Александр Стеклянников - Предназначение

У профессора было ощущение, что он мальчишка, маленький и глупый, а глаголит с ним мудрость веков, свет мира. Мудрость веков шагала рядом, тяжело шаркая разбитыми башмаками по асфальту.

- Вы, похоже, издалека... Много вам пришлось отмахать? Небось, на поезд и денег-то нет. - Профессорские глаза начинали понемногу открываться миру, высвечивая вокруг факты событий. Саах молчал. Молчал и профессор, раздумывая о путях жизненных. Они сели на электричку. Сильно трясло. Вагон гудел, дребезжал, визжал на все лады. Мелькали станции. Саах неподвижно, глядя в окно, пропускал сквозь себя мир, как рыба пропускает воду сквозь жабры. Людей в вагоне оставалось все меньше. На конечной лишь они двое вышли из поезда, прогрохотавшего мимо, показавшего хвост и унесшегося вдаль. Тишина, звеня, наваливалась на них, столь ощутимая после шума вагона, что у них от этой тишины заложило уши. Профессор никогда не чувствовал что-либо подобное; просто не замечал ни разу. Они вошли в лес, скрывший от них звездное небо, и тихо шагали по застывшему во снах гигантскому организму. Ни дуновения, ни звука. Гул тишины. Тело расправлялось, как будто до этого оно было всю жизнь свернутым в рулон, туго упакованным персидским ковром, и вот его развернули, оно вдохнуло, не легкие, но все тело, вдохнуло воздух вместе с золотыми звездочками, вспыхивавшими в глазах или в пространстве. Профессор развернул плечи, вздохнул глубочайше и с наслаждением под нежные пристальные взгляды берез и сосен; ноги сбросили груз вековых накоплений; ему стало жарко. Саах шел рядом, но был таким отсутствующим, что профессору казалось, будто он один перед огромным лицом леса, осторожно и с любовью держащего его в ладонях, и согревающего своим мощным смолистым дыханием маленькое двуногое насекомое в пиджаке и брюках.

- Боже, я не хочу забыть все это!

- Вы не забудете.

Они вышли в поле, восхитительное живое поле, замершее у них под ногами. Неслась в небе луна, обгоняя тучи и скорбно глядя на смирную землю. Они встали посреди поля, подняли взоры к небу... От края до края протянулся Млечный Путь. Свет невидимых далеких солнц притягал с неимоверной силой, мощно расширяя внутренние пространства существа, углубляя его до состояния бездны, страх и восторг завораживали; но над всем царило величие некоего "чего-то", сознания, возобладающего над всем этим и проникающего все в каком-то внутреннем, дополнительном (или основном) измерении. Они легли на траву, раскинули руки и ноги, и ушли в поток...

x x x

- Правильно, душа, чистая реальность в человеке, должна руководить, выйти вперед и стать властелином, как...

- Нет, душа должна уйти, отступить на задний план...

Возникла долгая пауза.

- Саах, ты говоришь чушь, белиберду... - он быстро перекрестился. - Как это возможно, то, что ты говоришь? Всегда просветление осуществлялось выведением души на передний план.

- Да, изначально тело управлялось душой, было руководимо ею... Это была временная мера, stop-gap, а мы решили, что это цель окончательная и единственная. Душа должна уйти... - Эли вздрогнул, Саах продолжал. - И не только душа, но и все жизненные силы; тело, оставшись в критическом состоянии, само найдет высший закон, пробудится к другой жизни.

- Но... как это возможно... в случае этой ограниченной материи? - и Эли хлопнул себя по телу. Саах продолжал:

- Субстанция не есть то, как мы ее воспринимаем. Это нечто,.. эта материя есть нечто, о чем мы еще ничего не знаем, так как мы еще не жили за эти 3 миллиарда лет. В-общем, тело;.. это тело животного..; оно не будет больше одушевляемо, как тело животного. Оно будет само Господином, Властелином... Налей мне кофе... - Саах замолчал надолго. Как будто ушел в камень. Вечная, прозрачная глыба покоя. Стал прохладным монолитом тишины; как будто навсегда. Сердце Эли сжалось, он вдруг встал и подошел к окну:

- Меня пугает твой размах, Саах.

Саах засмеялся глухим, глубоким смехом. Эли почудилось, что смех этот шел из непостижимой глубины какого-то другого пространства за Саахом, откуда-то изнутри (!) вещей, и в то же время извне.., не из другого мира, нет,.. но и не из этого, это уж точно.

- Не тебя пугает, а маленького Эли, то, что ты называешь размахом. А ты сам спокоен, как лев. Но я тебя разочарую. "Это" слишком близко к земле, к простоте обычных вещей физического мира, чтобы быть страшным. Настолько близко, что этого никто не ощущает. Но дыра пробита, идет инвазия светом, и ты бессилен воспротивиться своей радости, даже если умрешь от так любимого тобой страха. Тебя осторожно и настойчиво за шиворот возвратят обратно; и будут возвращать, пока тот, кого возвращают, не выучит урок и не исчезнет, как отдельный предмет мира, родившись как нерождаемый хозяин материального алмаза духа, плотного, пластичного, вездесущего, вневремен-... О, хватит слов, я хочу еще кофе, Эли. Угости меня, будь добр. И прибавь громкость, эта песня изумительна, тут он взял. Взял. Да...

Они слушали музыку. Светало. Износа больше не было. Нечто пылало, и когда оно было, то становилось Саахом Всего. Он шел по полю. Ветер развевал волосы, схваченные пеньковой тесьмой. Никакие волосы, никакой Он в никаком мире.

x x x

Саах поднялся по лестнице под самую крышу, толкнул дверь, ввалился в свою каморку.

- Саах, - Лира вскочила, маленькая и бойкая, сверкая янтарными глазами:

- Вот, это Эли, она... - Лира заговорила тихо, - ей нужна помощь. Страждущая душа... - и громче, - Эли, это Саах...

Темный глубокий взгляд серо-голубых глаз скользнул по Сааху, задержался на его переносице, степенно-оценивающе окутал прозрачной тишиной и неспеша углубился в его существо. Саах ждал. Он не мог встречать Эли раньше; он бы это запомнил - такие люди величайшая редкость. Но что-то знакомое излучала эта незнакомка. Сродство? Скорее, притяжение силы... О чем было с ней говорить?.. И такие глаза!.. Тут слова были пылью. Молча, втроем, они сидели на ковре и пили чай с пышками: маленькая Лира, большой Саах и что-то спокойно-огромное по имени Эли. "Ничего необычного". Так сказал бы любой. Но это была не Эли, Саах это видел. Встречаются люди с темной, прозрачной бездной в глазах, но тут было что-то еще, вне его компетенции; он растерялся.

Наступил вечер, сулящий прогулки под звездным небом, в тишине поля, в вибрирующей чистоте. Эли согласилась.

- Ну, вы идите, а я домой. - Лира быстро оделась и убежала.

Они шли молча, приминая вянущие осенние травы, не оставляя следов. "Что ты можешь, Саах. Свет твой - враг твой, когда ты в нем один." - сааховы мысли текли привычной колеей. Он шел в ногу с медленно плывущей в тишине Эли, которой не было.

- ... ты попробуй обратиться вверх, свет примет тебя. - Саах все пытался что-то изменить.

- Кто, "ты"? Кого "тебя"? Пустота; о, снова "это". Лжешь. Я тоже лгу; надеваю маски, потому что без них я причиняю людям боль. Но маска, это ложь. Может быть, так. Он снова выходит, но что он может!.. Говорит. А потом серое... Вид нескончаемой массы серости...