Алексей Толстой - Как ни в чем не бывало

БАРАБАНЩИК

Это был стройный мальчик, голый до пояса, коричневого цвета, через плечо у него на широком ремне висел барабан.

Барабанщик бил тревогу. Губы у него были поджаты. Лицо выражало решимость. Гуси изумились и снова стали отступать. Теленок вдруг невероятно глупо замычал, взмахнул хвостом и поскакал телячьим галопом кругом поля битвы.

Козел оставил Никиту и пошел на барабанщика. Но барабанщик продолжал все так же спокойно и резко бить тревогу. Из леса, бегом через поле, подходила подмога - трое таких же, как он, загорелых мальчиков.

Они схватили козла за рога и всыпали ему по бокам ременным поясом:

- Не бодайся.

Затем они отогнали гусей, а теленок сам ускакал, задирая хвост, на чужие огороды.

Покончив со зверями, мальчики подошли к Никите и Мите. Барабанщик спросил:

- Вы откуда, товарищи?

- Мы со Ждановки, - ответил Никита, - мы путешественники.

- Э, да вы оба славно искупались. Это не ваша ли лодка плыла сейчас к Петровскому мосту?

- Зеленая? с красной каймой? "Воробей", - самая наша лодка!

- Ладно, - сказал барабанщик, - идемте с нами в лагерь.

И все - барабанщик и трое мальчиков, Никита с Митей за руку и сзади Цыган - пошли через поле в лагерь пионеров. По дороге Никита рассказал подробно все приключения.

НИКИТА И МИТЯ СУШАТСЯ У КОСТРА

Лагерь на лесной поляне был почти пуст. Около палатки на траве сидел мальчик, поджав ноги, и читал книгу. Другой мальчик - караульный, неподвижно стоял у красного знамени под деревом. Третий возился у костра, где над огнем на треноге висел котел. Шумели деревья в синем небе над поляной.

Барабанщик объяснил, что пионеры сейчас разбрелись, - кто на земляных работах, кто купается, кто занимается тренировкой в беге, прыганье и бросанье диска. Скоро они станут подтягиваться в лагерь есть картошку.

Барабанщик указал Никите и Мите место у огня и посоветовал раздеться донага и высушить одежду и обувь. Так и было сделано.

У костра было очень славно сидеть, - попахивало дымком и варевом из котла.

После всего пережитого у Никиты сосал голодный червячок в животе. Митька молча глотал слюни. Цыган, положив морду на лапы, глядел на котел.

Мальчик, хлопотавший у костра, вытащил из золы три большие картофелины. Две из них разломил, дуя на пальцы, густо посолил и подал Мите и Никите.

- Такой картошки вы сроду не едали, - сказал мальчик с уверенностью. Третью картофелину он бросил Цыгану.

Нет слов для описания удивительного вкуса картошки, которую Никита, Митя и Цыган ели у костра пионеров. У Мити выпятился живот в виде горбушки.

Попробуйте сами, тогда поймете, что это за картошка.

Наконец барабанщик сказал:

- Одежда просохла, одевайтесь, а то домой запоздаете, - вам отец, мать всыпят.

И он сказал двум мальчикам:

- Малышей надо проводить.

Оба мальчика вскочили, и каждый из них ответил:

- Готов!

Барабанщик опять надел через плечо барабан, и все пошли быстрым шагом к Петровскому мосту.

По пути Никита видел, как один пионер прыгал с высоким шестом.

Трое бежали вперегонки.

Другие тренировались футбольным мячом, кувыркаясь в траву и хохоча.

А еще другие лазали по деревьям, раскачиваясь на сучках, старались друг друга стащить за ноги.

Всюду между стволами в этом веселом, зеленом лесу мелькали полуголые мальчики. Даже хладнокровный Митя, которого трудно было чем-нибудь удивить, молча пошел к березе и полез на нее, но шлепнулся и крякнул.

У Петровского моста Никита увидел привязанного к сваям "Воробья". Маленький сердитый пионер караулил лодку. Никита, Митя и Цыган закричали:

- Ура!

У Цыгана это вышло так:

- Уууууу ррррррр ау ау ау ау...

Никита, Митя и Цыган влезли в лодку, где все было в целости; один пионер сел на весла, другой на руль, барабанщик на берегу ударил в барабан, маленький сердитый мальчик запустил камнем пятьдесят пять блинов по воде, и "Воробей" с путешественниками поплыл в обратный путь.

КАК НИ В ЧЕМ НЕ БЫВАЛО

На обратном пути подул свежий ветерок. У Митьки не попадал зуб на зуб, и тут-то и пригодились одеяла, предусмотрительно взятые в путешествие.

Митьку завернули в них, дали в руку бутылку молока, он вытянул ее всю и сейчас же заснул в мягко покачивающейся лодке.

Никита достал чулок с сахаром и угостил им пионеров и грыз сам. Сахар съели весь. А запасы хлеба, не жуя, были проглочены Цыганом.

Когда проплывали мимо знаменитого теперь места битвы с дикими, Никита и двое пионеров, которым уже все было известно, громко крикнули все разом:

- Даешь, краснокожие черти!

Никита потрясал мечом и луком. Цыган рычал, как пещерный медведь. А на берегу, между липами, угрюмо кривляясь, трусили подходить близко остатки разбитых дикарей.

В пятом часу дня "Воробей" подошел к пристани.

На мостках стоял с трубкой Панкрат Иваныч Ершов-Карасев все в том же ватном жилете и с бородой, где, как говорили на Ждановке, водились у него даже тараканы.

Солнце ослепительно горело в тихой воде между низким левым берегом и высокими домами на правом берегу. Панкрат Иваныч щурился, щурился и вдруг...

Чихнул:

Ап-ап-ап-апчьхииии!!!

Да как чихнул-то!

Закачались мостки, заскрипели лодки, ворона, присевшая почистить нос на крышу домика на мостках, взъерошилась, сорвалась и полетела, каркая и долго еще оборачиваясь на Ершова-Карасева:

- Дуррррак!.. Дурррррак!!

Вот как здорово чихнул Панкрат Иваныч Ершов-Карасев.

На мостках пионеры простились с Никитой и Митей, стали в затылок, поджали локти и бегом пошли через дамбу, через деревянный мостик, что ведет с Тучкова моста на стадион, - и дальше через Петровский остров к лагерю.

Никита и Митя захватили оружие, парус и багаж и тоже побежали к дому.

У ворот они простились с Цыганом:

- До завтра, собака!

Цыган вежливо посмотрел путешественникам в глаза, помотал хвостом и отправился по своим частным делам.

Никита открыл дверь английским ключом. Никита и Митя на цыпочках прокрались в детскую. Быстро разобрали все вещи по местам - пледы на кровати, оружие под кровать, простыню под подушку, щеточную палку воткнули в щетку и выставили в коридор.

Никита сел к окну и раскрыл книгу с приключениями. Митька сел на пол и продолжал ремонт паровоза.

Сидели как ни в чем не бывало, как будто ничего и не случилось.

Через несколько минут раздался звонок - это пришли со службы отец и мать.

Дети вышли их встречать как ни в чем не бывало.

За обедом Никита и Митя приналегли на лапшу. Подали мясо с хреном, они приналегли и на мясо. Наелись. Попросили молока, напились. Никита толкнул Митьку, и оба фыркнули в тарелки.

Фыркнули они потому, что родители, которые в начале обеда, как обычно, принялись за воспитание, - теперь замолчали и с удивлением поглядывали на детей.