Александр Солженицын - Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)

Это последнее направление, "раскрывать больные места внутренней еврейской жизни", вызывало в еврейских кругах опасение, что оно "приведёт к новым законодательным репрессиям". И возникшие к тому времени еврейские газеты (на идише) "признавали направление "Рассвета" чрезмерно радикальным". - Но и сами те умеренные газеты уже одним своим появлением колебали ""патриархальный строй" общинной жизни, который поддерживался безгласностью народа"166. Само собой, не утихла в еврейском обществе борьба между раввинатом и хасидами, а с 60-х годов на неё наложилась и борьба передовых публицистов против косных устоев быта. И, как замечает Гессен, "в 60-х годах система репрессивных мер против идейных противников не оскорбляла совести даже вполне интеллигентных людей", и, например, публицист А. Ковнер, "еврейский Писарев", не воздержался сделать донос на одну из еврейских газет - новороссийскому генерал-губернатору167. (Сам Писарев в 70-е годы "пользовался среди еврейских интеллигентов... огромной популярностью"168.)

М. Алданов считает, что рассматривать участие евреев в русской культурной и политической жизни надо начиная с конца 70-х годов169. (В революционном движении - на десятилетие раньше.)

В 70-х годах началось сотрудничество новых еврейских публицистов - того же Л. Леванды, критика С. Венгерова, поэта Н. Минского - в общей русской печати (Минский, как сообщает Г. Аронсон, в русско-турецкую войну собирался ехать воевать за братьев-славян). Министр просвещения граф Игнатьев выразил тогда веру в привязанность российских евреев к России. После русско-турецкой войны 1877-78 среди евреев возникли слухи о предстоящих крупных благоприятных реформах. Тем временем центр еврейской интеллигенции переместился из Одессы в Петербург, там выдвигались новые литераторы, адвокаты - как руководители общественного мнения. В атмосфере этих новых надежд в 1879 в Петербурге возобновился "Рассвет". В программной статье М. И. Кулишер писал: "Быть органом нужд и потребностей русских евреев... для пробуждения громадной массы русских евреев от умственной спячки... этого требует и благо России... Интеллигентная часть русских евреев этим не выделяет себя из среды русских граждан"170.

А рядом с развитием еврейской печати не могла не начать развиваться и еврейская литература - сперва на иврите, потом на идише, потом и на русском, стимулируясь образцами русской литературы171. При Александре II "немало было еврейских писателей, которые убеждали своих единоверцев учиться русскому языку и смотреть на Россию, как на свою родину"172.

В условиях 60-70-х годов еврейские просветители, ещё столь немногочисленные и окружённые русской культурой, и не могли двинуться иначе, как - к ассимиляции, "по тому направлению, которое при аналогичных условиях привело интеллигентных евреев Западной Европы к односторонней ассимиляции с господствующим народом"173, - с той, однако, разницей, что в странах Европы общекультурный уровень коренного народа всегда бывал уже более высок, а в условиях России ассимилироваться предстояло не с русским народом, которого ещё слабо коснулась культура, и не с российским же правящим классом (по оппозиции, по неприятию) - а только с малочисленной же русской интеллигенцией, зато вполне уже и секулярной, отринувшей и своего Бога. Так же рвали теперь с еврейской религиозностью и еврейские просветители, "не находя другой связи со своим народом, совершенно уходили от него, духовно считая себя единственно русскими гражданами"174.

Устанавливалось и "житейское сближение между интеллигентными группами русского и еврейского общества"175. К тому вело и общее оживление, движение, жизнь вне черты оседлости некоторой категории евреев, к тому и развитие железнодорожного сообщения (и поездки за границу), - "всё это способствовало более тесному общению еврейского гетто с окружающим миром"176. - А в Одессе к 60-м годам и "до одной трети... евреев говорили по-русски"177. Население тут быстро росло "благодаря массовому переселению в Одессу как русских евреев, так и иностранных, преимущественно из Германии и Галиции"178. Расцвет Одессы к середине века был предвещением расцвета всего российского еврейства к рубежу XIX-XX вв. Вольная Одесса ещё от начала XIX в. развивалась по своим особым законам, отдельным от общероссийских, - то порто-франко, то открыта турецким судам, когда с Турцией война. "Основным занятием [одесских] евреев в этот период была торговля зерном. Многие евреи были мелкими торговцами, посредниками (главным образом между помещиками и экспортёрами), агентами крупных иностранных и местных, в основном - греческих, хлеботорговых компаний, маклерами... на зерновой бирже оценщиками, кассирами, весовщиками, грузчиками"; "евреи занимали доминирующее положение в торговле зерном: к 1870 в их руках находилась большая часть экспорта зерна. В 1910... 89,2% экспорта"179. - "По сравнению с другими городами черты оседлости в Одессе проживало больше евреев - лиц свободных профессий... у которых сложились хорошие отношения с представителями русского образованного общества и которым покровительствовала высшая администрация города... Особенно покровительствовал евреям... попечитель Одесского учебного округа в 1856-58 Н. Пирогов"180. Современник ярко описал это одесское смешение, где в напряжённой конкуренции сильно сталкивались коммерсанты еврейские и греческие, где "в урожайные годы половина города живёт от продажи зерновых продуктов, начиная с крупного хлебного воротилы и кончая последним старьевщиком", - там, в этом смешении-кружении со связующим русским языком "невозможно было провести черту, где в Одессе кончается "пшеничный" коммерсант или банкир и где начинается человек интеллектуальных профессий"181.

Итак, вообще "среди просвещённого еврейства стал усиливаться... процесс уподобления всему русскому"182. "Европейское образование, знание русского языка стали необходимыми жизненными потребностями", "все бросились на изучение русского языка и русской литературы; каждый думал только о том, чтобы скорее породниться и совершенно слиться с окружающей средою", не только усвоить русский язык, но ратовали "за полное обрусение и проникновение "русским духом", чтобы "еврей ничем, кроме религии, не отличался от прочих граждан"". Современник эпохи М. Г. Моргулис передавал это так: "Все стали сознавать себя гражданами своей родины, все получили новое отечество"183. - "Представители еврейской интеллигенции считали, что они "обязаны во имя государственных целей отказаться от своих национальных особенностей и... слиться с той нацией, которая доминирует в данном государстве". Один из еврейских прогрессистов тех лет писал, что "евреев, как нации, не существует", что они "считают себя русскими Моисеева вероисповедания"... "Евреи сознают, что их спасение состоит в слиянии с русским народом""184.