Лев Толстой - Война и мир. Том 3 и 4

Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.

Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.

— Говорят, вы заключили мир с турками? {6} 6 Стр. 28. …вы заключили мир с турками? — Кутузову после блестящей победы под Рущуком (22 июня 1811 г.), взятия крепостей Туртукай и Силистрия (10 и И октября), после сдачи остатков умирающей от голода армии «верховного» визиря Ахмет-бея (26 ноября), а также поело искусных дипломатических шагов, — удалось 16 мая 1812 года подписать в Бухаресте мирный договор с Турцией (к досаде Наполеона, который рассчитывал использовать турецкую армию для своей борьбы с Россией). Хотя Молдавия и Валахия остались по этому договору под властью турок, к России была присоединена часть Молдавии — Бессарабия.

Балашев утвердительно наклонил голову.

— Мир заключен… — начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.

— Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию {7} 7 …я дал ему Финляндию. — См. прим. к стр. 538, т. 1–2. . Да, — продолжал он, — я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, — говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые он говорил самому Александру в Тильзите. — Tout cela il l’aurait dû à mon amitié… Ah! quel beau règne, quel beau règne! — повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.

— Quel beau règne aurait pu être celui de l’Empereur Alexandre! [23] Всем этим он был бы обязан моей дружбе. О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!

Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что-то, как он опять поспешно перебил его.

— Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. — сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. — Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? — продолжал он. — Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов. Штейн — прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд — развратник и интриган, Винцингероде — беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все-таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания {8} 8 Стр. 29. Штейн — прогнанный из своего отечества изменник… должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания … — Прусский министр Штейн был изгнан по приказу Наполеона за то, что сочувствовал испанцам и стремился к освобождению Пруссии от наполеоновского ига; в 1812 году жил в России. Шведский генерал и государственный деятель Армфельт с 1811 года находился на русской службе в качестве президента комитета по финляндским делам и члена Государственного совета, интриговал против Сперанского и способствовал его ссылке. В 1812 году сопровождал Александра I во время его пребывания с армии. Генерал Винценгероде оказался «подданным Франции» лишь потому, что его родина была включена Наполеоном в 1806 году в состав Рейнского союза, находившегося под французским протекторатом; на русской службе Винценгероде находился еще с 1797 года. Беннигсен, разбитый в 1807 году под Фридландом, в Александре I должен был возбуждать «ужасные воспоминания» как участник убийства Павла I. … Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, — продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), — но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион — военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit être à l’armée que quand il est général, [24] Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец. — сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.

— Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…

— Напротив, ваше величество, — сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, — войска горят желанием…

— Я все знаю, — перебил его Наполеон, — я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, — сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, — даю вам ma parole d’honneur que j’ai cinq cent trente mille hommes de ce côté de la Vistule. [25] честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы. Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы — их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого — Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией {9} 9 Стр. 30. Шведы… Их король был безумный; они переменили его и взяли другого — Бернадота… заключать союзы с Россией. — Ж. Б. Бернадот был генералом, а с 1805 года маршалом наполеоновской армии. В 1810 году престарелый шведский король Карл XIII усыновил Бернадота и, по решению риксдага, бывший наполеоновский маршал стал шведским престолонаследником и фактическим главой государства. Правящие круги Швеции надеялись через Бернадота с помощью Франции отвоевать у России Финляндию. Однако Бернадот держался английской и русской ориентаций. Предвидя нападение Наполеона, он в 1812 году заключил союзный договор с Россией, а в 1813 году с Англией, которые обязались содействовать присоединению к Швеции Норвегии. . — Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.