Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 2

— Вызванные совершенно однородными причинами, досказалъ князь Ларіонъ:- то-есть такими же «моральными» страданіями, тоской по умершемъ отцѣ… Впрочемъ, если вамъ недостаточно авторитета Овера, никто вамъ не мѣшаетъ выписать сюда на консультацію хоть цѣлый медицинскій факультетъ изъ Москвы. Я же вполнѣ довѣряю его словамъ, и стоитъ только взглянуть на Hélène чтобъ убѣдиться насколько они вѣрны. А такъ какъ вы слышали какими средствами можно способствовать ея исцѣленію, то, предваряю васъ, я и сообщилъ Hélène что она черезъ нѣсколько дней увидится съ молодымъ человѣкомъ… котораго она любитъ, какъ бы съ нѣкоторымъ усиліемъ договорилъ онъ.

Аглая такъ и вспрыгнула.

— Mais il est exilé, ce jeûne homme! визгнула она расширивъ вопросительно и растерянно зрачки устремленные на деверя.

Онъ усмѣхнулся презрительной желчно.

— Да, вы на это надѣялись, кажется, и ваши петербургскіе друзья устроили эту штуку такъ что невиннаго человѣка чуть было въ самомъ дѣлѣ не отправили въ Азію… Но мы все же не Турція, слава Богу, и произволу есть мѣра! Гундурова послали воротить, и онъ будетъ у себя завтра или послѣзавтра… И благо что этимъ кончилось! вскрикнулъ раздраженнымъ голосомъ князь Ларіонъ:- потому иначе я твердо положилъ вернуться тотчасъ же въ Петербургъ, и поднять тамъ такую исторію отъ которой имъ не сдобровать бы, какъ они ни почитаютъ себя сильными!..

Аглая, усиленно и трепетно дыша, такъ и прижалась въ уголъ своего дивана.

«Il est revenu plus fort que jamais en Cour, Larion!» объяснила она себѣ тотчасъ же мысленно владычный и рѣшительный тонъ этой выходки.

Князь прошелся раза два по комнатѣ, и подходя опять къ ней заговорилъ уже болѣе спокойно, но съ тою же рѣшительностью выраженія:

— Вы видите изъ этого что вамъ предстоитъ теперь одно изъ двухъ: или согласиться на желанія вашей дочери, или принять на себя окончательно отвѣтственность за… за ея смерть. Выбирайте!

Нѣжная маменька замахала неистово руками, кинулась лицомъ внизъ въ свои подушки, и зарыдала во всю глотку:

— Дѣлайте что хотите! Je suis la plus malheureuse des mères!..

Князь Ларіонъ глянулъ на нее съ невыразимою ненавистью:

— Вотъ какъ разъ для васъ время теперь посылать за вашимъ утѣшителемъ! словно выронилъ онъ изъ устъ, повернулся и вышелъ.

Прошло двое сутокъ. Князь Ларіонъ только что вернулся со своей утренней прогулки когда ему доложили о пріѣздѣ Ашанина.

— Здравствуйте! сказалъ онъ идя ему на встрѣчу;- вы изъ Владиміра? Когда пріѣхали?

— Сегодня въ ночь.

— Въ Сашино?

— Да!

— Что… вашъ пріятель?…

Молодой человѣкъ съ нѣсколько смущеннымъ лицомъ поднялъ глаза на вопрошавшаго:

— Онъ здѣсь, князь, проговорилъ онъ вполголоса.

— Какъ здѣсь?… Вы дали мнѣ честное слово за него что онъ не явится сюда прежде чѣмъ не получитъ на то моего дозволенія?

— Онъ и не явился, живо возразилъ Ашанинъ:- но вы сами поймете какъ невыносимо было бы для него, зная что было съ княжной, ожидать въ Сашинѣ пока я привезу ему извѣстіе о ней отсюда. Онъ пріѣхалъ со мною чтобъ узнать скорѣе…

— Гдѣ же онъ? перебилъ его князь.

— Я его выпустилъ на селѣ, откуда онъ долженъ былъ пройти въ садъ, и тамъ ждать меня въ гротѣ надъ рѣкою, гдѣ его никто не увидитъ.

Князь Ларіонъ чуть-чуть усмѣхнулся,

— Въ надеждѣ что я положу гнѣвъ на милость, сказалъ онъ, — и найду возможнымъ дозволить ему сегодня же увидаться съ Hélène?

— О, князь, вскликнулъ пріятель Гундурова, — какъ, онъ счастливъ былъ бы!.. На него смотрѣть больно: онъ не спитъ, не ѣстъ вотъ уже пятый день

Князь Ларіонъ повелъ на него мелькомъ своими впалыми глазами; губы его сложились въ какую-то болѣзненную, горькую улыбку. «Меня этимъ не удивишь!» словно говорила юна.

— А что княжна, какъ? участливо спрашивалъ между тѣмъ Ашанинъ.

— Ей какъ будто лучше… По наружности и совсѣмъ лучше; она ходитъ, даже выходитъ… Вчера она довольно долго гуляла по саду…

— А духомъ какъ? спросилъ Апіанинъ, понижая безсознательно голосъ.

— Бодра… или силится казаться такою, — князь Ларіонъ вздохнулъ;- ждетъ! примолвилъ онъ черезъ мигъ.

— Его… Гундурова?

Князь не отвѣчалъ на этотъ вопросъ, и сжавъ брови глянулъ въ сторону.

— Препятствія со стороны Аглаи Константиновны, кажется, отстранены, сказалъ онъ послѣ довольно продолжительнаго молчанія.

— Какое счастіе! радостно вырвалось изъ устъ Ашанина, и онъ сіяя благороднымъ взглядомъ глянулъ на своего собесѣдника.

Тотъ еще разъ не отвѣтилъ ему, и принялся, все такъ же щурясь на сторону, за обычное ему хожденіе вдоль оконъ своего обширнаго кабинета.

Молодой человѣкъ машинально слѣдилъ за нимъ глазами, нетерпѣливо ожидая продолженія разговора.

Князь остановился посреди комнаты и поднялъ глаза къ потолку, какъ бы разглядывая на немъ что-то или прислушиваясь.

— Она встала и одѣта, молвилъ онъ, — у нея заходили (кабинетъ и спальня княжны приходились какъ разъ надъ библіотекой служившею ему кабинетомъ). Я схожу къ ней, а вы погодите меня здѣсь! обрывисто прибавилъ онъ, направляясь къ дверямъ маленькой лѣстницы, которая изъ его покоевъ вела прямо въ ту часть верхняго этажа гдѣ находились комнаты княжны.

Выйдя на эту лѣстницу онъ услышалъ шумъ шаговъ кого-то спускавшагося по ней съ верхняго этажа. Князь Ларіонъ прищурившись поднялъ глаза.

Крѣпко прильнувъ къ желѣзнымъ периламъ одною рукой, а другою придерживая на груди полы своей рясы, сходилъ тщедушнаго вида, маленькій, съ рѣденькими волосами на головѣ и такою же жидкою бородой, священникъ… За нимъ шелъ старикъ-смотритель, очевидно провожая его.

Князь былъ такъ пораженъ что не въ силахъ былъ произнести слова. Онъ остановился на ступенькѣ съ широко, испуганно открытыми глазами.

Священникъ, низко кланяясь и косясь на него такими же испуганными отъ робости глазами, торопливо проскользнулъ мимо него внизъ.

— Что это? остановилъ этимъ вырвавшимся у него восклицаніемъ князь Ларіонъ сходившаго вслѣдъ Юшкова.

— Отецъ Іоаннъ… прихода здѣшняго, пробормоталъ тотъ нетвердо.

— Для чего онъ?..

— Княжна пожелала, молвилъ онъ еще тише.

Князь Ларіонъ схватилъ его за руку.

— Пойдемте! безсознательно проговорилъ онъ, увлекая его съ собою по ступенькамъ. — Что съ ней, дурно? молвилъ онъ, останавливаясь на верхней площадкѣ и осиливая первый порывъ тревоги.

— Нѣтъ, князь, не замѣтно…. не видать… А только пожелала, объяснялъ старикъ:- рано утромъ сегодня, шестаго въ началѣ, послала ко мнѣ горничную разбудить меня что княжнѣ молъ очень нужно видѣть… Я, само собою, поспѣшилъ… Она, совсѣмъ одѣтая, ожидаетъ меня, извиняется, — просто даже больно слушать такія извиненія, ваше сіятельство, потому что для нея, кажется, готовъ бы всю душу… Только говоритъ она мнѣ что вотъ Успенскій постъ насталъ, что она говѣть собиралась, а тутъ съ ней этотъ припадокъ случился, и слаба стала, въ церковь не въ силахъ ѣздить, а только что очень хотѣлось бы ей Святыхъ Таинъ пріобщиться. И проситъ меня сейчасъ же за отцомъ Іоанномъ сходить, — но только, говоритъ, чтобы никто этого не зналъ, потому что если дойдетъ до дяди и maman, они перепугаются, пойдутъ разспросы… А мнѣ, говоритъ, хуже отъ этого будетъ!.. И даже прибавила: «а хнѣ силъ нужно сегодня и чтобы спокойна я была духомъ…»