Евгения Т - Опиум

Он обнял ее. Она, почувствовав биение его сердца рядом со своим, прильнула к нему.

-- Дэйв, я не могу без тебя,-- прошептала она сквозь слезы,-- ты -единственный, кто еще дорог мне. Ты для меня дороже всего на свете. Банально? Пусть. Все равно. Ты хочешь уйти? Уходи... Но сначала убей меня. Отпусти мою душу, я не могу больше испытывать эту боль.

Он, как в полузабытье, нежно целовал ее лицо, ее шею, гладя ее волосы.

Она чувствовала падение в бездну. У нее кружилась голова от безумного возбуждения. "И опять только одна ночь?..-- проносилось у нее в голове,-- а потом опять его безразличие?.." Она гнала эти мысли. Она не верила этому. Она хотела только одного -- принадлежать ему, только ему, чувствовать прикосновения его рук, его губ, его тела. Что будет потом -- ее не интересовало.

x x x

Вода струями лилась с обрыва ущелья, разбиваясь о камни радужной пылью, тлетворной дымкой, вызывающей удушье сердца.

Вдыхая белое небо, Оливии хотелось разорвать себя на части, чтобы освободиться от змей, съедающих ее душу заживо, проколоть себя осиновым колом, чтобы выпустить едкую черную жидкую любовь изнутри себя.

Но это было райское место без права на спасение.

Ей виделся Дэвид, стоящий неподалеку, словно картина, изображающая идиллию двух влюбленных. Рядом была девушка в белом платье.

"Классическая, как и все вкусы Дэвида."

-- Ты не похожа на идеал женщины, Оливия.

-- Почему? Неужели я глупа, некрасива или хоть в чем-то уступаю ей?

-- Ты слишком стандартна. У нас нет ничего общего, а все, что есть, ты не в состоянии понять. Все те штампованные фразы, которые ты говоришь, я уже слышал по сотне раз.

Она не могла понять, кто из них существо из другого мира -- она, или он.

-- Но почему?!!

-- Для тебя весь мир сведен к одному: подчинить себе кого-то, кто тебе нужен. Ты слишком неинтересная личность, чтобы строить с тобой глубокие отношения. А я не хочу быть твоим приложением...

-- Но ты же меня совсем не знаешь!

-- Того, что я вижу, вполне достаточно, чтобы изучить тебя вдоль и поперек.

-- И это ты говоришь мне, женщине, за любовь которой многие отдали бы что угодно!

Он усмехнулся. Она почувствовала, что задыхается ядовитой водяной пылью.

-- Пустые разговоры. Это только дешевый способ ударом головы доказать, что ты не то, чем являешься на самом деле. Кому нужна любовь женщины, которая умоляет на коленях смеющихся над ней, унижается перед плюющими ей в лицо, которая совсем не знает самоуважения. Кому нужна любовь женщины, не способной любить, способной только лизать пятки!

-- Нет, клянусь, нет...-- она запнулась, не в силах вымолвить слово.

Удушье сжало ее горло, в глазах все помутнело и настала тьма.

x x x

Оливия в ужасе открыла глаза.

В окно заглядывали звезды.

В жарко натопленной комнате царил удушливый запах орхидей, жасмина и крепких духов.

Она с отвращением отбросила от себя конец покрывала, обвившийся вокруг ее шеи.

Жуткий сон еще не отпускал ее сознание, камнем давя на сердце. Оливия обернулась -- Дэвид был рядом. Он спал, и на его лице отражалось холодное безразличие сна без сновидений.

Внезапно осознание всего произошедшего и происходящего свалилось на нее.

Что же будет теперь? Потом, когда он проснется. А что было тогда, после первого раза? Он исчез, не сказав ни слова, а потом просто отшвырнул ее прочь, как какую-то надоевшую потаскушку.

После того, как перед этим сказал, что любит ее...

"Нет, он ведь даже и не говорил, что он влюблен в меня,-- подумала вдруг Оливия,-- Это только ведь я постоянно твердила ему, что не могу жить без него..." Умоляла, умоляла, господи, как же она его умоляла в ответ на его наглые холодные лживые ответы!

Она посмотрела на него. Его безупречно красивое лицо, точеную фигуру, которую он демонстрировал с бесстыдством девственника, играющего искушенного сердцееда.

Тогда, в первый раз, он вел себя, как будто был влюблен без памяти. Но это все любовью не являлось. Боль сжала ее сердце -- неужели ей уже нельзя даже надеяться, что сейчас он полюбил ее... "женщину, которая способна только лизать пятки"... Как же все это было унизительно!

Графиня Арнгейм.

Ее охватила вспышка бешеной ярости -- любить и получить за это пощечину. Любить так, как она любила, безумно, безмерно, и быть втоптанной в грязь мальчишкой, использовавшим ее для поднятия собственной самооценки.

Не удивительно, что он не хотел ее терять. Не хотел терять такое поле для тренировок своего донжуанства.

Она смотрела на него, сходя с ума от красоты его тела и обида душила ее: она так и не смогла понять его, он не принадлежал ей, он лишь только играл ей в его игру.

И что же будет теперь?

Часы в гостиной пробили три часа ночи.

"Боже мой, и откуда только эта трезвость мышления,"-- подумала Оливия болезненным сердцем.

Здравость рассудка была плохим лекарством от сердечной боли, потому, что говорила о сознательном самообмане. Оливия почувствовала, что ее мышление слишком реалистично.

"Почему я еще надеялась!?.."

Вновь его безразличие она не в состоянии будет перенести. Что сможет еще она сказать ему оригинального, кроме того, что она его любит? Ведь это был ее единственный аргумент, с помощью которого она заманила его сюда в этот раз.

Оливия тихо встала с постели, чтобы не разбудить Дэвида, и вышла из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь.

"Нелли, деточка, это вы? Дэвида нет дома. Он перезвонит, когда вернется..."

Она смахнула слезы с ресниц.

Он опять уйдет и опять его мир разделится с ее миром, опять он будет ее заставлять решить самостоятельно, что они не созданы друг для друга.

Он не мог понять структуру ее мыслей, уровень ее мировосприятия.

"...А был ли вообще какой-то уровень?.."

Стараясь унять дрожь в руках и вытирая слезы со щек она старалась найти мысль, которая была ей нужна.

Кто она? "Извращенная принцесса"? Глазами Дэвида это выглядело нелепо. Слишком по-детски смешно. Теперь, после всего, что было, она не вынесла бы еще одного объяснения с ним.

Оливия приготовила наркотик, судорожно сделала несколько затяжек и, пытаясь успокоиться, откинулась на подушки дивана.

Эйфория не отнимала разума, а только усугубляла чувства, придавая им какую-то ненормальную патологическую оптимистичность, граничащую с самоубийственным упоением -- в конце концов, что такое виселица, если впереди райские врата?..

"Ангел мой, зачем ты опустил меня на землю, зачем перед этим явил иллюзию воплощенной небесной любви в моем мире грязи и грязной похоти..."

"Ты не похожа на идеал женщины, Оливия"

Слезы текли по ее лицу, затмевая его холодный образ, стоящий перед ее глазами, и изливая тупую сердечную боль.

Так обмануть свои чувства, причинять себе такие страдания, заставлять себя так унижаться ради того, чтобы он снова ушел, вновь обрекая ее лишать себя саму остатков своего самоуважения!