Зинаида Гиппиус - Том 3. Алый меч
- Название:Том 3. Алый меч
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Русская книга
- Год:2001
- Город:Москва
- ISBN:5-268-00453-0, 5-268-00450-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Зинаида Гиппиус - Том 3. Алый меч краткое содержание
В третьем томе Собрания сочинений классика Серебряного века и русского зарубежья Зинаиды Гиппиус (1869–1945) впервые в полном составе публикуются сборники художественной прозы: «Третья книга рассказов» (1902), «Алый меч» (1906), «Черное по белому» (1908), а также ее «Собрание стихов. Книга вторая. 1903–1909» (1910).
http://ruslit.traumlibrary.net
Том 3. Алый меч - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Алеша, а потом?
– Потом я увидел, что во мне есть другое желание, гораздо страшнее. И совсем противоположное, убивающее первое, так что я уже не хотел ни Жанны, ни чистого искусства, никакой известной мне жизни. Я измучил Жанну, она ничего не понимала; она отлично видела, что я люблю ее, а мне… была противна моя собственная любовь. Католичка, – когда я ей говорил о Боге, она складывала руки и восклицала: «Mais, j'adore le bon Dieu!» [6], а потом целовала меня, и помню шепот ее: «Mon cheri, mon adore… tu es mon dieu… топ tout… je t'aime…» [7]И была ужасно при этом красива, и волновала меня, и кончалось это всегда очень просто и нормально. А я уходил от нее больной, с опустошенной душою, точно после зверской ненормальности. И тогда мне было ясно, что для меня это, вся эта жизнь, уже ненормальность, как не здорово, не нормально теперь для нас разрывать зубами живых зверьков и есть их. Иная, новая любовь души хочет и новой телесной любви, а тело – старое. Мы – прошлые, Федя. Долго мы боролись, все трое, во имя еще смутных, едва рождающихся желаний, – и все трое, полумертвые, упали на старую, безнебесную землю. Ты, впрочем, уйдешь, может быть, в старое одинокое небо. Я уеду к Жанне… меня и теперь часто к ней влечет, право…
Беляев встал и тихо обнял его.
– Алеша, какие мы несчастные…
– Нет, нет, почему? Ведь я – художник, Федя, я только художник. Какие тени там, в Нормандии, а какие сочетания света бывают на берегах Сены! Что мне церковь над рекой за Псковом, где я вырос? Что мне богиня, похожая на Богоматерь? Что мне любовь, похожая на молитву? Зачем мне моя унылая, тихая родина, бедные, родные, глупые люди-дети? Нет храма, – нет Бога; и не надо мне его. Я осужден на одну… красоту. Это – есть. И жизнь – есть. И красота есть в жизни. Только Бога нет в жизни. Чтобы они соединились – надо понять сызнова Бога и сызнова понять жизнь. А мы не можем. Значит – конец.
Он остановился. Рассветало. Синий мрак уползал вверх, в самую середину неба. Кровавые пятна выступали ниже. Далеко где-то пел петух.
– Ночь кончилась, – сказал Беляев. – Алеша, Алеша! Прости себе и ему. Ты говоришь – конец. А я чувствую – в тебе еще не конец. И не говори о матери дурно, Алеша, – о родине, о любви, о наших родных мыслях. Даже если они – невозможное, слабые мечтанья, непонятные и еще не нужные людям – разве мы вольны в них?
Первый луч, острый, как меч, красный, как огонь, – прорезал опаловый небесный дым. Алексей Иванович закрыл глаза рукою.
Друзья стояли у окна, близкие, не родные, но такие близкие, как будто у них была одна душа.
– Да, еще нет конца, – сказал тихо Алексей Иванович, – но скоро конец. Может быть, это безумие, Федя… Но я не хочу падать раньше конца. Не могу.
– Последний день наступил.
– Он не прошел. Будем верны нашим… «безумным мечтаньям».
– Ты пойдешь к Люсе? Ты хочешь?..
– А ты не хочешь?
Беляев вдруг взглянул на него прежним, мертвым взором и опустил голову.
– Ах, это бесполезно, – прошептал он устало. – Какое безумие… Нет, даже не безумие. Какое детство!
На улицах была сосредоточенная, торжественная суета. Ни одного облака, ни тени в глубине ровно-синеватого неба. Золотые лучи на земле, на спящих деревьях, золотой огонь в стеклах высоких домов. Уже пахло городской весенней пылью от просохших камней. Церкви молчали, будто притаились. Был час четвертый.
Беляев и Алексей Иванович шли по Спасской улице, потом перешли Литейную, все прямо. Шли они медленно, у Беляева было нехорошее лицо, измученное, точно после болезни.
– Пойдем же, – говорил Новиков.
– Нет, Алеша. Я устал. Я не могу. Ты пойди, а я останусь. Ведь уж были мы вместе у нее… Ее нет. Разве успеем теперь на Невский? И куда? Мы с ней непременно разойдемся. Если хочешь – пойди один. А я здесь подожду.
– Где же здесь?
– Да вот, сначала в саду посижу. А после видишь – уголок солнечный, около этой коричневой церкви, на тротуаре. Я подожду.
– Сюда прийти?
– Да. Если встретишь ее, – скажи, что я здесь жду. Чтобы пришла проститься. Приведи ее… проститься. Я буду ждать. Видно издали, если ты с Невского по каналу пойдешь.
Алексей Иванович посмотрел на него, подумал – и согласился. Ему легче найти Люсю одному. Он знает, что она поехала полчаса назад на Невский, в какую-то типографию против Пушкинской. Если ее там уже нет – он спросит, куда она пошла оттуда, и поедет за ней.
Он отыскал типографию. По случаю Страстной субботы она была заперта. Ему сказали, что, действительно, кто-то сейчас был на квартире у типографа, но теперь уже нет никого.
Алексей Иванович вышел на Невский. Возбужденная, торжественная суета. Далеко-далеко видно; солнечный воздух – как желтый туман. Много разных людей, все торопливые, молчаливые, все незнакомые, не знающие ничего друг о друге, почти не видящие друг друга.
Куда идти? Опять в редакцию? Но ее, наверно, там нет. В какую сторону она пошла? К кому? Зачем?
Столько было людей, и так невозможно казалось, что среди них могла быть Люся, единственно нужная, – что тупость овладела Алексеем Ивановичем, рассеянность и равнодушие. Случай – всегда против, когда от него зависишь и только на него рассчитываешь.
Но минута равнодушия прошла. Алексей Иванович вернулся, позвонил к типографу. Долго объяснялся с ним. Наконец все-таки узнал, что г-жа Меньшина была.
– Они, кажется, отсюда к Лупину заедут. По Невскому же, к Думе.
Очень было все это смутно. Новиков вышел и повернул направо, к Думе.
«Времени-то много прошло, – думал он озабоченно, высчитывая. Он ни о чем не думал, кроме одного, самого близкого дела – встретить Люсю. – Какой Лупин? Тоже типограф, что ли? Нет, она теперь не может быть у Лупина, никак не может…»
Он уже пересек Литейную. И вдруг, впереди, он увидел совершенно ясно и бесспорно – Люсю, ее тонкую, узкую фигуру в черном, даже низкий узел черных волос увидал и узнал. Она шла медленно, не оборачиваясь. Рядом с ней шел Антон Семенович, статный, быстрый, в легком пальто. Он что-то говорил, жестикулируя, с обычной горячностью.
Алексей Иванович, даже если б Люся была одна, не смог бы сразу подойти к ней. Он и забыл, что к ней нужно подходить. Он так остро хотел ее найти, увидеть, что, – казалось, – уже все его желания исполнились. Только бы теперь не потерять.
И он медленно двигался за ними, стараясь не уменьшать и не увеличивать расстояния.
Но вдруг, против Троицкой улицы, Люся остановилась. Антон Семенович тоже остановился, продолжая говорить. Вероятно, ему нужно было еще в Троицкую, и он звал ее с собою. Но дело, по-видимому, не особенно важное, потому что скоро Меньший кивнул головой, улыбаясь, еще что-то сказал и направился один, через Невский, к Троицкой.
Люся медленно повернулась и пошла назад, прямо на Алексея Ивановича, который остановился и ждал.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: