Иван Шмелев - Том 7. Это было

3. Коренная реформа правописания в Англии. Уничтожение «th» как непреодолимого для иностранцев.

В С.С.С.Р.:

1. Новая плеяда великих писателей.

2. Опыт изъятия глаголов и имен существительных (могут подразумеваться!) и внезапное появление на горизонте буквы

3. Тайное рождение знаменитого принца.

4. Ранние оттепели и грозы – к урожаю.

5. Отъезды и приезды.

1 января 1926 г.

Париж

(Возрождение. 1926. 13 янв. № 225. С. 3)

Праздник Московского университета, праздник родной культуры – прекрасная Татьяна. В этот день ученая Москва гуляла, шумела, пела.

«Gaudeamus» разливался, спотыкался. Спорили, дрались и обнимались, и всех сливало светлое – вперед! В этот день свежели, молодели чувства; устраивали смотр заветы, идеалы. Светлый лик Татьяны – оживлял.

Вспомним этот день, как славу. Русская культура, от Татьяны, от недр Московского университета, – встала прочно, прошла по свету, и мы по праву можем говорить: нас знают. Мы внесли. Мы – дали.

Правда, мы растеряли много дорогого. Но будем верить: мы не потеряли веры. Русская культура – культура веры в человека, в прекрасное, что в человеке есть – от Бога. Это – с нами. Оно – в культуре духа, сердца. Это сохраним и пронесем. Вернем России. Все будем верить, что настанет день, и мы споем «Gaudeamus».

Здесь мы не одиноки. На европейской почве культура наша не заглохнет. Но там, в России, где-то, – меркнет свет, Татьяна-мученица наша гаснет, хлеб духовный – на исходе. Для многих на исходе и хлеб насущный. День Татьяны мы встретили светлым сердцем, во имя их.

Московское Землячество устраивает в воскресенье Татьянин вечер. Споем «Gaudeamus», принесем Великомученице нашей, все, кто может, – привет и помощь. Не забудем:

Воскресенье, 24-го – Salon Victor Hugo (46 – bis) rue S-t. Didier в 9 ч. веч. в помощь нуждающихся интеллигентов – москвичей, – Grand Concert, Cabaret et Bal, блестящего состава.

Привет Татьяне!

Питомец Московского университета

Ив. Шмелев

Париж

(Возрождение. 1926. 23 янв. № 235. С. 3)

В письме, напечатанном во многих газетах и подписанном г. председателем собрания Объединения общественных организаций в Королевстве С.Х.С. В. Н. Челищевым, сделана ссылка на «верную мысль Ив. Шмелева», говорившего в новогодней анкете «Возрождения» – «о необходимости искать новую Россию, а не идти к ней с отжившими партийными программами, к каковому исканию призывает ныне и Объединение…» (курсив мой).

Заявляю, что мои слова совершенно неправильно переданы г. В. Н. Челищевым.

1) Я не говорил, что надо искать «новую» Россию, я сказал: «эмиграция должна понять основную задачу: „найти Россию“».

2) Я сказал: «не спорить о том, какой должна быть Россия». Нет, следовательно, в моих словах ни слова – «новую», ни – «отживших партийных программ». Это уже собственные слова г. В. Н. Челищева, для чего-то приписанные мне. В разъяснение считаю полезным добавить, что во всем, что творится вокруг Зарубежного съезда, как раз и вижу – 1) нежелание найти именно Россию, а как раз желание искать какую-то свою Россию, т. е. никакую, и – 2) желание спорить о том, какой должна быть Россия, т. е. упорное желание идти к ней со всякими партийными программами.

Прошу все газеты, напечатавшие письмо В. Н. Челищева с не сказанными мною словами, напечатать это мое заявление-протест, иначе я буду лишен возможности оградить себя от искажения моих слов.

Париж.

2 февраля 1926 г.

(Возрождение. 1926. 4 февр. № 247. С. 5)

Как я проведу лето, спрашиваете? Затрудняюсь ответить: кто может знать будущее! Предполагаю работать, а там что Бог даст. Цветы пока сажаю.

(Последние новости. 1926. 31 мая. № 1895. С. 3)

Сердечно приветствую Вас и всю редакцию по поводу годовщины. Да будет «Возрождение» крепким и плодотворным под Вашим водительством.

(Возрождение. 1926. 8 июня. № 371. С. 3)

Хорошее слово – помочь, глубокое по смыслу: работа миром, работа не за плату. Веселая общая работа – за ласковое слово, за угощение, для доброго соседа. Праздничная работа, будто – и для души. Тут уж не до расчетов, а все, как один, кипят. Тут уже творчество, и потому – спорая работа.

Тот, кто видел в России, – не забудет. Все – ретивы, пьяны с азарту. Последние лентяи показывают себя, творят чудеса ловкости и силы. Необозримые луга – пойма – работы на неделю! – скашиваются, как чудом, за день! И надо всем – смех и песни.

Помочь – это порыв души, выход – вынос из затруднения, под – песни!

На такую помочь сзывает русское «Возрождение»: безработным!

И вот русские славные артисты, певцы, музыканты, танцоры, писатели… – откликнулись, и спешат, и ждут показать себя. Накрыты столы, настряпано и прислано угощение, как никогда. И песни, и пляски будут, и всякое веселье! Дело за всеми нами – прийти на веселую работу, на ласковое слово. Хозяин – русские безработные. Они в стороне и… смотрят. За них выступает – «Возрождение».

Помните все, у кого не пропала память: в субботу, 12 марта, в 9 час. вечера – и до утра! – помочь!

Salon Victor Hugo 46-bis, rue St. Didier.

Русские артисты – русским безработным – «Возрождение».

(Возрождение. 1927. 11 марта. № 647. С. 2)

Вечная память павшим в Китае русским героям.

Было время, когда жертва жизнью во имя Добра и Правды считалась героизмом. Человечество хранит память о доблести и жертвенности – «во имя». Памятники сему стоят по всему миру. Крестовые Походы. Борьба «за свободу», увлекавшая красотой цели очень многих, борьбе совершенно непричастных: американская борьба за независимость, увлекшая многих европейцев; борьба за освобождение негров; борьба за воссоздание Италии. Байрон и греки. Герои романов и трагедий, баллад, поэм. Борьба за освобождение славян. Борьба буров… Борьба за высокочеловеческие цели, за Культуру, – восхищала, и ее участники – часто люди со стороны – не считались «авантюристами», «наемниками», «ландскнехтами», «торгующими своею кровью».

Но вот, на этих днях, мы явились, при посредстве телеграфного агентства, свидетелями подвига за Правду, за Культуру, за идею. Горсть офицеров, белых русских офицеров, самоотверженно билась с красными полчищами в Китае и, покинутая всеми, дралась, до последнего патрона. Дралась на глазах благоразумных европейцев, тысячами засевших с пушками и пулеметами за проволоку, под прикрытием грозных броненосцев, на своей так называемой «концессии», и не пошевельнувшихся, когда перед их глазами их бывшим союзникам, никогда им не изменявшим, русским офицерам, – рубили головы, втыкали на штыки и носили, как торжество.