Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 3)

-- А охрану, боярин, мы тебе свою выделим, -- заговорил тот, кого назвали Иваном Кольцо. -- До самой Москвы и проводит. Часть пленных к царю направим, а остальных для выкупа оставим. Пригодятся...

К Москве Василий Пелепелицын подъезжал грустный и в разговоры с десятком сопровождающих его казаков не вступал, все думая, как будет докладывать царю о постигшей его неудаче. А остальные казаки под началом атаманов Богдана Барбоши и Ивана Кольцо погнали полон в свои станицы, чтоб кого из ногаев продать, кого обменять на своих, угодивших во время неудачного набега в руки Урус-хана.

ПОЗНАНИЕ ПУТИ

Василий Ермак, вернувшись в Качалинскую станицу, долго не выходил из своего куреня. Молча лежал и никого не допускал к себе. Казаки, что воевали с ним в Ливонии, несколько раз приходили, усаживались на лавку, заводили разговоры о том, о сем, но он отворачивался к стене и отмалчивался, терпеливо дожидаясь, когда они уйдут.

-- Загрустил чего-то атаман, -- шушукались те меж собой. -- Может, по женке переживает, а может, еще чего...

-- Слыхали, будто царь его обидел. Не заплатил, что обещал.

-- Что на царя, что на бабу обижаться -- одно и то же. Он и с нами не расплатился. Обещали воеводы сюда прислать царское жалование. А им верить, сами знаете...

Когда в станице объявились Барбоша и Иван Кольцо с ногайским полоном, остальные казаки с завистью поглядывали на них, первыми заговаривали, интересовались, не собираются ли они снова в набег, не пригласят ли кого из них. Но те отшучивались, отнекивались, мол, один казак может сотню ногайцев одолеть и чего без толку коней гонять.

Но потом, как гром среди ясного неба, пришло известие, что царь в Москве приказал казнить казаков, приведших к нему ногайцев, схваченных на переправе. Мало того. Иван Васильевич грозил всяческими карами и другим казакам, обещая отправить по Волге и Дону речную рать, пожечь станицы. Поминалось имя и Барбоши, и Ивана Кольцо, как первых разбойников.

-- Надо было того посла, что отпустили, там же и утопить, -- стучал кулаком по колену Богдан Барбоша. -- Тогда бы и царь про нас не узнал, не грозился споймать...

-- Чего ж не утопил? Дело привычное...

-- Так русский же человек. Не стал греха на душу брать. А оно, вишь, как обернулось. Теперь жди, поджидай рать царскую.

-- Надо на Яик подаваться, -- задумчиво предложи Иван Кольцо. -- Там не найдут, не дотянутся.

-- Твоя правда, -- согласился Барбоша, -- уходить надо отсюдова.

А казачьи станицы, узнавши про царское обещание разорить казачество, бурлили, как вода в котле. По не-скольку раз на день собирали казачий круг, кидали шапки на землю, предлагали каждый свое. Одни собирались отправиться в Москву с повинной, другие -- уйти к крымскому хану, третьи -- к запорожцам. Были и такие, что не думали уходить никуда с насиженных, обжитых мест, а укрепив городки, встретить царских стрельцов, как и положено воину, с оружием в руках. Но таких даже не слушали, понимая, что тем лишь озлобят царя, а тогда хоть петлю на шею накидывай.

Ермак так ни разу не вышел на круг, продолжая сидеть в курене. Как-то вечером к нему ввалились Яков Михайлов, Гришка Ясырь, еще несколько казаков и следом, закрыв собой дверь, протиснулся Гаврила Ильин всех были красные лица, запахло вином и первым начал кричать Гришка Ясырь, словно все еще спорил на кругу.

-- На кой ляд нам к запорожцам подаваться? Или им без нас худо живется? Ждут не дождутся, когда еще мы пожалуем...

-- Погоди, Гришаня, -- остановил его Михаилов, -- думаю, на Яике всем места хватит. И царь не достанет, и тревожить никто не будет.

-- А ты там бывал? -- не сдавался Ясырь. -- То-то и дно, что не бывал. Там кругом ногайские кочевья, калмыки под боком и татары подпирают. Зажарят нас, как черти на сковороде, и "Отче наш" прочитать не успеешь.

Они долго так перепирались. Наконец, молчаливый Гаврила Ильин громко цыкнул и, подойдя к лежанке, потряс Ермака за плечо.

-- Слышь, атаман, какие дела творятся, а ты молчишь. Вроде, не болен, не с похмела, никто тебя не обидел, а все лежишь. Поговори с нами. Всем миром просим...

-- Просим, просим, -- поддержали его остальные. Ермак нехотя сел, провел рукой по всклоченным волосам, пригладил бороду и тихо спросил:

-- О чем шум? Не пойму чего-то...

Перебивая, казаки кинулись объяснять ему, пытаясь каждый высказаться, дать совет. Он молча слушал, переводя взгляд с одного на другого и, наконец, спросил:

-- От меня, чего хотите? На Яик я не пойду, к запорожцам тоже. А к крымскому хану дураки разве что могут податься.

-- Так что же? В станице останешься? Стрельцы заявятся...

-- И это не годится. Им не объяснишь, что ты другой масти и ногайских послов не грабил, не убивал Они крайнего завсегда найдут.

-- И куда идти? -- не унимались казаки.

-- Есть у меня про запас место одно тайное, да только далече отсюда будет, -- чуть помолчав, сказал он. -- Поди, не все и согласятся.

-- Это где же? Не в Ливонию ли обратно возвертаться? Не... туда мы точно не пойдем, нахлебались ихней каши.

-- Да в Ливонию я и сам зарекся ходить, -- Ермак как-то посуровел, подобрался, и казаки заметили эту перемену, примолкли. -- Мало кто из вас знает, что я, прежде чем на Дон прийти, был на службе у господ Строгановых...

-- He от них ли перед Ливонской войной посыльный был? -- вспомнил Яков Михайлов.

-- От них, от них самых... Оборона от лихих людей им крепкая нужна. Платить обещают справно, -- казаки слушали, не перебивая, но по их разочарованным лицам Ермак понял, что в услужение идти мало кто желает. -Только про одно они забыли, что коль гостя в дом позвал, то обходись с ним ласково, чего тот ни просит, все исполняй, ни в чем не отказывай...

-- Это точно, -- хохотнул Гришка Ясырь, -- а то гость и осерчать могет, шуму понаделает. Так говорю, атаман?

-- Верно говоришь, -- хитро сощурился тот. -- Они, конечно, господа, но закон наш каков? За кем сила, тот и господин. Вот я и думал себе, кумекал потихоньку: ежели мы крепкой ватагой к Строгановым заявимся, то выкурить нас оттудова трудненько будет.

-- Ай да атаман! Вот голова! -- Брякнул шапку оземь Ясырь. -- А я вам чего говорил? Придумает он что-нибудь! Голова!

-- Значит, потрясем господ Строгановых? -- насупясь, спросил Яков Михайлов. -- А что, других ратных людей у них и нет?

-- Есть у них охранники, из разных людишек набранные. Так они скорее на нашу сторону встанут, чем за господ заступаться начнут.

-- А потом куда? -- допытывался Михайлов.

-- Чего ты заладил: "куды, да куды", -- передразнил его Ясырь, -- будет день, будет и пища. Дожить надо еще...

Ермак хмуро оглядел их, словно прикидывал что-то в уме.

-- Только не знаю, сколь людей с нами пойдет. Надо бы поговорить с казаками, в другие станицы сгонять, объявить всем. Через неделю-другую, глядишь, и выйдем.