Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 5. Произведения 1856–1859 гг. Из записок князя Д. Нехлюдова

Встреча с бродячим музыкантом, характеристика его пения, сцена перед Швейцергофом, разговор с ним на улице, а затем в ресторане, столкновение с ресторанной прислугой, – все это изложено в первоначальной редакции почти в том же виде, как и в окончательной. Изменения касаются большей частью стиля и направлены в сторону развертывания того, что в черновой только намечено двумя-тремя штрихами. Но встречаются и некоторые изменения, затрагивающие самое содержание рассказа; в некоторых случаях опущены те или другие подробности, которые почему-либо показались автору излишними, но которые, однако, могут представлять для нас известный интерес. Приводим некоторые из этих вариантов первоначальной редакции:

В журнальном тексте автор оттеняет во французских фразах бродячего музыканта особенности его произношения, указывающие на его происхождение из немецкой части Швейцарии (из кантона Ааргау, по французски – Argovie): «bauvre tiaple», «quelque chosse»; 20 в черновой рукописи этого оттенка произношения не отмечено и французские слова даются в обычной транскрипции.

Зал, в который первоначально ввели рассказчика вместе с бродячим певцом, в окончательной редакции назван «распивочной для простого народа»; в черновой же рукописи сказано: «это была, как я видел, людская»; последнее определение представляется более точным, в виду неоднократного упоминания о «горбатой судомойке», занятой мытьем посуды; характерно также, что в рассказе нет никаких указаний на присутствие в зале посторонних посетителей.

В черновой рукописи на вопрос лакея: «Простого вина прикажете?» – рассказчик отвечает: «Шампанского Moëte»; первоначально было написано: «Шампанского и самого лучшего», затем Толстой зачеркнул последние слова и вписал сверху, между строк, наименование марки вина; в окончательной же редакции эта деталь была снова опущена, и вся фраза восстановлена в первоначальном виде.

В рассказе бродячего музыканта относительно причины, побудившей его заняться своим ремеслом, в черновой рукописи говорится: «28 лет тому назад у него сделался панори в пальце»; в печатном тексте: «Двадцать два года тому назад у него сделался костоед в руке, лишивший его возможности работать». Интересно отметить, что панори (panoris) значит по-французски ногтоеда, а не костоеда (la саrіе). Так как разговор велся по-французски, то, очевидно, музыкант употребил в нем приведенное в черновой рукописи французское выражение, которое автор счел нужным при окончательной обработке своего рассказа перевести на русский язык, но употребил для этого не соответствующее выражение.

На вопрос рассказчика относительно автора «песни Риги» в печатном тексте говорится: «Был один немец в Базеле, умнейший был человек, это он сочинил ее»; в черновой же рукописи названа и фамилия этого лица – Фрейганг. Трудно сказать, почему Толстой счел нужным опустить эту фамилию в окончательной редакции. Может быть, он сам сомневался, правильно ли он ее расслышал и хорошо ли запомнил. 21

Заключительная часть рассказа, посвященная размышлениям и лирическим излияниям автора по поводу поразившего его случая в Швейцергофе, подверглась в окончательной редакции значительной переработке, в виду этого приводим ее по первоначальному тексту черновой рукописи:

«Да вотъ она, цивилизація. Не см ѣшной вздоръ говорилъ Руссо въ своей р ѣчи о вред ѣцивилизаціи на нравы. Всякая мысль челов ѣка и ложна и справедлива – ложна односторонностью по невозможности челов ѣка обнять всей истины, и справедлива по выраженію одной стороны челов ѣческихъ стремленій. Возможенъ ли таковой фактъ въ деревн ѣРусской, Французской, Итальянской? Н ѣтъ. A в ѣдь вс ѣэти люди христіане и гуманные люди. Провести въ общемъ гуманную идею разумомъ, – позаботиться о безбрачіи китайцевъ въ Индіи, о состоянии Крымскихъ татаръ въ Турціи, распространять христіанство, составлять общество исправленія, – это ихъ д ѣло. Но при этихъ поступкахъ, чтò руководитъ члена палаты или духовное лицо, подающее большой проэктъ, – тщеславіе, корысть, честолюбіе, – кажется, спорить нечего. A гд ѣже первобытное, primesautier, чувство челов ѣка? – Его н ѣтъ и оно исчезаетъ по м ѣр ѣраспространенія цивилизаціи, т. е. корыстной, разумной, себялюбивой ассоціаціи людей, которую называютъ цивилизаціей, и которая діаметрально противоположна ассоціаціи инстинктивной, любовной.

Вотъ оно и равенство республиканское. Тиролецъ ниже лакея, лакей показываетъ ему это безобидно, но см ѣясь надъ нимъ. Потому что у Тирольца 60 сантимовъ и его оскорбляютъ. У меня 1000 франковъ, я выше лакея и безобидно оскорбляю его. Когда я соединился съ Тирольцемъ вм ѣст ѣ, мы стали на уровн ѣлакея и онъ с ѣлъ съ нами и спорилъ. Я сталъ наглъ и сталъ выше. Лакей былъ наглъ съ Тирольцемъ, Тиролецъ сталъ ниже.

Вотъ она и свобода. Челов ѣкъ изуродованъ, слабъ, старъ, находитъ лучшее по своимъ способностямъ средство зарабатывать хл ѣбъ п ѣньемъ. Т ѣ, которымъ онъ продаетъ свое искусство охотно [?] покупаютъ его, онъ никому не навязывается, не вредитъ своимъ товарищамъ, не обманываетъ. Ничего н ѣтъ безнравственнаго въ его п ѣніи. Его сажаютъ въ тюрьму за его промыселъ. Злостный банкрутъ, игрокъ на бирж ѣ, кричатъ въ сов ѣт ѣо бродяжничеств ѣ.

Ежели бы только люди выучились не думать и не говорить положительно, сознавая свое безсиліе понять законы своей души и потому законы общіе, челов ѣческіе. Ежели бы только не говорили общія р ѣшенія. Тамъ, гд ѣреспублика, тамъ свобода и равенство. Бродяжничество зло, свобода благо, деспотизмъ зло, цивилизація благо, варварство зло. У кого въ душ ѣтакъ испоконъ была эта м ѣра добра и зла, чтобы онъ могъ разд ѣлить одно отъ другаго. У кого такъ великъ умъ, чтобы обнять вс ѣфакты и св ѣсить ихъ? И гд ѣтакое состояніе, чтобы не было добра и зла? И почему я знаю, что я вижу больше зла или больше добра не отъ того, что я стою не на настоящемъ м ѣст ѣ? Кто въ состояніи оторваться отъ жизни и взглянуть на нее сверху? И кто опред ѣлитъ мн ѣ, чтò цивилизація, чтò свобода, гд ѣграница свободы и деспотизма, гд ѣграница цивилизацiи и варварства? Одно есть – всемірный духъ, проникающій каждаго изъ насъ, какъ отд ѣльную единицу, влагающій каждому безсознательное стремленіе къ добру и отвращеніе къ злу, тотъ самый духъ, который въ дерев ѣвелитъ ему расти къ солнцу и растенію сбросить листъ къ ос ѣни, вотъ только слушай этотъ голосъ чувства, сов ѣсти, инстинкта, ума, назовите его какъ хотите, только этотъ голосъ не ошибается. И этотъ голосъ говоритъ мн ѣ, что Тиролецъ правъ, а что вы виноваты, и доказывать этаго нельзя и не нужно. Тотъ не челов ѣкъ, кому это нужно доказывать. Этотъ голосъ слышится ясн ѣе въ положеніи того, что вы называете варварствомъ, ч ѣмъ въ положеніи того, что вы называете цивилизаціей».