Алексей Смирнов - Визит Сэма Стоуна

- Ничего особенного. Выделите нам специальные дни и часы, а все остальное - наша забота.

*****

Нехорошо так о детях. Но встречаются дети, лица которых уже имеют в себе все, чему предстоит быть; в них все сформировалось до конца - и нос уже дальше не вытянется, и щеки не западут; все их черты будут только увеличиваться до точки солидности, пропорционально друг дружке. Они не бутоны, которым суждено расцвести розами, но им и не увядать. Такие лица затвердевают, наливаются тугоплавкими жирами; к глубокой старости отчасти делаются брюзгливыми, но не настолько, чтобы в них не угадывалась невинная завязь.

Галя и Тамара, скорее всего, не сумели бы изложить эту мысль, да и мысли такие, тем более - в обработанном виде - не приходили им в головы. Галя и Тамара просто угадывали чутьем подобных детей. И отдавали им предпочтение, не жалуя бутоны малопонятные, грозящие превратиться неизвестно, во что - возможно, в розы, но с тем же успехом - в кактусы. К Павлику, например, они испытывали чуть ли не брезгливость. Галя присматривала за старшей группой, в которой был Павлик, а Тамара - за подготовительной.

В назначенный день они сидели за чаем. Детей увели на музыкальные и физкультурные занятия. Умненький, чистенький, себе на уме Павлик отсутствовал, а потому не раздражал.

Тамара склонилась над зеркальцем и стала озабоченно щупать багровую бородавку, схоронившуюся в густой брови. Бровь походила на оцепенелую гусеницу, подавившуюся ягодой не по размеру.

Галя подлила себе заварки. Она сняла с чайника пышную краснощекую барыню, хранительницу чайного тепла. Машинально поморщилась при виде горячего пара и перевернула барыню, чтобы убедиться в пустоте под ее толстой юбкой. Галя домыслила жар, неизбежный при богатырском сложении провинциальных купчих, послуживших прототипом для куклы; связала его с жаром чайника и недовольно отвела нос.

- Что ты морщишься, чай хороший, - удивилась Тамара. Гусеница-бровь ожила и сделала мостик. Тамара отложила зеркальце и сидела за столом, подперев щеку рукой. Эта поза добавила в ассоциативную цепочку новый ингредиент. Тамаре - толстой, сонной, ленивой - хотелось теперь, пощипавши брови, лежать и молчать.

Галя и Тамара были матери-одиночки. Они, оголодавшие, готовы были на все при одном только имени посетителя, неизвестного ученого мужчины. Сэм Стоун в их сознании связался не с Фредди Крюгером, хотя такое сравнение напрашивалось само собой: детский сад, загадочный посетитель, странная миссия, иностранное имя - зловещее, таинственное событие. Он связался с Томом Крузом.

- Что такого, если мужчина зайдет на две минуты, прогуляется по комнате и выйдет? - пожала плечами сухопарая Галя. Она, в отличие от Тамары, смахивала на пьющую бабушку кукольной красавицы.

- А потом пропадет что-нибудь, - на всякий случай сказала Тамара.

- Нечему пропадать, - равнодушно сказала та.

- Надо же, как устраиваются люди, - понимая, что полежать не удастся, Тамара настойчиво вымучивала разговор. - Чем только не занимаются. Из воздуха делают деньги. Я читала в газете про студентов, как их опрашивали: кто из них пьет, да как себя потом чувствует. А потом написали целую книгу с выводами. У тех, мол, которые пьют, похмелье бывает чаще, чем у трезвых, и травмы тоже, и в ментовку попадают. Открытие, - презрительно заключила Тамара.

- Вот и эти напишут, - подхватила Галя. - Как младшую группу забрали в ментовку. С бодуна.

Обе захохотали.

- Назвали бы Иван Иванычем, - придумала Тамара. - Почему русские дети должны запоминать иностранные имена? Сызмальства?

- Чтоб понаучнее вышло, - объяснила Галя, прихлебывая чай. - Вся наука за границей.

- Неправда, - горячо возразила Тамара. - Своего не уважаем, вот и думаем так. У нас очень много изобрели. А мы все заискиваем, кланяемся в ножки.

Галя вдруг задумалась:

- А вдруг и вправду иностранец?

- Да иди ты, - отмахнулась Тамара.

Они, взрослые женщины, не нуждались в эксперименте и заранее отрицали существование Сэма Стоуна.

Тамара встала, отвела занавеску и посмотрела в окно: не идут ли.

- Ты скажи мне, скажи, чё те надо, чё те надо, - затянула Галя.

Тамара отмахнулась.

- ...я те дам, я те дам, что ты хошь, что ты хошь, - не унималась та.

*****

Все состоялось за полчаса до обеда.

Павлик, ни о чем не подозревая, мастерил пирамиду.

Он нанизывал кольца на ось, разноцветные. В основании пирамиды находилось самое крупное кольцо; за ним, по логике, должно было следовать то, что немного побольше, но Павлик упрямо брал самое маленькое, определенное в макушку конструкции, и ставил его, а дальше уж делал все по порядку: колечко поменьше первого, еще поменьше, еще, еще.

Эта его манера выводила Галю из себя.

- Так неправильно, - сказала она в сотый раз. - Приучишься, а потом не отучишься. Вырастешь, станешь строителем и построишь вот так - все и рухнет, а тебя с работы выгонят и в тюрьму посадят.

- Я не буду строителем, - сосредоточенно заметил Павлик, сломал пирамиду и начал, ничего не меняя в проекте, возводить ее заново.

- А кем же ты будешь? - усмехнулась Галя.

Вошла взволнованная директорша. Она поманила Галю пальцем и сделала страшную гримасу.

- Дети, дети, - Галя захлопала в ладоши. - Старшая группа! Быстренько разбились напополам. Живее, живее!

- Прививки будут? - в ужасе спросил кто-то.

- Никаких прививок. Мы будем играть в одну новую игру. Половина остается здесь, половина идет с директором в соседнюю комнату.

Тамара, изнывая от любопытства, маячила в коридоре. Она дала подготовительной группе задание и вышла знакомиться с призрачным Сэмом Стоуном.

Отобранную половину, человек десять, вывели за дверь.

- Остальные занимаются своими делами, - приказала Галя. Она ненадолго вернулась в группу и притворила дверь. - Сейчас к вам зайдет один дядечка. Не пугайтесь его, он хороший. Поздоровайтесь с ним и внимательно наблюдайте, что он будет делать.

- Кому? - заинтересовался Павлик.

- Никому. Впрочем, если специально тебе, по попе, то я только спасибо скажу. Он здесь немного походит, а потом уйдет. Ваше дело - следить за ним.

- А он что, шпион? - спросила девочка по имени Лара.

- Пока это секрет. Я потом все объясню. Ведите себя хорошо и смотрите, как следует. Это очень забавный дядечка, он страшно неуклюжий: все роняет, обо все спотыкается. За ним нужен глаз да глаз. Смотрите, как бы он что-нибудь не сломал.

- Он больной? - осведомились из угла.

- Почему же больной, - раздраженно сказала Галя. - Просто неловкий.

Она боялась сболтнуть лишнее. Ей было велено ограничиться лишь краткой характеристикой Сэма Стоуна, недотепы и размазни. С той половиной группы, что вывели в соседнее помещение, было еще проще: ее полагалось просто уведомить о приходе незнакомца, никак его не описывая.