Евгений Салиас - Экзотики

Баронесса начала смѣяться, но лицо Эми было серьёзно и печально.

— Послушайте, Эми, я отвѣчу банальностью, но вѣдь многое, что пошло — правдиво и вѣрно. Я вамъ напомню пословицу: «стерпится — слюбится»! Я всю мою жизнь видѣла, насколько эта пословица часто оправдывается. Да, наконецъ, въ вашемъ положеніи другого исхода нѣтъ.

— Если бы знать, то ужъ лучше бы было мнѣ выходить за него замужъ прежде, — отвѣтила Эми грустпо. — Я бы не пережила того… что со мной захотѣла судьба сдѣлать. Наконецъ, выйди я за князя прежде, не было бы того, что теперь все отравляетъ…

— Что именно? — спросила баронесса.

— То, что это насиліе надо мной. Нравственное насиліе! Онъ явился покупать меня, заставить меня поступить даже противъ совѣсти. Моя совѣсть возмущается при мысли выходить замужъ за человѣка ради того, чтобы спасти свое состояніе и не остаться нищей. Я всегда буду это помнить, и это помѣшаетъ мнѣ хотя немного любить его, потому что будетъ мѣшать уважать его.

— Ахъ, милая Эми, какія это все глупыя философствованія? Человѣкъ васъ любитъ, счастливъ, что можетъ спасти отъ такой бѣды, и проситъ въ то же время себѣ награду…

— Если ужъ онъ такъ любитъ, — воскликнула Эми, — отчегоже онъ не предложитъ все это сдѣлать изъ любви и дружбы, не насилуя меня? Еслибы онъ поступилъ такъ, я бы на него посмотрѣла совершенно иначе. А теперь я буду вѣдь знать всю жизнь, что онъ заставилъ меня продаться…

— Да, это правда! — помолчавъ и подумавъ, вдругъ произнесла баронесса Герцлихъ. — Еслибы онъ пріѣхалъ сюда сказать вамъ, что онъ даетъ эти полъ-милліона франковъ изъ любви къ вамъ, и не потребовалъ бы ничего, то я бы сама сказала, что онъ рыцарь, и посовѣтовала бы вамъ самой предложить ему руку и сердце — въ награду. Вотъ что, Эми: поручите мнѣ съ нимъ побесѣдовать… О чемъ — я сама еще не знаю… Согласны вы?..

— Конечно… — отозвалась Эми грустно. — Но тутъ ничего сдѣлать нельзя. Мнѣ надо себя побороть.

Часовъ около девяти вечера Эми, оставшаяся въ постели и въ темнотѣ, дремала, чувствуя себя слабой, измученной и истерзанной. И вслѣдствіе случайности или особаго сочетанія помысловъ и душевныхъ движеній, въ этой дремотѣ ясно, живо, какъ на яву, грезился ей тотъ человѣкъ, котораго она страстно любила, и который погибъ изъ-за нея.

Въ то же время баронесса, принявъ князя, объясняла ему, что въ качествѣ друга Эми вмѣшивается въ дѣло, чтобы передать ему окончательное ея рѣшеніе.

— Какое?!.. — вскрикнулъ князь. — Она отказываетъ?

Баронесса сдѣлала грустно-сочувственную гримасу и даже вздохнула; князь былъ видимо страшно пораженъ. Наконецъ, онъ наговорилъ, объясняя, что уже третій разъ дѣлаетъ Скритицыной предложеніе… Что онъ знаетъ объ ея «вспышкѣ» къ какому-то англичанину, убитому… Что онъ вновь доказываетъ ей своимъ предложеніемъ, какъ много, глубоко привязанъ къ ней. Наконецъ, она избавится отъ грозящей ей нищеты. Баронесса дала высказаться Соколинскому, нѣсколько успокоиться и заговорила въ свой чередъ.

— Завтра утромъ Эми васъ приметъ, князь, и передастъ вамъ свой отвѣтъ, что не можетъ, послѣ долгаго разсужденія и размышленія, за васъ выйти замужъ. Положеніе ея не будетъ тяжелое, такъ какъ она останется со мной, и покуда я жива, она будетъ жить у меня, какъ моя дочь. Если найдется человѣкъ, котораго она полюбитъ и захочетъ выйти замужъ, то зачѣмъ непремѣнно предполагать, что этотъ человѣкъ будетъ безъ средствъ. Если же такъ случится, то я и мужъ — мы настолько любимъ Эми, что можемъ подарить ей маленькое приданое. Вы знаете, что у моего мужа состояніе очень большое, и что ему ничего не значитъ подарить какихъ-нибудь пятьдесятъ тысячъ франковъ, хотя бы даже сто тысячъ, и подарить Эми, которую я люблю. Но не въ этомъ дѣло, князь, а вотъ въ чемъ: завтра Эми должна сама отказать вамъ. Хотите ли вы, чтобы завтра она, въ этой вотъ самой гостиной, не печальная и если не вполнѣ счастливая, то все-таки довольная, сказала бы вамъ, что она согласна? Желаете, ли вы завтра утромъ стать ея женихомъ?

Князь, сидѣвшій опустивъ голову, выпрямился, поглядѣлъ на баронессу съ крайнимъ изумленіемъ и молчалъ.

— Вы меня какъ будто не поняли?

— Понялъ, баронесса, но, однако… Собственно, ничего не понялъ! Какимъ образомъ?

— Очень просто, князь! Проще нельзя! Мужчины въ извѣстныхъ случаяхъ глупѣе женщинъ. Мужчины часто подыскиваютъ сто разныхъ ключей съ разными секретами къ ларчику, который отворяется просто — пальцами. Лишь нажать пружинку, которая не только видима, но глаза рѣжетъ. Хотите, я вамъ, дамъ ключъ къ этому ларчику — къ сердцу Любови Борисовны.

— Ахъ, баронесса! — вскрикнулъ Соколинскій и, привскочивъ, схватилъ руки ея и сталъ цѣловать. — Вы меня спасете? Бога ради, неужели есть средство?

— Самое простое! Но только, князь, надо меня послушаться буквально!

— Все, что прикажете! Все на свѣтѣ! На край свѣта пѣшкомъ пойду!

— Это слишкомъ далеко и долго, князь, — разсмѣялась баронесса. — Все это будетъ гораздо проще и скорѣй. Ступайте домой и напишите Любови Борисовнѣ письмо буквально такого содержанія. Скажите ей, что вы ее любите глубоко и давно, что доказали это тѣмъ, что нѣсколько разъ сватались; скажите, что вы догадались теперь, насколько ей трудно рѣшиться идти за васъ замужъ, такъ какъ она предпочитаетъ быть нищей скорѣе, чѣмъ вашей женой. Поэтому вы не хотите насиловать ея сердце и берете назадъ свое предложеніе. Но вы просите ее доказать, что она имѣетъ къ вамъ хотя бы дружбу и просите позволить вамъ, постороннему и чужому ей человѣку, дать доказательство вашей дружбы. Просите позволить внести тѣ пятьсотъ тысячъ франковъ, которые необходимы для спасенія ея состоянія, съ тѣмъ, что если дѣла поправятся, она или ея дядя возвратятъ вамъ эти деньги. Если же онѣ пропадутъ, то принять это, какъ подарокъ отъ человѣка, который ее давно глубоко любитъ.

Князь сидѣлъ передъ баронессой, глядя ей въ лицо, не сморгнувъ и бровью не двинувъ, какъ истуканъ, и наконецъ выговорилъ нерѣшительно и страннымъ голосомъ:

— Извольте…

— Неужели вы боитесь, князь, что я подвожу васъ, что вы предложите Любовь-Борисовнѣ этотъ подарокъ, и она его приметъ. И больше ничего?! Въ такомъ случаѣ, если я обманываю васъ и поступаю неблаговидно, то кто же мѣшаетъ вамъ черезъ два-три дня отказаться отъ вашего предложенія? Это будетъ такъ же неблаговидно, какъ и мой теперешній поступокъ.

— Нѣтъ, баронесса, я понялъ! Я понялъ! — воскликнулъ князь съ радостнымъ лицомъ. — Сейчасъ же бѣгу къ себѣ и пишу Любови Борисовнѣ огромное письмо. Да наконецъ, по правдѣ сказать, честное слово, если бы даже это такъ все и приключилось, то я готовъ для нея на такое пожертвованіе. Это будетъ какая-нибудь треть или четверть моего состоянія. Что за важность! Пожить года четыре-пять поскромнѣе — и я доходами почти верну все это. Такъ, такъ! Благодарю васъ! Вы — умнѣйшая женщина, добрѣйшая женщина!