Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 2)

-- Какой плохой набег получился,-- сокрушался он, -- Муса совсем ничего домой не везет. Так, два рваных одеяла да старый зипун. У меня дома гораздо лучше есть, но и этот сгодится, хоть чего-то привезу своим детям. -- Он, конечно, прибеднялся, потому что возок его был почти доверху забит всяческим барахлом, собранным по крестьянским дворам, оставленным хозяевами перед наступлением Орды.

Едигир переводил некоторые его откровения и они тихонько смеялись вместе с Федором над сетованиями Мусы. Через несколько дней пути чувство неволи, остро мучившее их поначалу, притупилось и они вновь начали радоваться утреннему солнышку, щебетанию птиц, ощущать чувство голода и съедать все, что доставалось им от общего котла. Федор даже попробовал подшутить над Мусой, связав ему как-то во сне ноги, а веревку закрепил за повод мирно пощипывающего траву мерина. Ночью, переходя с места на место, он оказался на приличном расстоянии от лагеря, утащив за собой и спящего возницу. Тот проснулся ночью в чистом поле, хотел встать, но упал, перепугался и заорал, что есть мочи. Всполошил криком весь лагерь, а испуганный мерин пустился бежать дальше по степи, волоча жалобно голосившего Мусу. Его вскоре поймали, отвязали слегка побитого и пораненного татарина и долго хохотали, потешаясь над его испугом и причитаниями. На счастье пленников никто и не подумал, что это их проказы, а то могли бы побить, покалечить. Правда, Муса что-то заподозрил и с тех пор стал ложиться спать отдельно и часто просыпался ночью, ощупывая ноги.

Шутка вскоре позабылась и возница обрел неизменное свое добродушие и разговорчивость. Со временем он начал подсовывать Едигиру и Федору жирные куски баранины, если ему удавалось выпросить их у кашеваров. Впрочем, он тут же пояснил им причину своей доброты:

-- Буду просить, чтоб вас ко мне на двор отправили. Зря что ли взялся везти вас? У меня виноградник бо-о-льшой, большой! Скоро собирать надо, вино давить. Дом новый построю. А может, и совсем у нас жить останетесь? У нас в Крыму хорошо! Зимы нет, не то что в Москве вашей. Жен вам найдем. У меня три дочери есть. Им замуж скоро пора будет. Заработаете на калым, а я много не возьму, полсотни баранов хватит, -- забирай любую и живи.

-- Где ж мы тебе столько баранов возьмем? Красть, что ли? -поинтересовался Едигир.

-- Зачем украсть? В набег ходи, воюй и баранов Мусе на двор приводи. Правда?

-- Правда, правда, -- соглашался Едигир. И вдруг во время одного из таких пустых разговоров его, словно шилом пронзила мысль о собственном колчане, с которым он никогда не расставался и настолько привык к нему, что не сразу оказавшись в плену, ощутил его пропажу. Ведь там находились остатки золота, которое он вынес из Сибири! Где и у кого находится колчан?

Он поделился этим с Федором, который пришел в восторг от возможности заплатить выкуп, освободиться из плена и вернуться в Москву.

-- А ты сможешь отличить его от остальных? -- спросил он Едигира.

-- Спрашиваешь! Свой колчан всегда узнаю, отличу от любого. Но кто позволит мне шляться по всему лагерю и искать его. Даже если и найду, так новый хозяин не отдаст.

-- А давай, попросим Мусу, чтоб он разыскал колчан?

-- Да не станет он этим заниматься. Надо самим придумать что-то.

Они долго совещались и решили все-таки посвятить Мусу, но лишь в часть своего плана. Как-то вечером Едигир подсел к мирно дремавшему на мягком войлоке Мусе и спросил его:

-- Скажи, уважаемый, а какая дичь у вас в Крыму водится? -- Муса не удивился вопросу и начал перечислять, сколько птицы живет в горах, горные бараны, изюбры, кабаны, а потом спросил:

-- А зачем это тебе? На охоту что ли собрался?

-- Как же я на калым заработаю? Как твою дочку в жены сосватаю, если буду на твоих виноградниках с утра до вечера спину гнуть. Я хорошим охотником был, могу любого зверя взять. Вот и думаю, если уважаемый Муса разрешит, то буду каждый день по барану приносить, а то и птицу для обеда.

Маленькие хитрые глазки Мусы заблестели и он тотчас оценил заманчивость предложения своего пленника.

-- Так, так... Ладно, буду пускать тебя в горы, если не убежишь.

-- Зачем бежать стану, когда такой добрый хозяин у меня? -- и похлопал его по плечу, как бы выказывая преданность. Лицо Мусы расплылось в улыбке.

-- Вай-вай, как хорошо жить станем, все у нас будет, а потом детей нарожаете, саклю построите, Муса внуков нянчить станет.

-- А мне невесту найдешь? -- вступил в разговор Федор Барятинский, перемигнувшись с Едигиром.

-- Две найду! Только калым давай. Есть калым -- есть невеста. Нет калым -- живи один.

-- А коль захочу ее в Москву увезти? -- все больше входил в роль Барятинский, вызывая Мусу на откровенность.-- Отпустят невесту со мной?

-- Когда женой будет, то вези, куда захочешь. Хоть продай.

-- Только просьба у меня к тебе есть, уважаемый,-- незаметно повернул разговор Едигир,-- когда меня в плен взяли, то лук и колчан со стрелами со мной были, а где он теперь, не знаю. Привык я к тому луку, только с ним и охотился. Как бы найти его?

Муса недоверчиво глянул на него и подозрение шевельнулось в хитром татарине:

-- Зачем тебе лук понадобился? Пострелять всех хочешь и сбежать? Вот в Крым приедем, найду тебе лук и стрелы, а сейчас, извини дорогой, не могу.

Но Едигир со всей страстью начал расписывать, какой у него замечательный лук и как ему жалко лишиться его. В конце концов, старик сдался и пообещал найти того воина, который завладел оружием Едигира. Два дня отлучался он вечерами от своей повозки и бродил по лагерю, разговаривая с ордынцами. На третий день уже в темноте вернулся радостный и возбужденный к костру, бросив к ногам Едигира колчан и лук, правда, с порванной тетивой.

-- Твой будет? -- спросил он. Едигиру хватило одного взгляда, чтобы узнать собственное оружие, с которым он не расставался много лет, и он согласно кивнул головой, поднял колчан с земли и по весу определил, что золотые монеты находятся в тайнике, настолько тяжел и увесист был он.

-- Спасибо, уважаемый Муса, долг за мной, отблагодарю при первой возможности. Но как тебе удалось найти их?

Муса самодовольно ухмыльнулся, пригладил седую топорщившуюся бородку, ответил:

-- Муса все может, если с уважением попросить его. Узнал у знакомых людей, кто вас схватил, тому и добыча досталась. Оказалось, один их них мой сосед Жухраб был. Я к нему, спрашиваю, верно пленник шибко бедный был, нечего и взять с него? Он согласился, чего с него взять... саблю сотник забрал, коня -- Мурза, а Жухрабу только и осталось лук без тетивы да колчан драный. А он в походе кашеваром. Зачем ему лук? Предложил ему тулуп бараний, он согласился. Но тулуп дома у меня, мало ли что за дорогу случится...

Федор Барятинский сидел рядом и прислушивался к каждому слову, пытаясь понять, о чем идет речь, бросал любопытные взгляды на колчан, лежавший перед ними. Муса спрятал лук подальше, а изодранный сайдак, как он его называл, оставил Едигиру. Едва дождавшись, когда их возница уснет, Едигир и Федор уползли и темноту и там принялись внимательно ощупывать колчан изнутри.