Роман Солнцев - Полураспад

- Кто еще с нами? - спросил Алексей Александрович, чтобы прикинуть, не оберут ли сибирский институт умные москвичи.

- Имбэпэ. - Имелся в виду знаменитый Институт медико-биологических проблем. - Проконтролируем. Единственное там запрещено - опыты с генной модификасией. И с радионуклидами тоже. Но нам не особенно надо, так?

"Он тоже поедет, - размышлял Левушкин-Александров. - И я буду пристегнут к нему, как паж. Тоже ведет себя, как Белендеев. Но суть не в этом: для себя новой идеи пока не вижу".

- Хорошо, подумаю со своими, - ответил Алексей Александрович, поднимаясь.

В данную минуту для начальства его ответ означал только одно: Алексей Александрович мало ценит подарок начальства - командировку за рубеж. И все, что происходит в его семье, - его личное дело.

Старик скорчил соболезнующую улыбку кикиморы и проводил его до дверей. Сам он был женат в третий раз, как-то мелькала тут его избранница чернявая пигалица с огненными глазами.

Вернувшись в лабораторию, Алексей Александрович просидел несколько минут, уткнувшись в компьютер, - не работалось.

Стараясь не встретиться взглядом с Шурой, оделся и пошел прочь, в снежный буран. Нет, он Шуре ничего не обещал, да она и сама несколько раз предупредила его:

- Вы не думайте, я все понимаю. У вас большая жизнь... Я так, рядом... буду рада просто видеть.

Старательно жмуря больной глаз, Алексей Александрович зашел в ту же "стекляшку", где его все еще красное око вызвало сочувственные взгляды. Уборщица тщательно вытерла перед ним столик, он выпил полстакана водки, постоял на улице, подставляя лицо снежному вихрю, и явился домой. Брониславы еще не было. Мать кивком позвала его к себе в спаленку и, прикрыв дверь, тихо рассказала, что Бронислава просила прощения у нее за "отдельные моменты грубости" и советовалась.

- О чем?

Мать смутилась.

- Ну спросила, во-первых: если зайдет в церковь, не прогонят ли ее в белой шубе? И шапку снимать? А во-вторых: как раньше воздействовали на мужчин, которые роняли достоинство главы семьи? Я ответила, как и должна была ответить: обсуждали гласно. И такое обсуждение помогало. Я сказала: мужчина может ошибаться, мужчины, они, как дети, и надо это понимать. Сынок, семью рушить нельзя.

"Это ты мне говоришь?!" - захотелось крикнуть Алексею. Но вместо этого он тихо спросил:

- Ты так сказала?

- Конечно. - Мать строго смотрела на него, и он подумал, жалея ее и любя, что много бы отдал, чтобы узнать, что на самом деле она думает о происходящем в семье.

Но мать была многоопытна, почувствовала, что ее слов недостаточно, и добавила весьма наставительно:

- Что касается Брониславы Ивановны, сын, она очень хороший работник и человек хороший. Я тебе уже говорила, я наводила справки - ее в системе госархива хвалят, чуткий товарищ...

"Опять! Господи! Защищает эту мегеру. Она ее боится! Вот в чем дело. Она сдалась. Теперь, когда они объединились, надо бежать. Ни в какую Италию я, конечно, не поеду, а вот поглубже зароюсь... Но куда? Если только в новую свою лабораторию!"

7

К декабрю основной корпус и сама "Труба очищения" уже были готовы, свет и тепло подведены. Но если уж судьба торопит во тьму будущего, то во всю прыть.

"Труба" представляла собой гигантскую бочку из токопроводящего материла высотой семь метров, формой в сечении - идеальный круг, в середине которого, под прочным прозрачным стеклом, на обыкновенном деревянном топчане, сколоченном без единого гвоздя, возлежал первый подопытный - сам ученый.

Рядом, в рабочих помещениях бывшей дачи обкома КПСС, находилась аппаратура, фиксирующая возмущения на Солнце, магнитные бури, и стояла в ящиках лаборатория биомониторинга, которая начнет летом слежение за состоянием окружающей среды: воздуха, воды в озере и самой почвы. Там и дорогие спектрофотометры, и химические анализаторы, и счетчики Гейгера для измерения радиоактивности - всё, что понадобится во время лекций перед ЛПР.

И здесь поселился пока что в одиночку сам Левушкин-Александров. Договорились, что за ним, когда он позвонит, будет приезжать уазик из Института БФ, но Алексей Александрович не был особенно расположен ездить в Академгородок: так славно было в зимнем сосновом лесу. Единственный день, когда необходимо бывать в городе, - среда, у него лекция на пятом курсе физмата.

Алексей Александрович договор с охраной не стал продлевать - нет денег, да и зачем охрана, если он сам здесь живет? Компьютер с собой, а что еще нужно одинокому человеку в океане космоса? Самое место, где можно писать о будущем языке всего живого на Земле.

Ночи установились морозные, звездные - когда Алексей Александрович нажатием кнопки разводит в стороны сегменты крыши, подобной сферической скорлупе обсерватории, через чистейший стеклянный потолок видно, как светят далекие звезды.

Несколько раз он поспал на топчане - уверовав в то, что чувствует, как токи космоса пронизывают его тело... И, просыпаясь, полагал, что начинает как-то иначе оценивать весь мир вокруг себя...

Но однажды, запершись в пристройке, он сладко забылся и пришел в себя от скрежета и стука. Ему показалось, что валится "Труба" или началось землетрясение! В окна светили фары каких-то машин.

Едва одевшись, Алексей Александрович выскочил наружу и с ужасом увидел, что возле лаборатории стоят работающий кран и два грузовика, а неизвестные молодые люди в ватных фуфайках, сущие подростки, потирая уши от мороза и матерясь, курочат и грузят жестяные пояса "Трубы" в кузова.

- Что вы делаете?! - закричал Алексей Александрович. - Это принадлежит Академии наук!

Его стукнули по голове чем-то тяжелым, и он потерял сознание.

Когда пришел в себя, от обшивки "Трубы" практически ничего не осталось. Она напоминала разодранную огромную корзину... Они бы увезли и саму литую "Трубу", но, очевидно, кран не смог ее уцепить и поднять. Зато вокруг похулиганили всласть: пара вырванных дверей валялась в стороне на сугробах, окна выбиты... За что такая напасть? Неужто любители цветного лома уже настолько ничего не боятся?

"А аппаратура?" - Алексей Александрович бросился внутрь базы. Спектрофотометр в дощатом ящике, кажется, цел, стоит в углу. Вот микроскопы, полочка с чистыми чашками Петри... Господи, всё как метлой смело, даже кресло на вертикальной оси, в котором он любил работать, исчезло... Компьютер?! Он в спальне, слава Богу... Иначе все тексты пропали бы...

Трясясь от пережитого, роняя сотовый телефон из замерзших рук, Алексей Александрович дозвонился, наконец, в город и опять потерял сознание. Такие деньги ухлопаны, такие надежды рухнули! Когда теперь все можно будет восстановить? На какие деньги?

Очнулся в машине, он лежал на сиденье, вот появилась и нависла над ним медсестра со шприцем. Не надо!