Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 1

— Семенъ Петровичъ мнѣ сказалъ, — онъ кивнулъ на усаживавшагося подлѣ него студента, — онъ все время глядѣлъ на тебя изъ за занавѣски, когда ты шла.

Студентъ покраснѣлъ до самыхъ волосъ и пробормоталъ что-то, чего никто не разслышалъ…

— Да, я была въ театрѣ, сказала княжна — и опять заговорила съ землемѣромъ.

— И она была! началъ снова мальчикъ, указывая кивкомъ на Ольгу Елпидифоровну;- что вы тамъ всѣ дѣлаете?

— Мы тамъ театръ будемъ играть, душечка! отозвалась бойкая барышня.

— Вы актерками, стало быть будете?

— Актерками, ангелъ мой, актерками. Какая душка! И она расхохоталась на весь столъ.

— А я ни за что не хочу быть актеромъ! съ презрительной гримаской проговорилъ Basile.

— Не актеромъ, бретеромъ будешь, всѣхъ шпагой насквозь, заголосилъ опять Шигаревъ, — князекъ-пѣтушокъ, золотой гребешокъ… длинъ, длинъ… И схвативъ два ножа, онъ принялся подражать сабельному лязгу.

— Я флигель-адъютантъ буду! твердо произнесъ князекъ.

Безмолвный до сихъ поръ князь Ларіонъ поднялъ глаза на племянника:

— А чтобъ выбить это изъ твоей одинадцатилѣтней головы, протяжно проговорилъ онъ, — я бы тебя сѣкъ по два раза въ недѣлю.

Мальчикъ весь перемѣнился въ лицѣ. Слезы выступили у него на глазахъ и, обернувшись къ студенту:

— Когда я буду большой, прошепталъ онъ со злобою въ горлѣ,- я дядю въ тюрьму посажу!..

— Nonsense! [6] Вздоръ. отрѣзалъ ему на это съ другой его стороны сидѣвшій mister Knocks, и потянулъ къ себѣ кастрюльку съ картофелемъ.

Княгиня Аглая Константиновна сочла нужнымъ вступиться за сына:

— Я не понимаю за что вы его разбранили, князь Ларіонъ, молвила она перегинаясь къ нему черезъ столъ, — le pauvre enfant сказалъ только очень понятное въ его годы… и похвальное, je trouve, желаніе… Мнѣ кажется, bien au contraire, — qu'il faut encourager dès le jeune âge les nobles ambitions.

Князь Ларіонъ поглядѣлъ на нее сверху въ низъ:

— У васъ такія единственныя есть словечки, княгиня, проронилъ онъ, насмѣшливо склоняя голову, — что остается только ахнуть, и смолкнуть…

Аглая Константиновна растерянно заморгала глазами, — она ничего не поняла!..

— Il est unique, Larion, n'est ce pas? попробовала она поискать сочувствія у сосѣда своего Зяблина.

Зяблинъ взглянулъ на нее, опустилъ глаза, потомъ опять взглянулъ, — уже нѣжно, — и испустилъ глубокій вздохъ… Онъ тоже ничего не понялъ.

Княжна до сей минуты еще ни единымъ словомъ не обмѣнялась съ Гундуровымъ. Вдругъ она обернулась къ нему… Лице ея было блѣдно, вѣки покраснѣли….

— Если бы папа былъ живъ, этого бы не было! проговорила она, и снова отвернулась.

Чего этого, спрашивалъ себя Гундуровъ, хотѣла она сказать? Этого ли суетнаго направленія воспитанія ея брата, или этихъ оскорбительныхъ для ея матери словъ? И того и другаго, вѣроятно… Онъ уже настолько угадывалъ ее что, въ его понятіяхъ, она могла, должна была страдать и отъ того и отъ другаго. Но чѣмъ и какъ помочь ей? Что могъ сдѣлать для этого, онъ, Гундуровъ?… А между тѣмъ онъ уже ясно чувствовалъ онъ готовъ былъ на все… чтобы только никогда не дрожали слезы на этихъ глазахъ.

— Qu'est-ce que vous allez donc jouer à vôtre théâtre? обратилась черезъ столъ къ княжнѣ старушка m-me Crébillon, которая изо всего предшествовавшаго поняла только то что рѣчь идетъ о театрахъ и актерахъ.

— Hamlet, madame, получила она въ отвѣтъ.

— Ah bien! la tragédie de Ducis! закивала она, предовольная, сѣдою головой.

— Hoô, hoô! De Dioucis… Hamlet de Dioucis! заходилъ, вдругъ весь отъ смѣха мирно до сихъ поръ поѣдавшій картофель mister Knocks.

— Eh ben, qu'а t-il donc à rire comme cela, l'Anglais? закипятилась обиженная Француженка;- je dois, pardié, bien le savoir, moi, puisque feu monsieur Crébillon, mon mari, était un descendant direct de Crébillon, le fameux auteur de Bhadamante, dont Ducis était le disciple, et que j'ai moi-même vu jouer la pièce à Paris en dix huit cent dix, — l'omelette, comme disaient les rieurs du temps…

— Hamlet, de Dioucis, hoô, hoô… de Dioucis!! продолжалъ надрываться mister Knocks.

— Il y a deux tragédies, почелъ нужнымъ объяснить своей сосѣдкѣ господинъ Маусъ, и съ достоинствомъ поглядѣлъ на нее съ высоты своихъ воротничковъ, — une franèaise, et une anglaise.

— Ah bien! on l'aura traduite en anglais alors! успокоилась старушка, — mais il n'est pas poli toujours, le jaune boule (t. e. John Bull) проворчала она, поглядывая искоса на все еще покатывавшагося Англичанина.

— Maman, сказала подымаясь со своего стула княжна, — сегодня воскресенье…

— Ахъ да-а! протянула княгиня, — надо въ церковь!.. Vittorio, les voiturs! помолчавъ съ минуту, скомандовала она, словно на погребеніе.

— Я уже далъ приказъ, отвѣчалъ съ поклономъ распорядительный итальянецъ.

Она одобрительно и грустно кивнула ему, обернулась къ Зяблину и вздохнула:

— Такъ это непріятно когда нѣтъ домовой церкви!..

Зяблинъ приподнялъ свое разбойничье лице, поглядѣлъ на нее нѣжно, и тоже вздохнулъ.

— А ѣхать надо! томно проговорила княгиня, и поднялась съ мѣста.

Послышался шумъ отодвигавшихся стульевъ… Гости подходили съ поклономъ къ хозяйкѣ… Княжна и Ольга Елпидифоровна пошли надѣвать шляпки… Проходя мимо князя Ларіона Лина пріостановилась на мигъ:

— Дядя, а я васъ такъ просила! тихо промолвила она, не подымая глазъ.

Онъ понялъ — и смутился:

— Ты сердишься на меня, Hélène! — его голосъ дрогнулъ;- ну, виноватъ, руби голову! добавилъ онъ какимъ-то невѣрно-шутливымъ тономъ.

Она прошла не отвѣчая.

Гундуровъ тѣмъ временемъ прощался съ княгинею.

Она съ чрезвычайной любезностью благодарила его за посѣщеніе и изъявила желаніе увидѣть его опять какъ можно скорѣе.

— Кланяйтесь, je vous prie, очень, очень вашей тетушкѣ, говорила она, — я весьма благодарна князь-Ларіону за знакомство съ нею. C'est une personne si comme il faut… Она еще не была у меня, слегка подчеркнула Аглая Константиновна, — но я надѣюсь что вы намъ ее привезете, n'est ce pas?.. и что вы примете также участіе въ нашемъ театрѣ?.. Но, перебила она себя вдругъ, — мы ѣдемъ въ церковь, и объ этомъ не слѣдуетъ говорить! Il ne faut pas mêler le profane au sacré, а dit, je crois, Boileau…

И давъ такимъ образомъ молодому человѣку достаточное понятіе о своей образованности, она величаво наклонила голову, въ знакъ того что аудіенція его кончена.

Гундуровъ вышелъ на крыльцо съ Ашанинымъ и Вальковскимъ.

— Я бы проводилъ, Сережа, тебя до деревни, сказалъ ему первый, — да у васъ-чай съ Софьей Ивановной много есть кое-чего своего перетолковать на первыхъ то порахъ, такъ чтобъ не помѣшать вамъ?…

— Дда; пожалуй, отвѣчалъ Гундуровъ, — да и тебѣ-то отсюда не хочется? Онъ засмѣялся.

— Ну вотъ! отнѣкивался тотъ.

— А удалая эта дѣвица, брюнетка, какъ ее звать-то?

— Акулина, — не Акулина, а Ольга, и къ тому-же Елпидифоровна… Да, братъ, — Ашанинъ повелъ губами, — эта особа далеко пойдетъ!..

— Пролазъ дѣвка, коротко сказать! отрѣзалъ Вальковскій.

— А ты хаять-то ее погоди, чучело китайское! крикнулъ на него красавецъ. — Какъ ты ее грубостями своими доведешь что она съ тобой играть на отрѣзъ откажется, что ты тогда скажешь, чурбанъ эдакой? А мало-ль у васъ съ нею водевилей съ хорошими для обоихъ ролями? Барская спѣсь. Хороша и дурна