В Баталов - Нехоженой тропой

- Замечательный вид! Место слияния Камы и Весляны!

Дима и Таня подняли голову.

Картина была действительно замечательная: две реки, две красавицы сестры, Весляна и Кама, одинаковые здесь по ширине и полноводности, сливаются в одну величественную реку.

Лодка описала дугу и вошла в Весляну.

- А в Весляне течение быстрей, чем в Каме, - сказал Дима.

- И вода какая-то желтоватая, - добавила Таня.

- Это потому, - объяснил Илья Кузьмич, - что Весляна течет среди болот и размывает торфяные берега.

Вскоре впереди показалось устье какого-то впадающего в реку широкого ручья.

- Как называется эта речка? - спросила Таня.

- Это не речка, а прокоп, - ответил Илья Кузьмич. - Здесь Весляна делает в своем течении большую петлю - хобот, как ее у нас называют, и вот сплавщики, чтобы не гонять плоты кружным путем, бульдозерами прорыли напрямик канаву. В половодье эту канаву размыло еще больше, и теперь потекла Весляна по новому руслу.

Десятки километров остались позади. Леса, луга, поселки и снова леса...

Таня тронула Диму за плечо и, показывая вперед, тихо сказала:

- Смотри-ка...

Впереди, метрах в ста, по грудь в воде стояла лосиха и спокойно поводила по сторонам большой горбоносой головой.

- Совсем не боится, видно, привыкла к шуму. Ну, сейчас попадешь в мой объектив, - проговорил Афоня и поднес ФЭД к глазу.

Лодка все ближе подходила к лосихе. Вот до нее уже восемьдесят, шестьдесят, пятьдесят метров... Лосиха не уходила.

Дима вскинул ружье и прицелился.

- Не смей стрелять! - встревоженно крикнул Илья Кузьмич и, когда Дима опустил ружье на колени, добавил: - Лосей у нас не бьют.

Лодка приблизилась к лосихе метров на тридцать. Она оглянулась, не спеша вошла глубже, с силой оттолкнулась ногами от дна и, погрузившись в воду так, что сверху осталась одна голова, поплыла к противоположному берегу.

В это время из молодого осинника на берег выскочил маленький длинноногий лосенок. Споткнувшись и подняв фонтан брызг, он вбежал в воду и поплыл за лосихой. Быстрое течение сносило его вниз, к лодке.

- Дядя Илья, теленка на нас несет! - закричала Таня. - Он тонет!

Илья Кузьмич заглушил мотор. Лодка сразу сбавила скорость. Еще полминуты, и захлебывающийся, фыркающий лосенок поравнялся с ее бортом.

- Надо спасать малыша. А ну, ребята, тащи его в лодку! - распорядился Илья Кузьмич. - Раз-два, взяли!

Ребята уцепились за лосенка - кто за шею, кто за уши, Афоня схватился за хвост.

- Раз-два, взяли!

Но лосенок оказался не так-то легок.

- Еще, еще немного! - ободряюще приговаривал Илья Кузьмич, перехватывая лосенка за передние ноги. - Еще чуточку! Так, братцы, так. А теперь тащи его через борт.

Лосенок грузно свалился на дно лодки. Он тяжело дышал, озираясь вокруг круглыми, на выкате, испуганными глазами, и его вытянутые ноги судорожно дрожали.

- Дурной ты, лопоухий, - ласково проговорила Таня, гладя лосенка по бурой жесткой шерсти. - Не можешь по-настоящему плавать - не лезь в воду. Мал ты еще, чтобы такую речку переплывать...

Лосенка решили перевезти к матери, которая уже звала его где-то за кустами.

Илья Кузьмич, не включая мотора, на веслах подогнал лодку к берегу. Днище зашуршало по песку.

- Вставай, - подтолкнул Илья Кузьмич лосенка.

Тот согнул ноги, подтянул их под себя и неуверенно поднялся. Минуту постоял, словно проверяя, держат ли его ноги, а потом, подпрыгнув, ринулся бегом в прибрежные кусты на зов матери...

И снова застрекотал мотор, и поплыли мимо лесистые берега.

ЕСТЬ ТАКОЕ ОЗЕРО

Через полчаса на левом берегу показалось большое, пожалуй, не меньше, чем Гайны, село.

- Вот и Серебрянка, - сказал Илья Кузьмич, направляя лодку к берегу против стоявшего на возвышенности крайнего дома.

Из ворот вышла маленькая, полная женщина в голубом длинном, до земли, сарафане-дубасе и синем ситцевом платке. Она взглянула на подплывающую лодку, всплеснула руками и нараспев, окая, запричитала:

- Го-о-стечки приехали! Радости-то сколько!

Мелкими, суетливыми шажками она словно не сбежала, а скатилась под горку.

- Услыхала шум-то знакомый, ну, думаю, Кузьмич катит на своей каталке. Глянула в окно, вижу - не один едет, никак, Митеньку везет. Ой, как вырос-то... Как вырос!.. - Она обняла Диму, поцеловала в щеку, похлопала по спине и, повернувшись к Тане и Афоне, ласково спросила: - Это твои товарищи, Митенька?

- Да, мы в одном классе учимся. Это Таня, а это Афоня.

- Здравствуйте, милые мои... Уж как я рада!.. И чего ты, старый, не предупредил, что с гостями приедешь?..

- Сколько раз я тебе, Груша, сказывал, не называй ты меня стариком, с досадой отозвался Илья Кузьмич. - Какой я старик? А не предупредил времени не было.

Афоня тихонько хмыкнул. "Ну и прозвал же Кузьмич свою жену! - подумал он. - А ведь она и вправду похожа на грушу".

- Как зовут твою тетю? - тихо шепнул он Диме.

- Тетя Груша, - ответил Дима.

- Разве есть такое имя?

- Вообще-то ее зовут Агриппина Прокопьевна. Ведь и ты не Афоня, а Афанасий.

- Понятно. Только все равно смешно...

- Что же это я замешкалась-то! - спохватилась тетя Груша. - Пойдемте, милые, в дом. Проголодались небось в дороге-то, устали...

Ребята пошли в дом.

- Я сейчас, ребятишки, сейчас стол накрою, - суетилась хозяйка.

Ребята с интересом осматривались вокруг.

Дом у лесничего небольшой, изнутри он оклеен голубыми, уже выцветшими обоями, и по всем стенам висят плакаты - о повышении удоев, об охране лесов, о выращивании овощей, как в клубе. Два окна смотрят прямо на реку, два других выходят к лесу, а из окошка маленькой комнатки, которую тетя Груша называет служебным кабинетом Кузьмича, видно все село - улицы, лесопилку, клуб, швейную мастерскую, магазин...

Дима остановился перед большой висевшей между окон застекленной рамкой со множеством больших и маленьких фотографий. Среди фотографий он нашел и свою, и отца с матерью. Вот дядя Кузьмич, а этот парень в военной форме с сержантскими погонами, с орденами и медалями на груди - сын дяди Кузьмича и тети Груши, Иван. Он погиб на войне.

- Ну, идите за стол, - позвала тетя Груша.

Ребята ели так, что за ушами трещало. Тане больше всего понравился гусь с жареной картошкой, Дима не мог оторваться от соленых рыжиков, а Афоня нажимал на варенье.

- В смородиновом варенье много витаминов, поэтому оно очень полезно, - приговаривал Афоня, в пятый раз накладывая варенье в свое блюдечко.

- Кушайте, детки, кушайте на здоровье, - потчевала тетя Груша. Отведайте рыбки. В прошлое воскресенье Кузьмич полведра лещей принес.

Тетя Груша села напротив ребят и, подперев щеку рукой, ласково и печально глядела на Диму.

- Гляжу я на тебя, Митенька, - вздохнула тетя Груша, - и ровно Ванюшку вижу. И нос, как у него, чуть с горбинкой, и глаза карие да бойкие. - На глазах Агриппины Прокопьевны выступили слезы. - Тебя еще на свете не было, когда его на войне фашисты убили. Наводчиком он при пушке был. Писал он мне в письмах: "Скоро, мама, добьем фашистов, и вернусь домой". А потом пришла похоронка...