Надежда Тэффи - Черный ирис. Белая сирень

Тени ветвей были наши покровы,
Ложе – цветенье гранат.
Ты мне служил по веленью Иеговы,
Мой первосозданный брат.

Вместе любили мы с венчиков лилий
Стряхивать сладостный прах,
Ночью луну молодую дразнили,
Выли, визжали в кустах.

Сень теревинфа смыкалась над нами
В зыбкий зеленый шалаш…
Чей это сон – этот луч меж ветвями –
Мой, или твой, или наш?..

Брали мы радость, как звери, как боги
Всю – без надежд и потерь!
Тихо рыча, ты лизал мои ноги,
Темный и радостный зверь.

В день отомщенья греха и изгнанья
Скучной дорогой земной,
Зверь, не вкусивший от древа познанья,
Тихо пошел ты за мной.

Но в мире новом мы стали врагами!
Злато, оникс и бдолах
Бросили вечным проклятьем мех нами
Злобу, страданье и страх…

Где теревинф мой? Его ли забуду!
Разве не та я теперь!..
Помню, тоскую и верую чуду –
Жду тебя, радостный зверь!

В ночь Священной Пальмы месяца Реджеба
Черные туманы плыли в небесах,
Звезды – златоискры, звезды – очи неба
На восток смотрели, затаили страх!
В храме черный камней знойного Саббата
Тихо лили арфы среброструнный стон,
Вил малийский ладан клубы аромата
В аметистных чашах бронзовых колонн.
Замерли, дрожа, павлиньи опахала,
Пали ниц рабы на мраморном полу,
Эль-Саир царица, жрица Уротала
Солнце вызывала, заклинала мглу:
«Переливным лалом ласковые зори
Расцветили нежно край небесных скал!
Облачные челны на сафирном море
Ждут тебя, прекрасный, ясный Уротал!
Золотой верблюд в рубиновой пустыне! –
Он тебя примчит из огненной страны!
Он растопчет тень испуганной богини –
Побледневшей Син, предутренней луны!»
Рокотали арфы… Сбросив покрывало,
В трепетной тоске молила Эль-Саир:
«Я люблю любовью бога Уротала!
Я его зову на свой венчальный пир!
Выйди! Я отдамся сладостному зною,
Грудь свою открою властному лучу!
И в тебе, с тобою искрой золотою
В пламени бессмертном я сгореть хочу!»
И в ответ царице задрожали тучи,
Оборвали арфы среброструнный стон…
Кто-то знойно-сильный, радостно-могучий
Дерзостным порывом сдвинул небосклон!
И, мечом багровым рассекая небо,
Солнце, Пламя Жизни, охватило мир…
В ночь Священной Пальмы месяца Реджеба
Умерла от счастья жрица Эль-Саир.

Меж яшмовых колонн, где томно стонут птицы,
Где зыбит кипарис зеленопышный кров,
Покуда спит Иштар, мы – избранные жрицы –
Ткем покрывало ей из золотых шнуров.
Когда ж настанет ночь, и в прорези колонны
Свой первый бледный луч богиня бросит нам
И вздымет радостно звезду своей короны –
Мы в рощи убежим, в ее зеленый храм!
Взметнутся и спадут пурпуровые шарфы –
Восславим наготой великую Иштар! –
И будут бубны звать и будут плакать арфы
Для пляски сладостной сплетенный юных пар…
Но я одна из всех останусь одинокой,
Останусь до зари с своим веретеном,
Стеречь златой покров богини звездноокой
И горько вспоминать и думать об одном…
Как привели меня на первый праздник лунный,
В толпе таких, как я, невинных робких дев,
Как опьянил меня тот рокот сладкострунный,
Священный танец жриц и жертвенный напев.
И много было нас. Горбуньи и калеки,
Чтоб не забыли их, протиснулись вперед,
А мы, красивые, мы опустили веки,
И стали у колонн, и ждали свой черед.
Вот смолкли арфы вдруг, и оборвались танцы…
Раскрылась широко преджертвенная дверь…
И буйною толпой ворвались чужестранцы,
Как зверь ликующий, голодный, пестрый зверь!
Одежды странные, неведомые речи!
И лица страшные и непонятный смех…
Но тот, кто подошел и взял меня за плечи,
Свирепый и большой, – тот был страшнее всех!
Он черный был и злой, как статуя Ваала!
Звериной шкурою охвачен гибкий стан,
Но черное чело златая цепь венчала –
Священный царский знак далеких знойных стран.
О, ласки черных рук так жадны и так грубы,
Что я не вспомнила заклятья чуждых чар!
Впились в мои уста оранжевые губы
И пили жизнь мою, и жгла меня Иштар!..
И золото его я отдала богине,
Как отдала себя, покорная судьбе.
Но взгляд звериных глаз я помню и поныне,
Я этот взгляд его – оставила себе!
Зовут меня с собой веселые подруги:
«Взгляни, печальная, нам ничего не жаль!
О, сколько радости – сплетаться в буйном круге,
Живым лобзанием жечь мертвую печаль!»
Иштар великая! На зов иного счастья
Я не могу пойти в твой сребролунный храм!
Я отдала тебе блаженство сладострастья,
Но мук любви моей тебе я не отдам!

Собирайтесь! Венчайте священную пальму Аль-Уззу,
Молодую богиню Неджадских долин!
Разжигайте костры! Благосклонен святому союзу
Бог живых ароматов, наш радостный Бог Бал-Самин!
– Мой царевич Гимьяр! Как бледен ты…
Я всю ночь для тебя рвала цветы,
Собирала душистый алой…
– Рабыня моя! Не гляди мне в лицо!
На Аль-Уззу надел я свое кольцо –
Страшны чары богини злой!
Одевайте Аль-Уззу в пурпурные ткани и злато,
Привяжите к стволу опьяненный любовью рубин!
Мы несем ей цветущую брачную ветвь Дат-анвата,
Благосклонен союзу наш радостный Бог Бал-Самин!
– Мой царевич Гимьяр! Я так чиста…
Поцелуя не знали мои уста!
Не коснулась я мертвеца…
Я как мирры пучок на груди у тебя,
Я как мирры пучок увяла, любя,
Но ты мне не надел кольца!

Раздвигайте, срывайте пурпурно-шумящие ткани!
Мы пронзим ее ствол золоченым звенящим копьем.
С тихим пеньем к ее обнаженной зияющей ране
Тихо брачную ветвь мы прижмем, мы вонзим, мы привьем!
– Мой царевич Гимьяр! Ты глядишь вперед!
Ты глядишь, как на ней поцелуй цветет,
И томится твоя душа…
– Рабыня моя! Как запястья звенят…
Ткань шелестит… томит аромат…
Как богиня моя хороша!
Бейте в бубны! Кружитесь! Священному вторьте напеву!
Вы бросайте в костры кипарис, смирку, ладан и тмин!
В ароматном огне мы сожжем непорочную деву!
Примет чистую жертву наш радостный Бог Бал-Самин!
– Мне тайный знак богинею дан!
Как дева она колеблет свой стан
Под пляску красный огней…
Ты нежней и прекрасней своих сестер!
И как мирры пучок тебя на костер
Я бросаю во славу ей!

Когда я была царица,
Я на пышном ложе лежала.
Две девы, две черные жрицы,
Колыхали над ним опахала.

Приходил ты, мой царь и любовник,
В истоме темных желаний…
На груди моей алый шиповник
Зацветал от твоих лобзаний…

Ни одна из жриц не смотрела
На ласки твои, но я нзала,
Что трепещет их черное тело,
Что дрожат в руках опахала!..

Когда я была царица,
Я тебя целовала тоже,
Для того, чтоб бледнели лица
Тех двух, что стояли у ложа!