Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг.

[101] Абзац редактора. Слѣдовательно, отвѣчая на вопросы, которые я себѣ задалъ сначала, говорю. Сила, которой подчиняются люди противъ своей воли и которую называютъ деспотизмъ, насиліе, есть относительно менѣе справедливая идея, хотящая подчинить себѣ болѣе справедливую идею. —

Причина этой силы есть разномысліе людей, конецъ ея есть единомысліе. —

Что такое есть разногласіе и [102] Зачеркнуто: единомысліе согласіе? [103] Против этих слов на полях написано: Чѣмъ больше большинство, тѣмъ насиліе жесточе, и на оборотъ. Рабы — Мученики. — Отъ чего то и другое происходитъ? И чѣмъ достигается единомысліе? [104] Против этих слов на полях написано: Первая мысль породила разногласіе, новая мысль есть болѣе общая мысль.

1) Чѣмъ больше единомысліе, тѣмъ меньше людей, терпящихъ насиліе.

2) Чѣмъ выше область идеи, въ которой люди единомышленны, тѣмъ менѣе жестоко это насиліе. Потому что самое насиліе несправедливо. Наконецъ приходитъ къ уничтоженію идея насилія. Но насиліе уже выработало для мысли орудіе.

[105] Зачеркнуто: единомысліе Что приводитъ къ единомыслію? — Мысль. — Какъ она передается?

1) Одни и тѣже условія жизни (народности, государства).

2) Близость, удобство сообщеній.

3) Совпаденiе интересовъ въ одномъ обстоятельствѣ.

4) Удобство передачи мысли, заключающее въ себѣ самое удобство передачи (книгопечатаніе) и удобство восприниманія (образованіе). —

<���Послѣднее включаетъ въ себѣ всѣ другія условія; ибо ежели бы мысль передавалась мгновенно, то не было бы различныхъ государствъ, не было бы>

По степени общности мысли человѣчества, существуютъ орудія ея передачи. 1) Война, религія, торговля и наконецъ [106] Зачеркнуто: образованіе книгопечатаніе. [107] Со слов: Что приводитъ къ единомыслію… кончая: книгопечатаніе. отчеркнуто чертою на поляхъ. —

Власть и мысль. Но власть, или насиліе, владѣла мыслью, употребляла ее — имѣла свои орудія: 1) народность, 2) войну, торговлю. Мысль имѣла свои орудія. Проповѣдь, выборъ, книгу. Чѣмъ общее, тѣмъ слабѣе орудія власти, тѣмъ сильнѣе орудія мысли.

Теперь время сознанiя этой силы. —

_______

Любопытна бы была книга, которая собрала бы всѣ доказательства [109] Зачеркнуто: справедливости религіи существованія живаго, свободнаго Бога, которыя были дѣлаемы со времени существованія рода людскаго. Это была бы книга самая безбожная. Разнообразіе пріемовъ мысли для доказательствъ [110] Зачеркнуто: обличило бы слабость доказываемаго существованія Бога огромно. Одинъ изъ послѣднихъ пріемовъ доказательствъ кажется мнѣ самымъ сильнымъ, потому что, <���они говорятъ> [111] Слова: они говорятъ зачеркнуты и по ошибке восстановлены. онъ главной своей основой беретъ человѣческую природу; но въ чемъ состоитъ его сила, въ томъ же его и слабость.

Они говорятъ: во всѣхъ вѣкахъ и вездѣ человѣчеству представлялись вопросы: что я? Зачѣмъ я живу? Что будетъ послѣ смерти? Самъ ли независимо явился я и живу, или кто меня сдѣлалъ и управляетъ мной? [112] Зачеркнуто: Могу ли я просить желаемаго Случайность ли управляетъ событіями, или есть въ нихъ мысль и власть высшая, и есть ли связь между мною и этой высшей властью и могу ли я просить ее — молиться? Еще есть такіе же вопросы, и всѣ эти вопросы они называютъ естественныя задачи. Человечество вездѣ и всегда пыталось разрѣшать эти вопросы. — Стало быть существованіе и попытки разрѣшенія этихъ вопросовъ суть вѣчныя свойства человѣческой природы. —

Наука и вѣра только могутъ дать отвѣты. Но наука безсильна, вѣра — религiя одна отвѣчаетъ на нихъ. — Разсужденіе несомненно. Но что же дѣлать человѣку, который задаетъ себѣ вопросы: зачѣмъ я живу, есть ли Богъ и т. д., и не можетъ удовлетвориться отвѣтомъ, что есть живой Богъ, и что живетъ онъ для будущей жизни? Онъ не удовлетворяется этими отвѣтами не по упрямству, а по тысячамъ причинъ, доводовъ, которые, несмотря на все страстное его желаніе получить отвѣтъ, не позволяютъ ему допустить отвѣты о религіи, не позволяютъ ему, можетъ быть, по ложному, какъ они говорятъ, устройству его ума. Но что же ему дѣлать? Что дѣлать человѣку, которому приходитъ страстное желаніе молиться и который вдругъ съ горечью вспоминаетъ, что не кому молиться, что тамъ ничего нѣтъ. А такихъ людей весьма много, и люди эти точно такіе же люди, какъ и тѣ, которые успокаиваются въ вѣрѣ будущей жизни и въ молитвѣ. Разсужденіе, выше приведенное, не убѣдитъ ихъ. Напротивъ, сознавая то, что они люди, а что свойство человѣческой природы, находящееся въ нихъ, не привело ихъ къ религіи, тогда какъ оно должно бы было это сдѣлать, они усумнятся въ самомъ разсужденіи. Мало-того что усумнятся, они прямо признаютъ его несправедливымъ, несмотря на его логичность. Какъ [113] Зачеркнуто: сытый больной человѣкъ признаетъ несправедливымъ разсуждение, заставляющее его ѣсть, когда ему не хочется и онъ не можетъ принимать пищи.

Ошибка разсужденія заключается въ слѣдующемъ: — все человѣчество и всегда задаетъ себѣ естественныя задачи и пытается отвѣчать на нихъ. Это несправедливо, какъ всегда несправедливо все то, что говорится о всемъ человѣчествѣ въ пространствѣ и времени. Человѣчество и его жизнь въ вѣкахъ не есть понятіе, а есть слово, имѣющее цѣлью намекъ на необъятное сцѣпленіе событій и мыслей и совершенно непостижимое. (Вслѣдствіи этаго всѣ выводы историковъ, говорящихъ о ходѣ человѣчества, суть слова и туманная умственная игра, не имѣющая никакого значенія; но объ этомъ послѣ.) Человѣчество есть одно изъ тѣхъ понятій, которыя мы можемъ себѣ только вообразить, но владѣть которымъ мы не можемъ; человѣчество есть ничто, и потому то, какъ скоро въ нашихъ мысленныхъ формулахъ мы введемъ понятіе человѣчества, мы точно также, какъ въ математикѣ, введя безконечно малое или великое, получаемъ произвольные и ложные выводы. —

Человѣчество не задаетъ себѣ и не пытается разрѣшать никакихъ задачъ. Люди, сколько мнѣ извѣстно, въ извѣстные періоды жизни, а не всегда задавали себѣ задачи и искали отвѣтовъ, и главное, я самъ задавалъ себѣ задачи и пытался на нихъ отвѣчать. Вотъ что должно было сказать вмѣсто «человѣчество», и вотъ причина, почему разсужденіе пришло для невѣрующихъ къ безвыходному положенію. Сказавъ же, что извѣстные мнѣ люди и я самъ въ нѣкоторыя минуты жизни имѣли и имѣю[тъ] склонность ставить себѣ естественныя задачи и искать на нихъ отвѣты, сказавъ это, я выведу только то, что склонность эта свойственна людямъ, что многіе живутъ, удовлетворяясь отвѣтами религіи; многіе же довольствуются одними вопросами безъ отвѣтовъ. [114] Со слов: многіе же до: отвѣтовъ. зачеркнуто и снова восстановлено. Не довольствуясь отвѣтами религіи, остаются безъ отвѣта, что не составляетъ для нихъ несчастья, такъ какъ вопросы эти представляются имъ не постоянно, но временно, и такъ какъ вопросы эти успокаиваются страстью, увлеченіемъ, трудомъ и привычкой удалять ихъ. Есть люди и много, которые умираютъ, не думая о нихъ. Кромѣ того я изъ наблюденія выведу то замѣчаніе, что участь и тѣхъ и другихъ равна. Для людей вѣрующихъ въ самой вѣрѣ есть тайное [115] Можно прочесть: темное чувство сомнѣнія, для невѣрующихъ въ замѣнъ успокоительныхъ отвѣтовъ есть гордое сознаніе того, что человѣкъ самъ себя не обманываетъ.