Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг.

Л. 1 начало: «Много мнѣ нужно разсказать про Мисоѣдово».

Л. 10 recto конец: «Богъ съ ними! — подумалъ онъ, — дѣло молодое, пойду одинъ».

4. (Папка VI, 40, 4.) Тетрадка в 22 листа белой писчей бумаги, форматом в 4°, вырванных из той же тетради. Листы с пробитыми по левому краю двумя круглыми дырками сшиты посредством продетого через верхнюю дырку шнурка. 19 листов исписаны с обеих сторон (кроме л. 19, оставшегося на обороте белым) черными, почти не выцветшими чернилами. Лл. 20–22 остались белыми. Рукопись в белой обложке, на которой рукой С. А. Толстой написано: «Тихонъ и Маланья. Изъ деревенского быта. Гр. Л. Н. Толстого (переписано)». Листы нумерованы, от 1 до 19, рукою С. А. Толстой. Лл. 1–2 и первые три строки л. 3 писаны рукою Л. Н. Толстого, далее — на лл. 3–18 об. следует копия текста рукописи № 1 от слов: «Спасибо, Тишенька» и до конца, написанная в большей своей части рукой С. А. Толстой и в двух местах — всего 22 строки — рукой Толстого. Копия писалась под диктовку, как явствует из пометы С. А. Толстой — «диктовано». Поэтому в ней есть второстепенные отступления от текста автографа. Копия исправлена рукой Толстого. Вслед за текстом копии — продолжение текста рассказа рукой Толстого на лл. 18 об. и 19. Рукопись не датирована. По соображениям, изложенным в „Истории писания «Тихона и Маланьи»“, относится к концу 1862 г.

Л. I начало вверху, посреди строки: «Тихонъ и Маланья», далее с новой строки: «Въ деревнѣ было пусто и празднично».

Л. 19 recto конец: «Ввечеру того же дня поставили двухъ прохожихъ солдатъ къ Ермилинымъ», и далее посреди новой строки, цыфра «2».

_______

Конец 1850-ых и начало 1860-ых гг., эпоха увлечения Толстого народной школой и его деятельности в качестве мирового посредника, является вместе с тем в его жизни эпохой особого интереса к народной жизни и быту, внимательного изучения их. Этот интерес, как всегда, нашел себе отражение и в художественном творчестве Толстого. К этому времени относятся несколько произведений, в основу которых легли наблюдения над окружающей его деревенской средой, над типами крестьян и дворовых. К числу таких произведений относятся: «Поликушка», «Тихонъ и Маланья», «Идиллия», а также несколько мелких набросков, представляющих собой отрывки из задуманных им рассказов из деревенской жизни. Таких отрывков сохранилось в бумагах Толстого пять. Все они заключают в себе только приступы к рассказу и не дают никакого представления об общей концепции авторского замысла; однако, несмотря на свою фрагментарность, они представляют несомненный интерес в качестве зарисовок с натуры, в которых отразились впечатления художника, вынесенные им из наблюдений над деревенской жизнью. Круг этих наблюдений строго ограничен: это — Ясная поляна и прилегающие к ней деревни и поместья, причем автор даже не пожелал чем-нибудь завуалировать непосредственные объекты своих наблюдений: поэтому в этих отрывках мы находим имена лиц и названия местностей, взятые автором непосредственно из окружающей его действительности. Точно датировать эти отрывки невозможно, в виду отсутствия указаний в дневниках Толстого или каких-либо других данных; время написания их определяется как приведенными выше общими соображениями, так и некоторыми внешними признаками: качеством бумаги, характером почерка и пр., заставляющими отнести их к концу 1850-ых или началу 1860-ых гг.

Все эти рукописи хранятся в архиве Толстого в Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина.

1. «Все говорятъ: не дѣлись…»

Рукопись (Папка XXI, 22), автограф Толстого, занимает два полных листа писчей бумаги, всего 8 страниц, in-folio. Бумага необычного, укороченного формата, плотная, без фабричного клейма и водяных знаков. Страницы не нумерованы. Оставлены большие поля в полстраницы. Почерк довольно крупный и размашистый, по своему общему характеру еще напоминающий почерк 1850-ых гг. Помарок и вставок сравнительно немного. В конце последней страницы почерк становится очень торопливым, а изложение стилистически несвязным и схематичным: очевидно, автор торопился набросать свои мысли, но затем вдруг оборвал изложение и уже более не возвращался к данному сюжету.

Выведенный в отрывке Сергей Резунов — действительное лицо, яснополянский крестьянин Сергей Федорович Резунов, плотник: он упоминается Толстым и в «Дневнике помещика» (1856 г.), а также в «Поликушке».

Отрывок печатается впервые.

2. «Али давно не таскалъ…»

Рукопись (Папка XXI, 24), автограф Толстого, занимает полулист писчей бумаги, in-folio, без полей; бумага фабрики Никифорова-Новикова; нижний правый угол листа оборван, отчего пострадал также текст последних трех строчек первой страницы; вторая страница записана только наполовину, причем текст обрывается на полуфразе. Почерк по своему общему характеру сходен с почерком предыдущего отрывка. Помарок и поправок немного. Что касается датировки отрывка, то упоминание в нем о «посреднике» свидетельствует о том, что он не мог быть написан ранее мая — июня 1861 г., когда в Тульской губернии был введен институт мировых посредников, согласно указу 25 марта 1861 г. Рассказ о попытке помещика договориться с крестьянами относительно земли, может быть, представляет собой реминисценцию аналогичной попытки самого автора, относящейся, впрочем, к более раннему времени, к лету 1856 г. (см. «Дневник помещика» в 5 томе настоящего издания). Сам Толстой также служил мировым посредником по Крапивенскому уезду и так же, как и упоминаемый помещик, возбудил своей деятельностью негодование местного дворянства.

Упоминаемый в отрывке старик Семен, вероятно, Семен Фоканов, ясно-полянский крестьянин, бывший сельский староста, у которого также был сын Василий; Фоканов (Фоканыч) упоминается также в рассказе «Тихон и Маланья».

Впервые отрывок напечатан М. А. Цявловским в книге: «Л. Н. Толстой, Избранные произведения». Государственное Издательство М.-Л. 1927, стр. 124–126.

3. «Прежде всех вернулись…»

Рукопись (Папка 37, 26), автограф Толстого, занимает полтора листа почтовой бумаги (полулист + лист), всего 6 страниц. Бумага тонкая, голубоватая, вероятно заграничная; водяных знаков не имеется. Почерк довольно крупный и размашистый. Поправки вписаны между строк.

Упоминаемые в отрывке лица, несомненно, взяты из действительности.

Плотник Лизун, очевидно, из семьи Лизуновых, крестьян деревни Телятинки, в 3 в. от Ясной поляны.

Родивон — вероятно, Родион Кузьмич Копылов, ясно-полянский крестьянин, действительно торговавший вином и чаем и пускавший к себе приезжих на постой.

Старик Ермил — яснополянский крестьянин, Ермил Антонович Зябрев, родоначальник богатой крестьянской семьи, получивший по нему прозвище Ермилиных; один из его сыновей был бурмистром в Ясной поляне; другой — волостным старшиной.