Ольга Туманова - Плесень

Через месяц Танаев подал заявление о приеме в КПСС. Последнее время все стало проще: не надо ждать, пока уговорят двух рабочих подать заявление о приеме в партию, прежде чем принять одного специалиста, оказалось, что можно и не ждать, пока претендент проработает год на предприятии, а "в порядке исключения" позволительно и директору и парторгу дать Танаеву рекомендацию, хотя они были знакомы с ним два месяца. Случай удобный, и Танаев не преминул им воспользоваться: на фоне митинговой демократии, пока райкомы партии ждали решений ХХУШ съезда и дальнейших указаний центра, пока все они попритихли, затаились. Давно ли чуть ли не каждый день подъезжали к управлению фабрики серые и черные "Волги", выходили из них женщины с суровыми настороженными лицами, и, ни на кого не глядя, проходили в партком или кабинет директора, проверяли документацию, раздраженно указывали на упущения. Директор, отключив селектор с проблемами фабрики, обстоятельно отвечал на вопрос, типа "А как у вас прошли ленинские чтения". И специалисты, вооружившись брошюрками, бежали по птичникам проводить политзанятия. А на птичниках птичницы плачут: куры гибнут, третий день не кормлены. Кормовозчики матерятся. Яйцесклад стоит без работы. Директор боится выйти на территорию фабрики, боится попасть рабочим на глаза, специалисты боятся попасть на глаза директору. Фабрика в предынфарктном состоянии: комбикормовый завод сорвал поставки корма. А суровая дама из черной "Волги": "Учтите, будем заслушивать вас на бюро, вы сорвали сегодня единый политдень "Успехи края от выборов до выборов".

- Когда какое ЧП, японцы идут работать, а мы - митинговать, - говорит Иванюта. Но это он сегодня так говорит. Да и то не при всех.

Но на фабрике вдруг наступила тишина. С проверками "Волги" не приезжают. На все звонки парторга и в райкоме и в крайкоме один ответ: "Решайте на месте". Легко сказать: решайте. Да как же решать? Как медведя в цирке на велосипеде учат кататься, так человека столько лет дрессировали: претворяйте в жизнь решения и ни-ка-кой! отсебятины, и вдруг выпустили на арену: давай-ка, мишка, вместо прогулок на велосипеде продекламируй нам Пушкина Александра Сергеевича:

Паситесь, мирные народы!

Вас не разбудит чести клич.

К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Наследство нам из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич.

Танаев рассудил: среди межвластья в партию вступить нетрудно и выгодно. Когда волна демократии откатит прочь, и все встанет на свои места, вспомнят и тех, кто бежал в эти трудные для партии дни, как крысы с тонущего корабля, вспомнят и тех, кто в это смутное время поддержал партию, пополнив ее ряды. Так ценили тех, кто вступал в партию на фронте, особенно в сорок первом, сорок втором.

Беспорядок, однако, затягивался, и патринский кнут, мало того, что хлестал вхолостую, вместо того, чтобы быть надежным помощником Танаеву, он еще и вызывал насмешки рабочих.

Патрины по-прежнему заходили к ним по-свойски, словно не замечали, что Танаевы свои визиты к ним прекратили и стараются от них отойти.

Вчера, когда зашел Патрин, у Танаевых в гостях была сестра Олега Антоновича Марина с мужем Михаилом, слесарем. До недавнего времени Михаил, хороший работник и мужик, практически, непьющий, что, согласитесь, ценная редкость, был членом парткома фабрики, но сейчас он рассуждал по-новому:

- И зачем ты вступил в партию, когда все из нее выходят? Я тоже перестал ходить на партком и подал заявление о выходе.

- Конечно, ты же работяга. Тебе-то зачем? - ответила за мужа Екатерина Танаева, поворачивая к Михаилу хорошенькую головку.

Патрин высоко поднял брови, застыл, так и не донеся чашку ко рту.

- Ну, что ты говоришь? - оборвал жену Олег Антонович.

- А что? - растерялась Катя. Она всегда говорила то же, что говорил ей муж. Но Танаев, не отвечая жене, начал пересказывать последнюю статью про НЛО, опубликованную в краевой газетке.

Провожая Патрина к дверям, Танаев, однако, сказал:

- Я вступал в руководящую партию. Зачем мне платить деньги партии, которая не может ничего решать?

И Патрин, соглашаясь, обескуражено пожал плечами. Он сам был в обиде на партию.

А Катя жаловалась Марине:

- С годички больше сотни на партвзносы Валерию отдал. - Вздохнула. - Разве справедливо? Получается, что у тех, кто не член партии, годичка больше.

- Если б не взносы, чем бы Патрин занимался, - усмехнулся Михаил. - Мы его на фабрике не видим. На собрании садоводов хотели выбрать его замом председателя, так он: "Я не могу. Вы же знаете, меня часто нет на фабрике. Я то в райкоме, то в крайкоме". Мы его не для Крайкома выбирали. Он наши деньги получает.

- Да, - ответил Танаев деверю. Что тут возразишь. И признал ошибку, - я уже понял, что не на того поставил.

Танаев хотел прекратить дружбу с Патриным, она была не только не полезная, но, он чувствовал, начинала мешать, возможно, даже дискредитировала его, Танаева, в глазах рабочих. Но отойти не удавалось, а порвать с Патриным Танаев не решался. По краю, как и по всей стране, одни за другими шли выборы депутатов в Советы, и постоянно одним из доверенных лиц какого-нибудь районного кандидата оказывался Патрин. Вот и сейчас он был доверенным лицом Петра Семеновича Усова, первого секретаря райкома партии, который отказывался от партийной должности и начал борьбу за должность председателя районного Совета. В том, что Усов сумеет забаллотировать соперников, пожалуй, ни у кого из специалистов района сомнений не было.

Усов пробыл в районе Первым около двадцати лет, и знал в нем всех и вся. И хотя сейчас он старался сдерживать себя: не кричал, широко улыбался, пожимал всем руки, район помнил его разносы на бюро, грозные окрики, угрозы, стук кулаком по столу. Он был как бы миниатюрным слепком с тогдашнего Хозяина края. Теперь Усов походил на нового Хозяина. Был эдаким демократом в духе времени. Но рабочие, чьи голоса будут решающими из-за их многочисленности, на бюро инфаркты не получали и очень любили, когда "ставили на место" специалистов. И вступать в открытую конфронтацию с Патриным, которого Усов назначил своим поверенным, Танаев не решался. Это было бы неосторожно. К тому же, Патрин прав, в этой стране, действительно, все стало непредсказуемым. Вон генсек заявил на весь мир: нам навязывают президента, для нас это неприемлемо, а месяца не прошло, и он уже президент страны. Диалектика. Умение менять мнения и решения в зависимости от обстановки. Кто может знать, как сильные мира сего оценят завтрашнее положение дел в стране и мире и какое примут в связи с этим решение? Даже народная мудрость говорит: "Не плюй в колодец, пригодится воды испить". И все-таки, оставляя Патрина в резерве, Танаев решил основную ставку делать теперь на директора.