Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 3)

Он вновь оглядел сидящих за столами воевод, сотников и понял, что ни один из них безоружным не посмеет приблизиться к медведю. И тут его взгляд встретился с насмешливым взором царских глаз. Иван Васильевич лукаво смотрел, чуть приподнявшись с кресла, пытался угадать, решится ли кто-нибудь выйти на поединок, и уловил при этом внутренний порыв Ермака. Тому показалось даже, будто царь слегка подмигнул ему, поощряя на поединок.

-- Неужто не найдется храбрец, кто товарищу поможет? Эх вы, люди ратные... -- разочарованно произнес Иван Васильевич.

-- Я бы с рогатиной пошел, -- глянул на отца царевич Иван.

-- Сиди уж... Без тебя разберутся.

Напряжение возрастало, и к тому же Илья, пришедший в себя, пошевелил рукой, провел ей по лицу, чем вызвал злобный рык медведя. Тот поднял переднюю лапу и ударил по голове стрельца, и он вновь затих.

-- Нет, не могу я смотреть на это, -- проговорил Василий, вставая, выбравшись из-за стола, -- лучше самому мертвым рядом лежать, чем наблюдать, как другого убивают, -- ни к кому не обращаясь, пробормотал он и уверенным шагом двинулся к медведю.

-- Ай, да казак! Каков молодец! -- выкрикнул чей-то пьяненький голос, но его больше никто не поддержал. Остальные, наученные горьким опытом Ильюхи, скованно молчали.

Василий сорвал с себя кушак, обмотал им левую руку, оставил свободным один конец и, легко взмахнув им в воздухе, начал вращать, отчего перед ним образовался круг от быстрого движения куска материи.

-- Эй, бутуз, иди ко мне! -- крикнул нарочито громко, чтоб медведь обратил на него внимание и оставил на время раненого Ильюху.

Медведь, привлеченный голосом, повернул толстую шею в его сторону, но не сдвинулся с места.

-- Хр-хр-хр, -- Василий задвигал губами, подражая хрумканью кабана. Мишка в ответ обнажил клыки и глухо заворчал.

-- Ишь ты, отзывается, -- крикнули за столом, предчувствуя новое представление.

-- Иди, иди ко мне, мой хороший, -- Василий, низко пригнувшись, подходил все ближе и ближе, не переставая вращать конец красного кушака. Медведь уже перестал обращать внимание на залитого кровью стрельца и переключился на нового противника, почуяв угрозу именно от него. Сперва он даже чуть попятился назад и Василий решил было, что молодой, неопытный пестун, напуганный людскими выкриками, поспешит сбежать, но, верно, в том заговорил разбуженный запахом крови голос лесных предков, и он неожиданно быстро вскинулся вверх, встал на задние лапы.

"Ага, -- обрадовался Василий, -- теперь я тебя покружу, помотаю..." -и он начал обходить медведя вокруг, заставляя его отвернуться от стрельца, чем воспользовались его товарищи, оттащив Илью в укромное место. Теперь Василий мог думать лишь о себе и о том, как успокоить разъяренного зверя.

Он окончательно убедился, что медведю не больше года и он, в отличие от сородичей, живущих в лесу, не боится человека, а скорее готов поиграть, побаловаться с ним, используя, впрочем, клыки и когти. Но играть с ним, бороться, как это только что испробовал Илья, он не собирался.

Наконец, медведь не выдержал долгого противостояния и резко взмахнул лапой, пытаясь зацепить крутящийся перед ним кушак.

-- Вот, правильно, -- одобрил его действия Василий и отпрыгнул в сторону, -- достань его, достань... У тебя получится...

Медведь начал беспорядочно махать лапами, казалось, что он в самом деле включился в игру, предложенную человеком, пытаясь ухватить когтями цветной лоскут. Наконец ему удалось зацепить конец кушака. Раздался треск рвущейся материи и мишка с удивлением уставился на клочья, оставшиеся у него на когтях. Он даже понюхал их, лизнул языком. За это мгновение Василий низко поднырнул, ухватил свисающуюся с ошейника до самой земли кованую цепь и потянул на себя. Медведю это не понравилось и он попытался вырвать ее из рук человека. Попятившись, он с силой натянул короткую цепь, заставляя Василия приблизиться на шаг.

Взмах мощной лапы -- и плечо Ермака словно одеревенело. Скосив глаза, увидел неглубокую рану и сочившуюся из нее кровь. Каким-то чудом он не выпустил цепь из рук и продолжал тянуть зверя к сараю. И тот, смешно подпрыгивая, тащился следом, глухо урча, но особо не сопротивлялся.

-- Так, так, молодец, мишенька, пошли со мной, пошли... -- повторял негромко Василий, выискивая, за что можно было бы прицепить медведя.

Но тот облегчил его задачу, увидев открытую дверь амбара, в несколько прыжков достиг ее, вырвав цепь из рук Ермака, и скрылся внутри. Василий, не мешкая, заложил дверь на засов и обессиленно опустился рядом.

-- Ошень храбр шеловек, -- услышал он голос позади себя, обернувшись, увидел остроносого с черными прямыми до плеч волосами человека, державшего в руках небольшую кожаную сумку.

-- Ты кто? -- спросил он, хотя и догадался, что видит перед собой иноземца.

-- Доктор Бомелиус, -- с достоинством отозвался тот, -- царский лекарь. Позвольте смотреть ваша рана...

-- Поди лучше того стрельца подлечи, -- указал Василий в сторону, где продолжал лежать на земле окруженный товарищами Ильюха.

-- Там есть серьезный дело. Долго. Тут -- мало дел... -- и лекарь раскрыл свою сумку, вынул из нее какую-то баночку, тряпицу и склонился над Василием.

Он почувствовал, как защипало предплечье, дернулся от резкой боли.

-- Нищего страшного... -- пояснил тот ровным голосом, -- лечь на постель. Шпать... Много шпать... -- повторил несколько раз Бомелиус. -- Где тебя найти? Буду лечить, глядеть рану, -- предложил он.

-- В доме князей Барятинских, -- неожиданно раздался позади голос князя Федора, -- поедешь к моему отцу, Василий.

-- Зачем к отцу? Ведь завтра выступать.

-- Успокойся, нагонишь своих казаков. Нам долго тащиться с обозами, с пушками. Успеешь поправиться.

-- Но может быть...

-- Никаких может быть, -- передразнил его князь Федор, -- слышал, что лекарь распорядился делать? А он при самом царе состоит.

-- Эй, казак, тебя царь к себе зовет, -- к ним подошел Богдан Вольский и с интересом разглядывал Василия Ермака. -- Успокоил медведя, миром дело решил... -- то ли одобрительно, то ли разочарованно произнес он.

-- А ты бы хотел, чтоб зверь и его заломал? А? Богдаша? Скажи, хотел поглядеть, как кровь человечья польется? Любишь ведь смотреть на кровь! Не так разве? Признайся! -- неожиданно накинулся на боярина князь Федор.

-- А чего мне ее любить или не любить, -- удивленно воззрился на князя Бельский, -- я не палач, какой...

-- Ты не палач, нет... Ты хуже палача, -- подступал к боярину со стиснутыми кулаками Барятинский. Василий впервые увидел его таким разъяренным и, подскочив, оттащил в сторону от боярина.

-- Прекрати, царь смотрит...

Иван Васильевич действительно со своего места внимательно смотрел на них, щуря глаза. Василий смело направился к царскому месту, слыша одобрительный гул голосов и ощущая сотни глаз, направленных на него.