Александр Башкуев - Убить Архимеда

С первых рук доложу, - когда мы вошли в этот город - бедность кругом ужасающая! Ребята плевались, - местные продавали своих же детей - в шлюхи для "мудрецовых" механиков! Войдешь в один дом - стены голые, а дети муку пополам с золой жрут! Войдешь в другой - стены в росписях, а на них голые девки, да мужики - черти чем занимаются! А кругом - позолота, сушеный изюм, да фиги с финиками... Уж на что, - патриции - сволочи, но такого даже у них отродясь не было! Аж, - ком к горлу...

Вот - вроде война, а мои мужики... Краюху своего солдатского черного хлеба напополам, и - деткам греческим, а они - как воробьи... Голодные все... Пузатые и голодные...

Зато богатеев местных мы - знатно прищучили! Я же говорил вам думали, что у этого старика золотишко - ежели б и вправду хоть одну золотую монетку нашли, - удавили б паскудника на веревке от его ж собственного мешка! Это ж надо, чтоб свой же народ - до такой нищеты довести?!

Вы не поверите, - освободили мы всю Сицилию - за три месяца! В карфагенских крепостях там - на западе побрыкались чуть-чуть, а так - весь остров, как перезревшая фига, сам грохнулся к нам в объятия. Вся деревня, все труженики - все за нас! Только лишь Архимед со своими дружками здесь воду мутят... Ну да, - уж недолго ему... Сколько веревочка-то не вейся, а кончик-то - вот он!

Самое поганое во всем этом то, что... В общем, - предали они нас. Сперва... Сами греки говорят, что их тиран - Гиерон был не такой. Все они - тираны - одним миром мазаны, но он хотя бы с налогов на этих "механиков" кормил простой люд. "Механикам" это все ужасно не нравилось и сразу же после Канн...

Все в те дни думали, что Ганнибал решится на штурм и львиную часть гарнизонов - с Сиракуз, Тарента, Капуи и так далее - вызвали в Рим. А "механики" без хозяйской руки - сразу же взбунтовались. Черномазые отвалили им тогда недурной куш - город весь пропах африканскими финиками, а черепками пунических амфор - сегодня пора дороги мостить...

Финики... Помню день начала этой Войны. Я был тогда в школе, - так у нас прервали занятия и сказали: "Война!" Вывели всех и повели на Марсово поле - принести Присягу Республике...

Дорога шла через рынок, а там - у ворот обычные черномазые торговали своими "дарами Африки". Господи, на всех рынках перед самой Войной были сплошь "черные" - как же мы их тогда ненавидели! Вот и в тот раз, - толпа уже начала громить их прилавки и появились судебные приставы с ликторами следить, чтобы не было мародерства. И главный ритор нам говорил:

- "Мы не нарушим наших законов! Все африканское должно быть уничтожено. За каждую взятую вами "черномазую" вещь вы должны заплатить, иль быть осуждены, как разбойники! Но ежели вы заплатите - пойдете под суд, как Изменники Родины! Всякий ваш обол, любая полушка в черномазой руке - лишний камень в праще чернозадых бездельников! Купив простой финик, вы поощряете "черноту" на новые преступления!"

Я никогда не ел фиников... Зато я их нюхал. Мы шли по разбитому рынку, гоня палками пред собой всех этих торгашей-черномазых и африканские финики хлюпали у нас под ногами. И запах стоял такой сладкий... По сей день помню, как я шел и слюнки глотал, - мне было... Тринадцать... Да - тринадцать. Вечность прошла.

Да... В общем, - изловим мы этого Архимеда - пожалеет, сволочь, что его мама на свет родила...

Впрочем, у командующего на этот счет другое мнение: он говорит, что Архимед - величайший ученый, так что нельзя его убивать и вроде бы даже за живого Архимеда обещают огромные деньги. Но мы с ребятами думаем, что все патриции - одним миром мазаны. Видать этот самый Архимед такой же патриций, как и Марцелл, иль какие военные тайны имеет, иль - знает гадости про наших правителей, вот и... В общем, - ворон ворону глаз не выклюет.

А про Архимеда мне мой старикашка всю правду рассказывал: оказывается, этот самый Архимед учился в Александрии. Александрия - город в Африке. Видно, во время этого обучения этот гад и продался, а мы столько лет не могли его распознать!

Путь к Сиракузам лежал через забавную местность - Высоты. Эпаполийские. И вот на самой маковке этих самых Высот африканцы и встали лагерем, а обойти их - никак! Говорят, именно из-за этих Высот Сиракузы и продержались столько лет греческим государством против самого Карфагена! Без этих Высот Сиракузы было не взять, а без Сиракуз - прощай, доступ к пшенице... А тут как раз из дому пришло мне письмо, как сестренка моя померла в Риме с голоду...

В общем, пошел я к Марцеллу и сказал - так мол и так... Прошу поставить меня с моей сотней первыми. Мне без этих Высот - жизни нет, а бывшим рабам должно Кровью смыть свой прежний Позор. Дело было перед Советом, на коем решалось - штурмуем ли мы Сиракузы, или сперва разберемся с западной африканской Сицилией. Так Марцелл передо всеми патрициями обнял меня и сказал:

- "Спасибо, Дурак. Да хранят тебя и твоих людей великие Боги..."

Боги сжалились: из почти двухсот людей моей сотни после атаки Высот выжило нас - восемнадцать... Это много. Две других "первых" сотни полегли полностью.

Представьте себе, - мы лезли вверх по проклятой скале, а на нас сверху сыпались стрелы, камни и другое дерьмо. А когда мы долезли, на нас навалились отборные черномазые...

Помню, - был жаркий солнечный день - сильно припекало и от трупов стало сильно вонять. Я сидел на камешке на самой верхотуре Высот и выковыривал кончиком моего меча засохшую кровь из-под ногтей. Тут к нам подъехал сам Марцелл и кто-то из его свиты крикнул, чтоб я оторвал зад от камня, когда отвечаю патрицию. Но я уже так устал и мне было до такой степени на все насрать, что я, сидя, отдал Честь, а мои люди вяло зашевелились - будто собираются встать.

Тогда сам Марцелл слез с коня, снял с головы шлем и бросил его своему адъютанту. Потом подошел ко мне и осмотрелся. Сильный ветер трепал его коротко, по-армейски постриженные, взмокшие волосы, а он стоял, запрокинув голову, будто пил свежий воздух, как самое ароматнейшее вино. Потом он посмотрел на меня и сказал:

- "Хорошая сегодня погода, Дурак. А какой вид! На все четыре стороны... Сиракузы отсюда, как на ладони. Это все твои люди?"

Я осмотрелся, пересчитал их еще раз, будто не делал этого уже раза три сразу после побоища и кивнул:

- "Да. Это все. Все - восемнадцать..."

Марцелл покачал головой и задумался. Затем вдруг спросил:

- "Тебе повезло. Всегда забываю спросить, - сколько же тебе лет?"

Я даже растерялся, - представьте себе - никак не мог вспомнить, когда же я появился на свет.

- "Двадцать, Ваша Честь. Целых двадцать".

Марцелл рассмеялся, весело пожал плечами и произнес:

- "Это много. Это очень много. Сегодня у меня полегло много патрициев. Поэтому я назначу тебя центурионом "штурмовой" сотни Авентинской когорты. Вообще-то не принято делать таких назначений для столь молодых, но сдается мне, - ты, Дурак, старше всех прочих! Так что - принимай-ка "Боевого Орла" и набирай новую сотню. Да, и людей своих не забудь. Эй, выдайте этим всем алые плюмажи, плащи, да позолоченные поножи и наручни! С этой минуты все вы - моя личная Гвардия".