Иван Лажечников - Беленькие, черненькие и серенькие

Подле полуденной садовой калитки [12] Подле полуденной садовой калитки... — Полуденная — южная. , у наружной стены забора, лицом к городу, Ваня, с помощью дядьки, устроил себе скамеечку. Тут он, иногда с матерью, иногда на коленях пригожей соседки, купеческой дочери, которая очень ласкает его, и даже один, засиживается по целым часам. От ножек скамейки начинается зелёный скат к реке Холодянке. Вот спешит и всё спешит она унести свои воды в реку, которая издали будто манит её к себе [13] ... к реке Холодянке. — Холодянка — «псевдоним» Коломенки в повести. ... в реку, которая издали будто манит её к себе. — Имеется в виду Москва-река, которая в повести скрывается за криптонимом М-а. Место слияния двух рек хорошо было видно от старого дома Лажечниковых. . На пустынной Холодянке ни одного челнока, берега тесно сжимают её; а там какое раздолье! Полногрудая красавица кокетливо выказывает только край своей голубой ферязи [14] ... край своей голубой ферязи. Фéрязь — старинная верхняя одежда (мужская и женская) с длинными, до земли, рукавами, без воротника и перехвата в талии. , только мелькают разноцветные ленты, развевающиеся на бесчисленных мачтах её караванов. И вот почему речка так суетливо торопится всё вперёд и вперёд! Казалось бы, немного добежать и броситься в широкое раздолье, а тут, назло ей, загородила дорогу колдунья-мельница [15] ... загородила дорогу колдунья-мельница... — Мельница располагалась на Коломенке (в старом её русле) чуть ниже Косых ворот, то есть под современной лестницей, идущей от «Блюдечка» к Конькобежному центру «Коломна». Мельница упоминается ещё в писцовой книге 1577 — 1578 гг. В конце XVIII в. мельница, «мучная и пильная», принадлежала купцу Мещанинову. Есть изображение её (или, скорее, её «наследницы») на открытках начала XX в. . Брюзжит старушка, и стучит костылями, и поднимает пыль столбом. Смирные до сих пор воды сердито бросаются на неё; начинается схватка — вопль, тревога на всю окрестность… Но вот вырвались они из плена. Вспененные, весело, игриво, как бы радуясь своей свободе, они бросаются в широкие объятия M-ы реки, которая сама спешит отнести свою добычу ожидающей её неподалёку О-е [16] ... ожидающей её неподалёку О-е. — имеется в виду Ока. . Влево, между мельницей и кожевенным заводом, стоящим в Запрудье, виден вдали Ба-ев монастырь [17] Влево, между мельницей и кожевенным заводом, cтоящим в Запрудье, виден вдали Ба-ев монастырь . — Богородице-Рождественский Бобренев (Бабренев) монастырь. Кожевенный завод входил в усадьбу Лажечниковых и был построен ещё дедом писателя (числится по описи 1783 г.). . Туда Ваня ездит иногда на богомолье с своею матерью. Там лик Спасителя так приветливо на него смотрит, а добрый старец-архимандрит, благословляя его и давая ему свою ручку поцеловать, всегда жалует его просвирой [18] ... а добрый старец-архимандрит, благословляя его и давая ему свою ручку поцеловать, всегда жалует его просвирой. — Настоятелем Бобренева, тогда объединённого Бобренева-Голутвина монастыря, с 1800 г. был о. Самуил (1760 — 1829), прославившийся деятельной верой и особым даром благоволения к людям. Просвирá (просфорá) — в православном богослужении маленький круглый белый хлебец, употребляемый во время литургии. . За монастырём тянется мрачный лес, которому конца не видно. Вправо, против мельницы, на отвесной вышине, одиноко стоит полуразвалившаяся башня [19] Вправо, против мельницы, на отвесной вышине, одиноко стоит полуразвалившаяся башня ... — Косые ворота кремля, ныне не сохранившиеся. Их место — в начале спуска от нынешнего «Блюдечка». На рисунке 1800 г. Косые ворота ещё воспроизведены как целые. , которая, как старый, изувеченный инвалид [20] ... как старый, изувеченный инвалид. — В этом словосочетании нет тавтологии: в XVIII — XIX вв. слово «инвалид» означало воина со стажем, ветерана. , не хочет ещё сойти с своего сторожевого поста. Кругом всё развалины. В нескольких саженях от неё начинается гряда камней, всё идёт возвышаясь, сливается потом в сплошную стену и наконец замыкается высокою угловою башнею [21] В нескольких саженях от неё начинается гряда камней... замыкается высокою угловою башнею. — Остатки кремлёвской стены, шедшие от Косых ворот до Маринкиной башни. . Это отрывок кремля, построенного в давние времена от нашествия татар. Широкая стена, которая поворачивает влево от этого угла, более уцелела [22] Широкая стена, которая ... более уцелела... — То есть сохранившаяся и отреставрированная теперь стена между Маринкиной и Грановитой башнями. , несмотря на то что она беспрестанно расхищалась на разные постройки, казённые и из-за них частные.

Со скамеечки Ваня видит почти всю панораму города с золотою главой старинного собора и многими церквами [23] ... панораму города с золотою главой старинного собора и многими церквами.. . — Имеется в виду Успенский собор, выстроенный в 1672 — 1682 гг. на месте храма времён Дмитрия Донского. Центральная из пяти глав соборной церкви и ныне золочёная. Многие церкви, группирующиеся около Успенского собора, — Тихвинская (капитально переделанная в 1861 г., так что Лажечников видел церковь в классицистском стиле, а мы — в ложнорусском), Воскресенская (Лажечников видел и не сохранившуюся ныне колокольню), Троицкая и Покровская в Ново-Голутвине монастыре, Успенская в Брусенском монастыре, церковь Михаила Архангела в Михайловской слободе (храм был перестроен в 1828 — 1833 гг.). Вероятно, видна была и старая колокольня Иоанна Богослова (сейчас на её месте колокольня, возведённая в 1846 г.). . Насупротив стелются по берегу Холодянки густые сады [24] ... с телются по берегу Холодянки густые сады . — Сады, идущие от домов по улице Успенской (ныне Лазарева) вниз к Коломенке. Один из таких садов описан в тетради III «Соляной пристав и его дочь». В те времена Коломна считалась главным поставщиком яблок в Москву. . Весною они затканы цветом черёмухи и яблонь. В эту пору года, в вечерний час, когда садится солнце, мещанские девушки водят хороводы. Там и тут оглашается воздух их голосистыми песнями. Ваня заслушивается этих песен, засматривается на румяное солнышко, которое будто кивает ему на прощание, колеблясь упасть за тёмную черту земли; засматривается на развалины крепости, облитые будто заревом пожара, на крест Господень, сияющий высоко над домами [25] ... на крест Господень, сияющий высоко над домами... — На колокольне Успенского собора (тогда самой высокой точке города). , окутанными уже вечернею тенью. Только нежный голос матери сквозь калитку или приказание дядьки могут оторвать его от этого зрелища. Странный был мальчик!

Ларивон часто водит его в ближайшую берёзовую рощу, раскинутую по двум скатам оврага. Будто для Вани расчищена она, будто для него устроены в ней концерты разноголосных птичек, для него по дну зелёного оврага проведена целая дорожка незабудок и везде рассыпано столько разнородных цветов, красивых, пахучих. И куда только пестун [26] Пестýн — воспитатель. не водил своего питомца по окрестностям, по каким рощам они не бродили! Но «умысел другой тут был» [27] « Но умысел другой тут был». — Цитата из басни И. А. Крылова «Музыканты»: «Сосед соседа звал откушать; / Но умысел другой тут был: / Хозяин музыку любил / И заманил к себе соседа певчих слушать». . Ларивон был страстный соловьиный охотник. Он ловил, покупал, брал в учение и продавал соловьёв. Не только что в комнате его все стены обвешаны клетками едва не до полу, но и в зале, в гостиной висят их по две, по три. Как скоро Ларивону было свободно (он в доме исполнял должности дядьки, слуги, иногда и приказчика [28] … он в доме исполнял должности… приказчика … — В данном случае это наёмный человек у купца, выполняющий поручения торгового характера. ), сейчас принимался он за свои лекции. Начинались они тем, что профессор брал вилку и ножик и шурканьем одной на другом поднимал пернатых к пению. Потом высвистывал колена на разный лад [29] ... высвистывал колена на разный лад. — В пении, музыкальном произведении колено — отдельное, выделяющееся чем-нибудь место, часть. , так что вы не могли разобрать, губы ли его пели или соловей. Это был настоящий орган. Иногда, забывшись на самых нежных или горячих переливах, он закрывал глаза, как настоящий соловей, когда восходит до пафоса своего пения, — и с замирающим свистом, изнеможённый, опускался на стул. Не подумайте, чтобы одна корысть питала в нём эти занятия; нет, это была истинная страсть — он был охотник. И вот ради каких побуждений таскал он своего питомца по всем кустарникам и рощам, которые были в окрестностях. Случалось им увлечься так далеко, что малютка приходил домой без ног или пестун на руках своих приносил его спящего, иногда в венке из ландышей, перевитых кукушкиными слёзками и васильками. Поэтому-то Ваня рано стал любить природу , рано стал сочувствовать красотам её. Никогда не отговаривался он от этих прогулок, как бы ни утомительны они были для него.