Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. Власть тьмы

Ты-то чего?

Чего? О… би… дел ты ее… Ты так-то и меня обидишь… пес ты. (Уходит в чулан.)

То-то неразбериха. Люблю я этих баб, как сахар; а нагрешишь с ними – беда!

Петр.

Анисья.

Акулина.

Анютка.

Никита.

Матрена.

Кума – соседка.

Народ.

Анисья (останавливается, прислушиваясь). Опять что-то бурчит. Должно, слез с печи.

Кличет. Поди погляди, чего ему? Во… орет.

А ты-то что ж?

Иди, говорят. (Акулина идет в избу.)

Измучал он меня. Не открывает, где деньги, да и всё. Намедни в сенях был, должно, там прятал. Теперь и сама не знаю где. Спасибо, расстаться с ними боится. Всё в доме они. Только б найти. А на нем вчерась не было. Теперь и сама не знаю где. Измучал меня на отделку.

Куда ты?

Куды? А велел тетушку Марфу позвать. Позови, говорит, сестру ко мне. Я помру, говорит, нужно мне ей сказать слово.

Сестру зовет. О, головушка моя! О-о! Должно, ей отдать хочет. Что стану делать! О! (Акулине.) Не ходи! Куда ты?

За теткой.

Не ходи, говорю, я сама схожу, а ты с бельем-то иди на речку. А то до вечера не успеешь.

Да он мне велел.

Иди куда посылают. Сама, говорят, схожу за Марфой. Рубахи-то возьми с плетня.

Рубахи? Да ты, мотри, не пойдешь. Он велел.

Сказала, пойду. Анютка где?

Анютка? Она телят стережет.

Пошли ее, авось не разбегутся.

Не пойтить – заругает, а пойтить – отдаст он сестре деньги. Пропадут все мои труды. И что делать, сама не знаю. Расскочилась моя голова. (Продолжает работать.)

Бог помочь, ягодка.

Вот не чаяла, тетушка. Лучил же Бог какого гостя ко времени.

Ну, что?

Уж я и в уме смешалась. Беда!

Что ж, жив, сказывают?

И не говори. Жить не живет и помирать не помирает.

Деньги-то не передал кому?

Сейчас за Марфой, за сестрой родной, посылает. Должно, об деньгах.

Видимое дело. Да не передал ли кому помимо?

Некому. Я как ястреб над ним стерегу.

Да где ж они?

Не сказывает. И не дознаюсь никак. Хоронит где-то из одного места в другое. А мне тоже от Акульки нельзя. Дура-дура, а тоже подсматривает, караулит. О, головушка моя! Измучалась я.

Ох, ягодка, отдаст денежки помимо твоих рук, век плакаться будешь. Сопхают они тебя со двора ни с чем. Маялась ты, маялась, сердечная, век-то свой с немилым, да и вдовой с сумой пойдешь.

И не говори, тетка. Изныло мое сердце, и не знаю, как быть, и посоветовать не с кем. Говорила Миките. А он робеет, не хочет в это дело вступать. Только сказал мне вчерась, что в полу они.

Что ж, лазила?

Нельзя – сам тама. Я примечаю, – он их то на себе носит, то хоронит.

Ты, деушка, помни: раз маху дашь, век не справишься. (Шопотом.) Что ж, крепкого чаю-то давала?

О-о! (Хочет отвечать, видит соседку, замолкает.)

Кума! Анисья, а Анисья! Твой никак кличет.

Он всё так кашляет, ровно кричит. Плох уж очень.

Здорово, баушка, отколь Бог несет?

А из двора, милая. Сынка проведать пришла. Рубах принесла. Тоже свое детище, ведашь, жалко.

Да уж такое дело. (К Анисье.) Хотела, кума, красна белить, да, думается, рано. Люди не зачинали.

Куда спешить-то?

Что ж, сообщали?

Как же, вчерась поп был.

Поглядела я вчерась тоже, матушка моя, и в чем душа держится. Измадел как. А уж намедни, матушка моя, совсем помирал, под святые положили. Уж и оплакали, омывать собирались.

Ожил – поднялся; опять бродит теперь.

Что ж, соборовать станете?

Люди приглашают. Коли жив будет, хотим завтра за попом посылать.

Ох, скучно, чай, тебе, Анисьюшка? Не даром молвится: не тот болен, кто болит, а кто над болью сидит.

Уж как скучно то. Да уж одно бы что.

Известно дело, легко ли, год целый помирает. По рукам связал.

Тоже и вдовье дело горькое. Хорошо дело молодое, а на старости лет кто пожалеет. Старость не радость. Хоть бы мое дело. Недалеко прошла, уморилась, ног не слышу. Сынок-то где?

Пашет. Да ты заходи, самовар поставим, чайком душеньку отведешь.

И то уморилась, миленькие. А что соборовать – это беспременно надо. Люди говорят – тоже душе на пользу.

Да завтра пошлем.

То-то, оно лучше. А у нас, деушка, свадьба.

Что ж так, весной?

Да, видно, пословица недаром молвится: бедному жениться и ночь коротка. Семен Матвеевич за себя Маринку взял.

Нашла-таки себе счастье!

Вдовец, должно, на детей пошла.