Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 1)

Нукеры хана Кучума заволновались и кинулись было найти говорившего, но были остановлены властным поднятием руки

-- Кто сомневается, может выйти, и я отпущу его в Кашлык, чтобы он сам спросил о том у своего хана. И пусть я упаду мертвым, пусть ослепнут мои глаза, если я сказал хоть слово неправды. Клянусь Аллахом!

Гул тяжелой волной прошел меж сибирцев, которые вдруг задвигались, зашевелились, заоглядывались друг на друга.

-- Когда я прогоню вашего самозванца-хана из столицы вот этой плеткой, то у нас с вами будет много работы, Много лет все улусы платили дань нам -храбрым воинам. А что теперь? Теперь с вас берут ясак в Московию! Или вы уже не воины? Или руки ваши слабы и не держат оружие?! Или вы ждете, когда бородатые попы придут сюда и оденут вам на шею, как вьючным коням колоколец, железный крест. А потом заставят весь народ сибирский работать на них. Вы этого ждете?

Неожиданно Кучум остановился и пошел сквозь расступившуюся толпу к своему шатру. Дойдя уже до него, бросил устало:

-- Кто желает пойти со мной за богатой добычей туда,-- махнул рукой в сторону заходящего солнца,-- получит оружие обратно. А кто друг московитов, тот останется здесь,-- и его рука указала на ветку могучей березы, откуда свисала внушительная петля из упругого конского волоса.

-- Даю вам срок до утра.-- И он вошел в шатер.

Пленные зашумели, запереговаривались и облегченно вздохнули, поняв, что им оставлен выбор...

В шатре два нукера охраняли связанного Вэли-хана. Мешок с его головы был снят, и он угрюмо смотрел себе под ноги.

Кучум, ни слова не говоря, сел на подушки и показал жестом одному из охранников, чтобы подали холодного кумыса. Протянули пиалу и Вэли-хану, но он лишь усмехнулся, показав глазами на связанные руки.

-- Извини, хан,-- проговорил Кучум, которому вездесущие наушники уже донесли, кто у него в плену,-- извини, но больно сильно ты руками махал, мог и пораниться. Вот, пришлось охладить тебя малость.

Он кивнул охраннику:

-- Развяжи благородного хана.

Вэли-хан начал с облегчением растирать одеревеневшие от веревок руки, исподлобья оглядывая сидящего перед ним человека.

Заметив его взгляд, Кучум спросил:

-- Не знаешь, кто я? Сейчас говорил с твоими воинами. Надеюсь, слышал?

-- Пока не глухой,-- ответил пленник.

-- Ну, а раз все слышал, так и нечего в прятки играть. Жить хочешь? -без обиняков резанул неожиданным вопросом и уставился горящим взором на Вэли-хана.

-- Всякая тварь жить хочет,-- в раздумье ответил тот,-- только живут почему-то по-разному...

-- Это я и без тебя знаю,-- непочтительно перебил его Кучум.-- Мне донесли, что тут с тобой сыновья твои в плен угодили. Так?

Вэли-хан тут же поник, и Кучум понял, что попал в самую точку, в самое больное место гордого пленника.

-- Вижу, что так,-- продолжил он,-- я вам зла не желаю, и лишняя кровь мне ни к чему. Мог сегодня в том убедиться...

-- Уже убедился,-- вдруг перебил его пленник, оправив рукой седую бороду,-- стар я для хитрых речей. То с молодыми можешь петлять, как заяц по снегу. А мне скажи напрямик, чего хочешь от меня. Если детям моим жизнь сохранишь, то на все пойду.

Кучум, чуть склонив набок голову, словно заново увидел старого хана. И с торжеством отметил, что его замысел удался.

-- Ну, что ж... Без хитростей, говоришь, давай без хитростей. Согласен. Я сейчас тебя отпущу...-- Вэли-хан от неожиданности вскинул голову, и его рука, до того без конца оглаживающая бороду, застыла в воздухе.

-- Да, не удивляйся. Отпущу и даже коня верну, и оружие, и десяток нукеров дам для охраны. Но сыновья твои останутся тут. Помолчи,-- резко остановил Вэли-хана, который готовился что-то возразить.-- Я и сам был в молодости заложником. Да, всякое было, но, как видишь, жив.

Пленник тяжело вздохнул и опустил голову.

-- Ты, хан, поедешь по соседним улусам и уговоришь беков и мурз не выступать в поддержку самозваных правителей. Напомни кому обиды, ими нанесенные, кому от меня милостей пообещай. Ты своих соседей лучше знаешь. Понятно? Кто пожелает стать другом мне -- милости просим. Даю тебе два дня срока. Потом найдешь меня и до занятия столицы будешь рядом. Если через два дня не вернешься, то...-- Кучум сухо щелкнул пальцами.-- Вопросы будут?

Вэли-хан молча качнул поникшей головой. Когда Вэли-хан, попрощавшись с сыновьями и племянниками, покинул лагерь, Кучум проводил его долгим взглядом и сказал тихо стоящему рядом Алтанаю:

-- Вот всех бы их так переловить, да и на привязь посадить. А?

-- Так в чем же дело? -- Простодушно откликнулся тот.-- Прикажи только.

-- Да нет. Мы иначе поступим. Зачем мельнику мышей ловить, когда кошка есть. Пусть и они теперь друг друга ловят и на цепь садят. Понял?

-- Понял,-- с готовностью согласился Алтанай,-- а когда всех поймаем, то что делать станем?

-- Песни петь тогда станем,-- захохотал Кучум,-- только не скоро еще это случится.-- И медленно пошел прочь.

На самом краю лагеря стояла отдельно от других палатка, где помещалась тщательно охраняемая Зайла. Вот к ней-то и направился довольный событиями сегодняшнего дня, немного усталый Кучум.

Зайла неподвижно сидела у противоположной от входа стены, подобрав под себя ноги. Она только взглянула на вошедшего брата и продолжала оставаться в том же положении.

Кучум сделал несколько шагов по направлению к ней и остановился. Затем опустился на свободную подушку и спросил:

-- Все грустишь? -- Сестра не ответила.-- Ничего, скоро возьмем их главный город, и тогда я разрешу жить тебе, где хочешь.

-- А как же мой муж? -- подала Зайла, наконец, голос.

-- Нового выберешь. Их к тебе много пожалует. Поверь моему слову.

-- Нет уж. Спасибо. У меня есть сын и негоже его бросать.

-- Ничего, и с сыном возьмут,-- упрямо гнул свою сторону Кучум.

-- Чего ж меня не спросишь -- нужен ли мне другой муж?

-- Ой, сестра,-- вздохнул хан,-- многое в этой жизни не от нас зависит.

-- Я никогда не прощу тебе этого,-- вспыхнула Зайла.

-- Ну, это твое дело. Не горячись. Скоро решительное сражение. Как все закончится, один Аллах знает...-- И, не дождавшись ответа, он вышел.

ЭХО ОГЛОХШЕГО БУБНА

На высоком холме, у слияния двух великих сибирских рек -- Иртыша и Тобола, находилась священная роща всего сибирского народа... Здесь жили главные шаманы, охраняющие изваяния богов, оставленные еще древними людьми много, много лет назад.

Из кедровых стволов были вырублены бог Пайпын, бог Хума, с серебряными рогами на голове, отдельно от них высился лысый хитрец, покровитель охотников бог Какына.

У их подножья, лежали многочисленные приношения, складываемые здесь не одно столетие. Каждый воин, возвращающийся из похода, считал своим долгом положить самую ценную добычу своим богам, чтобы и в следующий раз принесли ему удачу. Были здесь серебряные блюда из южных стран, драгоценные кубки из полуночных земель, разное оружие и сверкающие на солнце камни лежали на земле.