Иван Истомин - Первые ласточки

Сказал так Ёрхо, громко напевая песню, начал спускаться к чудовищу. Подходя к нему, крикнул громко и дерзко.

— Эй, ты, мохнатое чучело! Хватит нам канителиться с тобой! Тоже нашел, чем хвастаться — сабли ломать да головы откусывать. А не хочешь ли по-честному силой померяться со мной?

Услышав такое, трехголовое чудовище сперва изумилось, потом, насмешливо глядя на красавца молодца Ёрхо, страшным голосом прошипело:

— Ах ты, трехмесячный молокосос, сын батрака-ханты! Чего ты выдумал! Со мной по-честному силой померяться? Ха-ха-ха!

— Ну, ты, мохнатое чучело, меньше зазнавайся! Если согласен бороться по-честному, давай, а то ждать мне некогда, — смело крикнул Ёрхо.

Трехголовое чудовище опять громко засмеялось:

— Ха-ха-ха! Что он говорит! А ты сделай сперва площадку для борьбы, да медную, и чтобы толще обского льда была. Тогда попытаем силу.

Трехмесячный Ёрхо ответил:

— Мне для такого дела никакой площадки не нужно. Если ты боишься провалиться под лед, сделай сам медную площадку.

Чудовище подумало, потом сняло с руки медное кольцо. Это кольцо чудовище разжевало во рту и выплюнуло на лед. Тут же образовалась большая медная площадка.

Вот трехголовое чудовище и трехмесячный Ёрхо поднялись на эту медную площадку. Стали бороться. Долго боролись, очень долго. Наконец чудовище попросило:

— Может, передохнем немного. У меня одна голова закружилась.

— Мне отдыхать некогда, — ответил Ёрхо. — Раз взялись бороться, то до конца, пока кто-нибудь из нас не победит.

Стали дальше бороться. Солнце уже два раза спать ухолило, а они все еще барахтаются на медной площадке. У трехголового чудовища уже ноги начали подкашиваться. Через некоторое время оно опять попросило, еле дыша:

— Давай все же отдохнем. Вторая голова кружиться стала.

— Ну, и пусть кружатся, — сказал Ёрхо. — У тебя еще одна голова имеется. У меня вот всего единственная, да терплю.

Чудовище только тяжело вздохнуло, не знает, как вырваться из крепких рук трехмесячного ребенка. Солнце снова два раза спать уходило, а они все борются. Чудовище, видно, совсем из сил выбиваться стало. То и дело на колени припадает. Наконец еле слышно простонало:

— Ой, третья голова закружилась, не могу больше. Однако, свалюсь.

И тут трехголовое чудовище бессильно растянулось на медной площадке. Тогда трехмесячный Ёрхо схватил его за ноги, поднял высоко да как трахнет об медную площадку, все три головы чудовища только с брызгами отлетели в сторону.

— Вот так тебе и надо, людоеду-грабителю, — промолвил Ёрхо. — Не будешь больше тревожить нашу тайгу да губить людей.

Потом он размахнулся и швырнул огромное тело чудовища с такой силой, что оно грохнулось где-то далеко за краем неба. Братья Ёрхо, глядя с высокого берега из-за деревьев, от восхищения только рты разинули.

Расправившись с трехголовым чудовищем, трехмесячный Ёрхо посмотрел под ноги, а медной площадки как не бывало, лишь медное кольцо на льду реки Оби краснеет. Поднял он кольцо, надел себе на палец, промолвил:

— Подберем, может, кому-нибудь пригодится.

Не успел он передохнуть, видит: пятиголовое чудовище проснулось. Одной рукой оно трет себе лоб, в другой руке держит мохнатую голову своего убитого брата и рычит страшным голосом:

— Кто это осмелился погубить моего маленького братишку и кинуть его бедную головушку прямо мне в лицо?

— Я раздавил, как комара, твоего хвастуна братишку, — гордо ответил Ёрхо. — Хватит нам канителиться с вами, мохнатыми чучелами.

Подразнили они друг друга обидными словами, а потом пятиголовое чудовище сняло с руки серебряное кольцо. Чудовище разжевало его во рту и выплюнуло на лед. Тут же образовалась большая серебряная площадка толще обского льда.

Вот пятиголовое чудовище и трехмесячный Ёрхо поднялись на эту площадку, стали бороться. Долго боролись. Солнце уже два раза уходило спать, а они все возятся на серебряной площадке. Но пятиголовое чудовище на ногах держится крепче своего трехголового брата.

Еще два раза солнце уходило спать. Только тогда у чудовища ноги стали подкашиваться, и оно уже второй раз попросило сделать передышку. Да трехмесячный Ёрхо, сын батрака-ханты, разве согласится? Он и слышать не хотел.

Пятиголовое чудовище не знает, как быть, только пыхтит.

— Ой, уже четвертая голова моя закружилась. Теперь у обоих у нас по одной голове. Может, все же отдохнем?

— Отдыхать я не собираюсь, — упорствовал Ёрхо. — Сил у нас обоих еще много.

Чудовище подумало: «Пятая-то голова моя скоро не должна закружиться. Она ведь у меня самая старшая. Пожалуй, напрасно об отдыхе беспокоюсь».

А Ёрхо в уме своем сказал: «У этого последняя голова, видать, не скоро закружится. Не лучше ли хитростью осилить его?»

Ёрхо громко кашлянул. Один из его братьев в тот же миг выстрелил из лука. Стрела пронзила левую ногу чудовища насквозь.

— Ой, в ногу мою заноза зашла. Надо вытащить ее, — крикнуло чудовище и наклонилось.

Ёрхо выхватил из-за пояса старый отцовский топор и одним взмахом отрубил все пять голов чудовища.

— Вот так-то тебе, людоеду-грабителю. Не будешь больше тревожить нашу тайгу да губить людей.

Расправившись с пятиголовым чудовищем, посмотрел Ёрхо под ноги, а серебряной площадки как не бывало. Лишь кольцо серебряное на льду Оби блестит. Поднял он кольцо, надел себе на палец, промолвил:

— Подберем, может, кому-нибудь пригодится.

Не успел он передохнуть, видит — семиголовое чудовище проснулось. И опять между Ёрхо и чудовищем разгорелся спор, а затем чудовище сняло с руки золотое кольцо, разжевало его и выплюнуло на лед. Тут же образовалась большая золотая площадка.

Стали бороться. Ёрхо подумал: «С этим, пожалуй, еще дольше придется возиться. Хитростью скорее осилю его».

Услышав сигнал, один из братьев выстрелил из лука. Когда семиголовое чудовище наклонилось, чтобы посмотреть свою ногу, Ёрхо незаметно выхватил из-за пояса старый отцовский топор. Крепко ударил — все семь голов далеко в разные стороны отлетели.

Расправившись с семиголовым чудовищем, Ёрхо увидел — вместо золотой площадки на льду Оби сияет золотое кольцо. Поднял он его, надел себе на палец, промолвил:

— Подберем, может, кому-нибудь пригодится.

Не успел он вытереть со лба пот, к нему со всех сторон с радостными возгласами побежал оставшийся в живых таежный народ. И братья Ёрхо тоже ликующе поспешили к нему. Все громко восклицают:

— Спасибо тебе, таежный богатырь! Ты спас свои край, свой народ от страшных чудовищ!

Тут вдруг раздался сильный гром, и, откуда ни возьмись, перед Ёрхо появился маленький седой старичок. Он стал хвалить и благодарить Ёрхо, говоря:

— Большое, хорошее дело сделал ты, трехмесячный сын батрака-ханты! Мои триста сыновей-богатырей не смогли справиться с проклятыми чудовищами, погибли, милые, в жестокой битве, а ты осилил врагов. Силой и умом своим осилил. И братья твои тоже молодцы. Не струсили, не сбежали, помогли тебе, метко стреляли.