Гайто Газданов - Том 1. Романы. Рассказы. Критика

…в глухом углу Оверни или Бретани… – Овернь вплоть до начала XX в. – одна из самых бедных провинций Франции. Бретань славится тем, что в эпоху всеобщей стандартизации сохраняет своеобразие; в нижней Бретани до сих пор говорят на древнем бретонском языке, а женщины носят высокие цилиндрические головные уборы.

Помните этот вечный монотонный мотив: «положи меня, как печать, на сердце твоем…» …уже известно, что все остальное суета: власть, мудрость, богатство и – «я, Екклезиаст, был царем над Израилем во Иерусалиме». – «Положи меня, как печать на сердце твоем» – неточная цитата из Песни Песней (8, 6); далее – реминисценция из Книги Екклезиаста: «Суета сует, сказал Екклезиаст, суета сует – все суета!» (1, 2). «Я, Екклезиаст, был царем над Израилем во Иерусалиме» – цитата из Книги Екклезиаста (1,12). Существует мнение, что авторство Книги Екклезиаста, как и авторство Песни Песней и Притч, принадлежит царю Соломону. Эта гипотеза импонирует Газданову и нередко обыгрывается в его произведениях, так как отвечает концепции «жизни-путешествия» в поисках смысла – «остановки», «воплощения» в любви и человеческой близости.

…о своем детстве в Авиньоне… – Авиньон – некогда славный и богатый (в Средние века и эпоху Возрождения – резиденция пап, центр шелковой промышленности Франции), впоследствии теряющий свое значение город; символ гордой провинции, тоскующей о былом величии и враждебной «столичным нравам».

Pochette – декоративный (обычно шелковый) платок для нагрудного кармана.

…из-за стекла синего вагона… – т. е. вагона первого класса.

…сослаться на знаменитую и довольно каверзную в синтаксическом смысле речь Цицерона против Катилины. – Цицерон Марк Туллий (106-43 до н. э.) – римский оратор, политический деятель, писатель, стиль которого долгое время считался образцовым. Для стиля Цицерона характерно отсутствие иноязычных и просторечных слов, обильное, но не чрезмерное употребление риторических украшений; особая черта, о которой как раз и говорит Николай, – выделение крупных, отчетливых в логическом и языковом отношении, ритмически оформленных периодов.

Разоблачение заговора Катилины принесло Цицерону, в то время уже консулу, славу не только оратора, но и мудрого политического деятеля, однако впоследствии обвинение в незаконной казни заговорщиков сыграло в его судьбе роковую роль. Всего было произнесено четыре катилинарии (речи против Катилины); в романе Газданова, по-видимому, имеется в виду первая, произнесенная 21 октября 63 г., начинающаяся знаменитым «Quousque tandem?» («Доколе ты, Каталина, будешь злоупотреблять нашим терпением?»).

Катилина Луций Сергий (108-62 до н. э.) – обедневший римский патриций, составивший состояние в период сулланских проскрипций (репрессий диктатора Суллы, когда каждый, убивший внесенного в списки, получал вознаграждение), претор – 68 г., заговорщик – 63 г. Все античные представления о Каталине восходят к речам Цицерона и историческому сочинению Саллюстия, его политических противников, поэтому они полны передержек, которые повторяют и позднейшие историки (в том числе Плутарх); Катилина предстает убийцей собственного брата, вносящим его имя в проскрипционные списки задним числом, чтобы скрыть злодеяние, насильником дочери, человеком, намеренно развращавшим молодежь, чтобы с совершить государственный переворот и править Римом.

…в его речи фигурировали и Гракхи… – Гракхи Тиберий Семпроний (162–133 до н. э.) и Гай Семпроний (153–121 до н. э.) – народные трибуны. Предложенный Тиберием закон, по которому общественная земля, скупленная богатыми семействами, должна быть возвращена в казну и впоследствии поделена между неимущими римлянами, привел к гражданской войне, первой жертвой которой стал сам Тиберий, убитый на Капитолии, несмотря на неприкосновенность своего сана. Дело брата продолжил Гай; когда его сторонники, опасаясь репрессий и прельстившись обещанием помилования, отступились от него, он покончил с собой, перед этим, по преданию, прокляв римский народ. Несходные по характеру (мягкий, сдержанный Тиберий и вспыльчивый, порывистый Гай), в позднейшей традиции оба брата в равной степени предстают образцами гражданских добродетелей. В речи Николая Цэакхи упомянуты, по-видимому, как образец ораторского искусства.

«Что день грядущий мне готовит » – Цитата из «Евгения Онегина» (гл. 7, ХХГ).

Он мною был любим, он мне был одолжен… – Строки из стихотворения А. С. Пушкина «Умолкну скоро я. Но если в день печали…» (1821).

…как развевающийся белый шарф матери Юлиана, который он пригвоздил дротиком к воротам, приняв его издали за птичьи крылья. – Имеется в виду эпизод из «Легенды о Юлиане-странноприимце» (1876, в русском переводе – «Католическая легенда о святом Юлиане Милостивом») Постава Флобера (1821–1880).

…это будет чистое чувство – и тогда это Петрарка или Песня Песней. – «Canzonierc» («Книга песен») Франческо Петрарки (1304–1374), с течением времени воспринимающаяся как главное его произведение, целиком посвящена теме возвышенной любви и жажды поэтического бессмертия, предстающими как цельное, неделимое чувство. Отсюда – игра слов: Лаура, «идеальная возлюбленная» (Laura) – лавр, символ славы (lauro) – дуновение, душа (Гаиго).

…неподвижных виселиц, точно заботливо сохраненных со времен Пугачева, когда, озаряемые факелами, они медленно плыли по течению Волги, грузно качаясь в темноте исчезающего, смутного и страшного времени. – В русской художественной и исторической литературе образ «плавучих виселиц» восходит к «Пропущенной главе» – первоначальной редакции конца гл. XIII «Капитанской дочки» А. С. Пушкина. В пушкинских «Замечаниях к истории пугачевского бунта» также отмечается, что плавучие виселицы можно было еще встретить через десять лет после пугачевщины.

…Если бы мир был организован рационально…

– Как termitere?

Муравейник – частый мотив в творчестве Газданова, имеющий двойное значение: многообразие замкнутых в себе форм жизни, не понятных стороннему наблюдателю («Вечер у Клэр», «Пробуждение»), и – как в данном случае – символический образ, своего рода авторский термин, близкий по значению «всеобщему муравейнику», «хрустальному дворцу» Достоевского – рационально организованному обществу, в целях «пользы», «всеобщего счастья», исключающему свободу личности. Возможно, сказалось и влияние книги М. Метерлинка «Жизнь термитов» (1826). Книга рецензировалась эмигранской критикой (К. Мочульский и др.).

– Женщины настолько ближе нас к правильному распределению функций…

– …А донна Анна, a lady Hamilton?

Возражение Володи основано не на теоретических посылках, а на образах литературы и «живой жизни». Донна Анна – «мировой тип», символ женской природы, уступающей натиску мужского начала (Дон-Жуана) вопреки всем нравственным, религиозным, мистическим запретам, вопреки доводам разума; леди Гамильтон вносит беспокойство и томление в жизнь окружающих, не исключая и «олимпийца» Гете (см.: Гёте И. В. Путешествие в Италию).