Алексей Толстой - Собрание сочинений (Том 1) (-)

- Да, да, он жених Софьи, и прошу тебя в мои дела не вмешиваться. Понял?..

- Понял, - ответил генерал и рассердился. - Делайте, что хотите, только, пожалуйста, чтобы он не лез ко мне со своей рожей целоваться и все там прочее-Генеральша вернулась в столовую и, взяв Николая Николаевича под руку, повела к себе.

Сонечка осталась стоять у окна, глядя перед собой пустыми глазами.

"Боже, что-то будет?"

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

- Вот мое скромное убежище, - сказала Степанида Ивановна, введя Смолькова в спальню. - Здесь я вспоминаю друзей, гляжу на их портреты, думаю о прошлом...

Она полулегла на канапе, прикрыв платьем нога. Николай Николаевич оглянул комнату.

На стенах висело множество портретов и миниатюр, среди которых он многих узнал. На шифоньерках и бюро стояли всевозможные шкатулочки и безделушки, трогательные воспоминания. Столы, кресла и диваны были Старые, с потемневшей бронзой, хранящие за обивкой засунутое когда-то письмо или платок.

- Все это напоминает кабинет моей покойной матушки, - сказал Николай Николаевич, моргнув ресницами, и склонился к руке генеральши.

- Рассказывайте, рассказывайте, - томно прошептала она, - что вам передала Лиза? Как вы надумали сюда приехать?..

- Я не посмел ослушаться ваших приказаний.

- Значит, вы читали письмо?

- Да.

Генеральша помолчала.

- Это мой друг и собеседник, - вдруг сказала она, показывая на попугая. - Попочка, скажи "здравствуйте". Он спит, бедный... Я очень рада, Николай Николаевич, что здесь вам нравится, я боялась - вы будете скучать. Как вы нашли Sophie?..

- Она очаровательна...

- Правда? Милое дитя и совсем наивна. Ее отец, Илья Леонтьевич, прекрасный воспитатель, и хотя не богат, но дает за дочерью имение по банковской описи в тридцать тысяч.

При этих словах Степанида Ивановна искоса поглядела на Смолькова; он же, заметив ее взгляд, сделал слегка оскорбленное лицо. Генеральша продолжала:

- Я люблю ясность, мой друг. Любовь в шалаше - это для греков, но мы привыкли пользоваться комфортом... Что?

Смольков сделал жест, говорящий: "Увы, мы не греки!" Генеральша приподнялась немного и, положив кончики пальцев на руку Николая Николаевича, взглянула проницательно.

- Мы старые друзья, не правда ли? Будьте со мной откровенны...

- Степанида Ивановна, - воскликнул Смольков глухим голосом, - я приехал просить руки Софьи Ильиничны, но я не уверен...

Генеральша облегченно вздохнула.

- Я так за нее боюсь, она молода, но я люблю вас, милый друг, и верю. Ах, ах! - Она подняла к глазам платочек. - Любите ее, она ангел! Вы не поверите, как женщина чувствительна к ласке, семья - вот ее жизнь, а Соня...

Генеральша уже нюхала соль. Николай Николаевич, тоже растроганный, объяснял, как страстно жаждет он домашнего очага...

В это время Люба принесла кофе и, нагнувшись, прошептала что-то Степаниде Ивановне. Генеральша улыбнулась:

- Я хочу показать вам замечательную женщину... Люба, велите ей войти... О том, что мы говорили, пока ни слова, постарайтесь увлечь девушку, а ваше сердце, я уверена, тотчас же будет в плену. Теперь об этой женщине... Ее послал ко мне бог, внезапно, когда я сомневалась во всем... Она появилась ночью, вошла ко мне, поклонилась в ноги и сказала: "Мать, купи Свиные Овражки..." (Я вас посвящу в мое дело...) И представьте, на следующий день приезжает игуменья и предлагает Овражки за десять тысяч. Я немедленно совершила купчую... - В это время дверь поскребли ногтем. - Вот и она. Здравствуй, Павлина. Как ты спала?

Николай Николаевич был крайне изумлен, глядя на просунувшееся в дверь рябое, ухмыляющееся, похожее на спелую тыкву, курносое лицо; затем появилась и вся баба, в теплом платке и в ряске, перепоясанной фартуком. Губы у бабы были такие толстые, словно только что она поела киселя с молоком. Павлина прокралась вдоль стены к Степаниде Ивановне, поцеловала ее ножку и села на ковер.

- Спала я, кормилица моя, как в раю ангелы спят: на одно крылышко лягут, другим покроются, а голову в перышки спрячут, - так и я спала.

После этих слов Павлина уставилась совершенно круглыми глазами на Николая Николаевича.

- Здравствуйте, - сказал он и поглядел на генеральшу, которая, касаясь плеча бабы, спросила:

- Знаешь, кто приехал?

- Жених, - сказала Павлина быстро. - Хватило бы на семерых, а одной достался. Великий муж...

- Откуда вы меня знаете?

- А я всех знаю.

- Она феномен, - сказала генеральша.

- Женись, женись, - продолжала Павлина. - Сон я про тебя видела. Ох, лютой сон! Ох, мать моя, муж мне предстал, акурат на него схожий, весь огненный, силищи мужской нечеловеческой, - так я с постели и покатилась без памяти.

- Это чертовски странно! - сказал Смольков. Обрадованная генеральша сделала - значительные глаза.

- Она умна - и предвидит многое. Вы ей понравились, - это хороший знак. А теперь идите в сад и разыщите вашу погубительницу. - Когда Смольков был уже у дверей, она громко прошептала: - У него крылья на ногах.

Смольков ушел. Генеральша нагнулась к бабе.

- Ну, что - каков жених, Павлинушка?

- Жеребец, мать моя. Ты не смотри, что он тощий, - в таких жил много.

- Какие ты глупости говоришь! - Генеральша закрыла глаза и принялась смеяться, тряслась всем телом. Вытерла глаза. - Ох, Павлинушка, - только бы женился.

- Женится, лопни глаза. От сладкого еще никто не отказывался. А ты вот что послушай. - Павлина потянула генеральшу за рукав. - Жениха осмотреть надо. Может, он порченый или у него где-нибудь недохватка? Я тебя научу: как ему спать ложиться, - напущу я в его постель блох. Ляжет он. Вскочит. Рубашку с себя сорвет, - тогда ты и гляди. Все увидишь. .

Степанида Ивановна взглянула на бабу. Всплеснула руками и долго и много смеялась. У ног ее хихикала Павлина.

Сонечка шла любимой липовой аллеей, добегающей до пруда, и повторяла в уме все слова, сказанные Смольковым. Этот человек страшил ее и привлекал тем, что был совсем непонятен. Словами, движениями, всей внешностью он замутил Сонечкин покой, как камень, брошенный в пруд.

Сонечка дошла до пруда и глядела на тихую воду. На ней плавали листочки ветел, как лодочки, бегали паучки, в глубине плавали головастики, - поднимаясь, касались поверхности щекотным ртом. Летали сцепившиеся коромысла, - сели на камыш, качнулись, опять засверкали - полетели. Из-под ног Сонечки шлепнулась в пруд лягушка, - и пошли круги, колебля листы, паучков и водоросли... Вдруг мыслями ее нечаянно завладел другой образ.

"Конечно, он нечаянно меня толкнул. Хотя чересчур уж смел. - Она начала краснеть, уши ее стали пунцовыми. Она сломала ветку и ударила себя по щекам. - Скверно не он, а я поступила, - конечно, не нужно было ехать на возилке, и потом так неловко упала... Фу, как нехорошо!.. Дался же мне этот парень",

Сонечка бросила веткой в коромысло.