраивались в очередь. Самое прекрасное начиналось, когда приходил какой-нибудь заслуженный человек - реаниматолог, например, спешивший спасти многочисленных больных. Но он оказывался девятнадцатым. И, когда при посадке он, естественно, оказывался первым, начиналась война. Внутренность Живопырки уподобливалась псарне с двумя-тремя волкодавами Среднего Сестринского Звена среди многих болонок и шавок. Чаще всего заслуженного реаниматолога или доброго терапевта, которые уже успевали стать похожими на Фредди Крюгера, успешно высаживали, прогоняли на поезд, злобно улюлюкали вслед, по-змеиному шипели.

Потом Живопырка ехала.

В 20 и 30-градусный мороз она привозила в больницу Охлажденные Коллектуши, если воспользоваться термином Станислава Лема.

Был случай, что меня отпаивали спиртом.

Хотели растереть, но я поостерегся. Рабочий день еще только начинался, не до страстного воспламенения было.

Doom

Тупая стрелялка Doom - развлечение для салаг. В сочельник 2003 года мне случилось сыграть в реальный Doom, не идущий ни в какое сравнение с призрачным.

Итак: в шесть часов вечера Город, Готовый к Зиме, поздравил меня с Рождеством, отключив электричество у меня и еще кое у кого.

Самая первая задача состояла в отыскании правильного телефона, куда жаловаться. Вторая - в дозвоне по этому телефону.

Я сидел на кухне, при свече, и бормотал "суки, суки". Жена, при второй свече, звонила по 009. Свечой был сувенир "Панда", который я очень любил и жалел.

Наконец, нам выдали платный пароль, но Access был закрыт. Послушав гудки, жена заполучила еще одну справку и узнала адрес таинственной аварийной. Аварийная, по мнению ласковой барышни, находилась в здании Райсовета, в двух остановках от меня. И я оделся. Я оделся, как человек из кинофильма "Экипаж", которого попросили заделать дыру в самолете. И двигался я так же, и даже за молотком потянулся машинально, но не нашел его в темноте.

Улицы были мертвы, темны и полнились яростным льдом. Здание Райсовета высилось передо мной зловещим готическим замком. Обычно вызывавшее во мне насмешки своим Собесом, обручившимся с Военкоматом, теперь оно будило совсем другие чувства. Похрупывая снежком, я бодро побежал по периметру, рассматривая запертые двери. За углом я увидел милиционера. "Я не знаю, где аварийная, - улыбнулся милиционер. - Но она точно не здесь, а с наружной стороны". "Значит, снова бежать, " - приуныл я. "Зачем же бежать? - удивился милиционер. - Вон там сквозной проход! " "Спасибо! " - воскликнул я и бросился к проходу, который при близком рассмотрении оказался запертым на ледяной замок. Доступ на второй уровень был закрыт. Славя милиционера, я затрусил обратно. Пробравшись-таки во двор, я вошел в отсек Вневедомственной Охраны, благо там была единственная открытая дверь. На втором этаже я спросил об Аварийной у людей с автоматами. Автоматчики, не глядя на меня, принялись совещаться между собой и пришли к выводу, что такого здесь быть не может. Я процедил что-то среднее по учтивости и вернулся к главному входу. Там я нашел звонок, на шум которого выбежала бабонька. Забегая вперед, я скажу, что в Doom'е мне встретились и другие бабоньки, но это, по-моему, всегда бывала одна и та же, молниеносно проникавшая сквозь стены и побеждавшая расстояния. Бабонька объяснила мне, что аварийная располагается в здании Вневедомственной Охраны.

Поблагодаривши бабоньку, я вернулся к автоматчикам и холодно прошел мимо них, в четвертый этаж. Там я остановился перед железной дверью без надписи, в темноте и мертвом безмолвии. Помня про автоматы, я деликатно постучал. Внезапно за моей спиной зашумел лифт. Створки разъехались, и к двери вышли морозные волшебные люди в спецовках, вооруженные шлангами и умными машинами. "Здравствуйте! Здравствуйте! Да, это здесь! Да, нам сейчас откроют! " - загудел один из них - главный, седой, очень добрый, искренне участливый: Бригадир. И нам открыла, разумеется, бабонька.