Константин Бальмонт - Том 6. Статьи, очерки, путевые заметки

Слово песни – капля меда,
Что пролился через край
Переполненного сердца.

Я иду вперед как пленник,
Тень моя идет за мною,
Предо мною – мысль моя.

Та, кого люблю я сердцем,
Точно белая гвоздика,
Что раскрылась поутру.

Там, на кладбище блуждая,
Поднял черную плиту я,
И нашел твою любовь.

Хоть слезами оросили
Мы твою любовь с моею,
Не взрости ей, не расцвесть.

Да, твоя любовь – как ветер,
А моя любовь – как камень,
Что недвижен навсегда.

Ты себя со мной сравнила!
Ты, из всех металлов слиток!
Я – безпримесный металл.

Как же ты безумна, крошка!
Ты – как колокол, в который
Каждый может позвонить.

Вот несчастье, так несчастье:
Вижу смех, – я должен плакать,
Вижу слезы, – веселюсь.

Я люблю ее, – вам странно?
Это жемчуг в глыбе грязи?
Жемчуг все же, как никак.

Снилось мне, что я на небе,
На твоей груди проснулся, –
Сон меня не обманул.

Ты моей души мученье,
Ты моей тоски начало, –
Вот тебя я и люблю.

Даже рот твой я целую,
Зацелованный другими, –
Значит я тебя люблю!

Подожди, еще, останься, –
Каждый раз как ты уходишь,
Это жизнь уходит прочь!

Я люблю любовью нежной,
Что нежней, чем слитный дух
Роз, гвоздики, и жасмина.

Что тебя люблю, ты знаешь,
Но того не говорю я
Ни тебе, и никому.

Как мне быть с тобой, не знаю, –
Ты как Кадикс за стеною,
Подступиться не могу!

«Эту гордую надменность»,
Время молвило любви,
«Погоди, ужо исправлю».

Я по власти выше Бога, –
Он простить тебе не может
То, что я тебе простил.

Королю служить иду я,
В дверь твою не ветер бьется,
Вздохи сердца моего.

И дворец самой инфанты,
И корона королевы –
Для тебя как раз подстать.

Я ее увидел мертвой,
Я нашел ее прекрасной,
И закрыл ее лицо.

От тоски я умираю, –
Ты живешь еще на свете,
Ты, умерший для меня!

Горе! Мать моя скончалась.
Нет на свете матерей:
Мать была – моя, и только!

Как жемчужины – признанья,
Чуть жемчужина сорвется,
За одной – другая, третья,
Ожерелье распадется.

Камень, тронь его огнивом,
Брызжет слезы из огня.
Это камень! Что же будет
С сердцем, с сердцем у меня?

Вечно кажется влюбленным,
Вечно кажется – хоть брось! –
Что не видят их, – меж тем как
Всякий видит их насквозь.

Взоры беглые влюбленных
Это первые записки,
Где они оповещают,
Что, мол, мы друг другу близки.

Я утес гранитный,
Я суровый камень,
Я для всех – как бронза,
Для тебя – как воск.

Мать, что тебя породила,
Ранняя роза была,
Она лепесток обронила,
Когда тебя родила.

Красная, красивая гвоздика,
Сорванная с каплями росы,
Эти раскрасневшиеся губы
Не твои, теперь они мои.

Твои ресницы, крошка,
Пригоршни острых игол:
Чуть только ты посмотришь,
И душу мне пронзишь.

Белки твоих глаз,
С их синими жилками,
Похожи на небо,
Покрытое облаком.

Брови твои – как две новых луны,
Очи – две утренних ярких звезды,
Светят и ночью и днем,
Светлей, чем на небе родном.

Два зеркала – твои глаза,
Я в них смотрюсь. Постой.
Не закрывай их, жизнь моя,
Не закрывай! Открой!

Когда ты смотришь, – убиваешь,
Когда не смотришь, – умираю.
О, жизнь моя, гляди, гляди же,
Я смерть свою благословляю!

Глаза моей смуглянки –
Как горести мои:
Большие, как печали,
И черные, как думы.

Зачем вы, черные глаза,
Зачем на исповедь нейдете?
Вы столько крадете сердец,
И стольких каждый миг убьете.

Твои глаза – разбойники,
Воруют, убивают,
Ресницы – горы темные,
Разбойников скрывают.

Ресницы глаз твоих
Черны, как мавританки,
Среди ресниц твоих
Мерцают две звезды.

Эти синие глазенки
Ты украла у небес,
Небу дашь ответ за козни
Этих хитрых двух повес.

Твои глазенки –
Судья верховный:
Кого осудят, –
Сейчас казнен.

Звезд на небе, звезд на небе –
Тысяча и семь,
А твои считая очи,
Тысяча и девять.

Очи твои сыплют искры,
Взгляды твои – из огня.
Не гляди на меня, ради Бога,
Не гляди, ты сжигаешь меня.

Я видел, как жил человек,
Имевший сто шрамов кинжальных.
Я видел, как умер он вдруг,
От силы единого взгляда.

Твой нежный рот – тюрьма,
Темница без ключей,
В нем узники – жемчужины,
В нем из кораллов дверь.

Когда ты смеешься,
Румяные губы,
По блеску и краске,
Как яркий рубин.

Твой рот, моя малютка,
Закрывшийся цветок.
О, если б поцелуем
Его раскрыть я мог!