Надежда Тэффи - Том 1. Юмористические рассказы

И вдруг отчаянный вопль Тюли:

– Ай! Боюсь! Боюсь! Ай, довольно! Страшно! Боюсь! Боюсь!

Что-то стукнуло. Это Тотося упала без чувств на ковер.

От приказчика Панкова из мясной лавки генеральской кухарке Офимьюшке.

Открытка: вид города Палермо.

Текст:

С Новым Годом, с Новым щастьем жилаю Успеха и на всех по прыщах посылаю мятных пряничков для вашево переживания и целую вас нечотное число раз.

Известный вам прикащик Панков ».

Влюбленный писатель даме своего сердца.

Открытка: череп и бокал.

«С Новым годом!

Я запер двери и один поднимаю свой бокал за твое счастье, единственная! Кругом тихо. За стеной скребется мышь, отдирая старый штоф обоев. Я один, – я с тобой.

Евгений.

Присоединяемся к тосту:

Белкин.

А. Галкин.

С Новым годом!

Felicite. Chiffinette.

Бути здоровы. Нюшка ».

Митя Кокин, в Борисоглебск, в лавку купца Егорьина.

Открытка: дама танцует на бутылке.

«Христос воскресе!

Любезный папенька еще имею честь уведомить вас что застрял я на полпути, сижу вторые стуки на станции в Бологом по семейным обстоятельствам. Деньги у меня украли явите божеску милость выслать на продолжение транспорта. Со мной Пашка Зиминов тоже несчастный.

Единоутробный ваш сын

Демитрий Кокин ».

Генерал Тетюрин актрисе Мотылек-Воропайской, с казенным курьером в пакете с надписью: «Весьма нужное, совершенно доверительное, спешное».

«Мой нежный Ангел! С Новым Годом!

Обнимаю нежно (конечно мысленно) и целую нежно (конечно мысленно).

Твой незабвенный Цып-Цып ».

Институтка Зиночка своей подруге Ниночке.

Открытка: Амур и Психея.

«С Новым Годом!

Дорогая Ниночка!

Желаю тебе на будущий год выйти замуж за Л. Д. и за В. К.

Твоя Зина ».

Прачка Федосья в деревню.

Открытка: свинья с васильками.

«С Новым Годом, с Новым счастьем, с новым здоровьем и здоровье дороже всего. И во первых строках моего письма проздравляю маменьку нашу Анну Семеновну и здоровье дороже всего. А еще во первых строках проздравляю сестрицу нашу Маланью Ивановну, а пусть она мерзавка мово коврового платка не носит а как он в сундуке лежал пусть так и лежит и от Господа доброго здоровья, здоровье дороже всего.

Дочь ваша известная Федосья ».

Юнкер Лошадиных отцу в деревню.

Телеграмма.

«С Новым Годом стреляюсь немедля телеграфом триста.

Покойный сын Николай ».

Когда поезд тронулся, Катя сняла шляпку, оправила шарфик и вдруг воскликнула:

– Ай, какая досада! Посмотри! Купила такие чудные дорожные перчатки, только что надела, и вот уж пуговицы нет!

Трубников, Катин муж, покачал головой сокрушенно, и так как был женат на Кате всего два с половиною месяца, то и не ответил ей на это:

– Сама, милая моя, виновата. Нужно прикреплять новые пуговицы.

Или:

– У тебя, мать моя, вечные истории. Все не как у людей!

Или:

– Нужно, матушка, под ноги смотреть, а не зевать по сторонам, – вот и будешь замечать, когда с тебя пуговицы валятся.

Или что-нибудь другое, глубокое и мудрое, что говорят вдумчивые мужья, когда с их женами приключается неприятность.

Трубников только поцеловал ей руку, как раз там, где не хватало пуговицы у перчатки, и сказал весело:

– А вот я и починил!

Но его веселость Кате что-то не понравилась.

– Очень глупо. Конечно, вам все равно, если ваша жена будет одета, как кухарка!

– Голубчик, что ты говоришь! При чем тут кухарка?! Да ты поверни руку. Смотри, – совсем даже и не заметно, что пуговица оторвана.

– Вам не заметно, а другим заметно. Именно по мелким деталям и отличают элегантную женщину от обыкновенных.

– Ну, раз это так важно, надень какие-нибудь другие перчатки.

– Благодарю за совет, – иронически прищурилась Катя. – Я купила специально для этого путешествия дорожные перчатки, а поеду «в каких-нибудь других». Вы очень находчивы.

Трубников замолчал и запечалился.

– Не надо было жениться на умной женщине, – думал он. – С существом обыденным живо можно сговориться и убедить, а у Катерины такой ясный способ мышления, и такая железная логика, что я вечно буду раздавлен ею!

Катя достала книгу, но видно было, что она не читает ее, а только смотрит на строчки.

– И о чем она думает? – мучился Трубников. – Верно, догадалась, что я – дурак, и жалеет о своей загубленной жизни.

– Жаль, – вдруг сказала Катя. – Очень жаль!

– Ч-чего тебе жаль, голубка? – весь затрепетал Трубников.

– Жаль, что мы не заедем в Вену. В Вене я скорее могла бы подобрать подходящую пуговицу, потому что продавщица говорила, что эти перчатки венские. И, действительно, я не понимаю, почему мы должны были непременно ехать через Берлин, а не через Вену? Ведь ехала же Оля Попова через Вену, а нас непременно несет через Берлин. Это все твое упорство.

– Дорогая… Но ведь Оля Попова, насколько я понимаю, ехала в Италию, а мы – в Мюнхен.

– Ничуть не в Италию! Это она сначала думала, что поедет в Италию, а потом поехала из Вены к бабушке в Киев. Берешься спорить, не зная фактов. Но довольно об этом. Придется искать пуговицу в Берлине. В другой раз, во всяком случае, не доверю никому постороннему составлять для меня маршрут…

– Да ведь, если бы я знал… – начал Трубников и осекся. Он просто хотел сказать: «Я не знал, что ты потеряешь пуговицу», – но не посмел. А Катя посмотрела на него холодными глазами и сказала, поджимая губы:

– Вот в том-то и дело, что вы ровно ничего ни о чем не знаете.

– Кончено! – оборвалось что-то в душе у Трубникова. – Догадалась! Догадалась, что я – дурак. Господи, что-то будет, что-то будет!

На путешествие у Трубниковых времени было в обрез. Патрон, пославший молодого Трубникова по своему делу в Мюнхен, рассчитал верно и аккуратно и велел вернуться в срок и несколько раз повторил свой наказ, догадываясь, что молодой муж потащит с собой и Катю.

Трубников хотя и понимал всю важность возложенного на него поручения, никак не мог ехать без Кати, которая еще ни разу за границей не была и так обрадовалась возможности поехать туда вместе.

Два вечера составляли планы, куда пойти и что посмотреть.

В Берлине, прежде всего, Аквариум, где ползает живой осьминог, потом зоологический сад, потом ресторан Кемпинского, потом к Вертгейму – покупать для Кати жакетку, потом рейхстаг, потом египетский музей и, наконец, даже университет. Это последнее придумал сам Трубников, чтобы поважничать перед Катей своими научными интересами и тем помешать ей догадаться, что он глупый.