Даниил Хармс - Меня называют Капуцином

Меня называют капуцином. Я за это, кому следует уши оборву, а пока что, не дает мне покоя слава Жана Жака Руссо. Почему он все знал? И как детей пеленать и как девиц замуж выдавать! Я бы тоже хотел так все знать. Да я уже все знаю, но только в знаниях своих не уверен. О детях я точно знаю, что их не надо вовсе пеленать, их надо уничтожать. Для этого я бы устроил в городе центральную яму и бросал бы туда детей. А чтобы из ямы не шла вонь разложения, ее можно, каждую неделю, заливать негашеной известью. В эту же яму я столкнул бы всех немецких овчарок. Теперь о том как выдавать девиц замуж: это по-моему еще проще. Я бы устроил общественный зал, где бы, скажем, раз в месяц, собиралась вся молодежь. Все, от 17 до 35 лет, должны раздеться голыми и прохаживаться по залу. Если кто кому понравился, то такая пара уходит в уголок и там рассматривает себя уже детально. Я забыл сказать, что у всех на шее должны висеть карточки с именем, фамилией и адресом. Потом, тому кто пришелся по вкусу, можно послать письмо и завязать более тесное знакомство. Если же в эти дела вмешается старик или старуха, то я предлагаю зарубить их топором и волочить туда же, куда и детей, в центральную яму.

Я бы написал еще об имеющихся во мне знаниях, но, к сожалению, должен идти в магазин за махоркой. Идя на улицу, я всегда беру с собой толстую, сучковатую палку. Беру я ее с собой, чтобы колотить ею детей, которые подворачиваются мне под ноги. Должно быть за это прозвали меня капуцином. Но подождите, сволочи, я вам обдеру еще уши!

12 октября 1938

Андрей Андреевич придумал такой рассказ:

В одном старинном замке жил принц, страшный пьяница. А жена этого принца, наоборот, не пила даже чаю, только воду и молоко пила. А муж ее пил водку и вино, а молока не пил. Да и жена его, собственно говоря, тоже водку пила, но скрывала это. А муж был бесстыдник и не скрывал. «Не пью молока, а водку пью!» – говорил он всегда. А жена тихонько, из-под фартука, вынимала баночку и хлоп, значит, выпивала. Муж ее, принц, говорит: «Ты бы и мне дала». А жена, принцесса, говорит: «Нет, самой мало. Хю!» «Ах ты, – говорит принц, – ледя!» И с этими словами хвать жену об пол! Жена себе всю харю расшибла, лежит на полу и плачет. А принц в мантию завернулся и ушел к себе на башню, там у него клетки стояли. Он, видите ли, там кур разводил. Вот пришел принц на башню, а там куры кричат, пищи требуют. Одна курица даже ржать начала. «Ну ты, – говорит ей принц, – шантоклер! Молчи, пока по зубам не попало!» Курица слов не понимает и продолжает ржать. Выходит, значит, что курица на башне шумит, принц, значит, матерно ругается, жена внизу на полу лежит, одним словом настоящий содом.

Вот какой рассказ выдумал Андрей Андреевич. Уже по этому рассказу можно судить, что Андрей Андреевич крупный талант. Андрей Андреевич очень умный человек. Очень умный и очень хороший!

12–30 октября 1938

Серов, художник, пошел на Обводный канал. Зачем он туда пошел? Покупать резину. Зачем ему резина? Чтобы сделать себе резинку. А зачем ему резинка? А чтобы ее растягивать. Вот. Что еще? А еще вот что: художник Серов поломал свои часы. Часы хорошо ходили, а он их взял и поломал. Чего еще? А боле ничего. Ничего, и всё тут! И свое поганое рыло, куда не надо, не суй! Господи помилуй!

Жила была старушка. Жила, жила и сгорела в печке. Туда ей и дорога! Серов, художник, по крайней мере так и рассудил…

Эх! Написал бы еще, да чернильница куда-то вдруг исчезла.

22 октября 1938

Григорьев (ударяя Семенова по морде): Вот вам и зима настала! Пора печи топить. Как по-вашему?

Семенов: По-моему, если отнестись серьезно к вашему замечанию, то пожалуй действительно пора затопить печку.

Григорьев (ударяя Семенова по морде): А как по-вашему, зима в этом году будет холодная или теплая?

Семенов: Пожалуй, судя по тому, что лето было дождливое, зима будет холодная. Если лето дождливое, то зима всегда холодная.

Григорьев (ударяя Семенова по морде): А вот мне никогда не бывает холодно!

Семенов: Это совершенно правильно, что вы говорите, что вам не бывает холодно. У вас такая натура.

Григорьев (ударяя Семенова по морде): Я не зябну!

Семенов. Ох!

Григорьев (ударяя Семенова по морде): Что ох?

Семенов (держась рукой за щёку): Ох! Лицо болит!

Григорьев. Почему болит? (и с этими словами хвать Семенова по морде).

Семенов (падая со стула): Ох! Сам не знаю.

Григорьев (ударяя Семенова ногой по морде): А у меня ничего не болит!

Семенов: Я тебя, сукин сын, отучу драться! (пробует встать).

Григорьев (ударяет Семенова по морде): Тоже учитель нашелся!

Семенов (валится на спину): Сволочь паршивая!

Григорьев: Ну, ты подбирай выражения полегче!

Семенов (силясь подняться): Я брат, долго терпел. Но хватит. С тобой видно нельзя по-хорошему. Ты, брат, сам виноват…

Григорьев (ударяет Семенова каблуком по морде): Говори, говори! Послушаем!

Семенов (валится на спину): Ох!

(входит Лоянев).

Лоянев: Что это тут такое происходит?

<���сер. 1930-х>

Был один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим его называли условно.

Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было.

У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было! Так что непонятно о ком идет речь.

Уж лучше мы о нем не будем больше говорить.

<6 января 1937>

Однажды Орлов объелся толченым горохом и умер. А Крылов, узнав об этом, тоже умер. А Спиридонов умер сам собой. А жена Спиридонова упала с буфета и тоже умерла. А дети Спиридонова утонули в пруду. А бабушка Спиридонова спилась и пошла по дорогам. А Михайлов перестал причесываться и заболел паршой. А Круглов нарисовал даму с кнутом и сошел с ума. А Перехрёстов получил телеграфом 400 рублей и так заважничал, что его вытолкали со службы.