Ольга Туманова - Возвращение

Резкий порыв ветра захлопнул форточку. Мария проснулась, села на кровати, бледная, как простыня, но ей не было себя видно, она лишь чувствовала, как кружится голова. Что ей снилось? - Нет, не в этом дело. Она проснулась от удара форточки. Такой звук, словно кто-то ударился о стекло.

Внутри у нее похолодело, мелькнула диковатая мысль: его душа прощалась с ней. Ей, не знакомой ни с мистикой, ни со священными сказаниями, сложно было поверить в подобную возможность, но звук... она не могла объяснить, что было в том звуке, но он...

Спокойно, - сказала она себе, - если бы залетела его душа, я бы почувствовала, я бы знала: его больше нет.

Она попыталась спокойно и отстранено прислушаться к себе, и поняла: он есть. Жив. Значит, все-таки форточка, и все дело в нервах?

Она прислонилась спиной к стене, ощутила ее неприятную даже летней ночью холодность. Почувствовала свою слабость. Сердце колко ударяло о ключицу.

Циклон, - решила Мария. - Буря. Да, циклон и магнитная буря. И нервы.

Она набросила халатик, но тапки надевать не стала, босая прошлепала к окну, ощущая ногами холод пола.

За окном было тихо. Ветер не бросался песком в окна, деревья не гнулись, не ломались, не лежали посредине улицы с распластанными корнями, как в дни циклонов, лениво качали листвой, отражаясь в огромных лужах - ночью был ливень.

Она спала, как младенец, ливень не разбудил ее. Давно уже не спала она так крепко, просыпалась от любого шороха, не помогало и снотворное. А тут, безо всяких таблеток... Что же разбудило ее?

И вдруг она поняла: он едет домой. Это было так явно, так очевидно, что было странно, как же она могла не понять этого сразу. Ведь она всегда все про него знала. И в тот самый день, такой же теплый и предгрозовой, когда ей стало плохо, так плохо, словно яд попал в организм, и кровь разнесла его по всем клеткам. Все в ней болело, стонало. Не помогли ни таблетки, ни капли. Часа три пролежала она без желаний, без мыслей, почти не живая, потом стала медленно оживать, и первая мысль была: Олег! Он в беде. Он был на краю, он заглянул через край, но удержался.

Через неделю пришла бумага: погиб. Она не удивилась и не испугалась. Все решили: она тронулась умом от горя, а она просто знала: ошибка. Он жив. Где он? что с ним? Она не знала. Может быть, он тяжело ранен и валяется в госпитале без сознания и документов. Может быть, он в плену. Но он жив. Она чувствовала: он - есть.

Когда все падало из рук и пропадал аппетит, и ныло тело, она понимала: Олегу плохо и жизнь его в опасности. Когда замечала, что на улице идет дождь или светит солнце, или ветер кружит листву и песок, была счастлива: смерть отошла от него.

Месяц назад она впервые засмеялась. Какой-то пустячной остроте преподавателя. И ужаснулась: как может она веселиться, когда Олег в беде, и хотела вновь нырнуть в скорбь, но скорби внутри нее уже не было. И она стала ждать: звонок, бумагу, письмо...

Мария вновь услышала свое сердце. Оно билось быстро, лихорадочно, но теперь оно было на месте, не трепетало - работало и призывало ее действовать. Кровь ударила в виски, разлилась по щекам, по шее, по груди. Похолодели руки, но не от слабости, от волнения. И Мария заметалась по комнате. Боже мой, сколько надо сделать, сколько надо успеть... Значит так: комнату. Себя. Ужин. Что надеть?

Она привычно, не глянув на себя в зеркало, стянула волосы на затылке в узел, метнулась в ванную, на ходу закрепляя узел шпилькой. Остановилась: волосы! надо что-то придумать... должны быть где-то бигуди. Она их не выбрасывала. И косметику? Ну, конечно. Господи, ее рука уже не проведет тонкую линию над глазом. Ну, ничего. Она постарается не нервничать, не торопиться...

Она обхватила себя руками и так, обняв себя, постояла посреди комнаты, словно беря себя в руки. Потом присела на край софы. Спокойно. Главное спокойно. Она успеет все. Главное - не метаться, не растратить время на суету.

Сначала просто убрать постель. Она подскочила с дивана, схватила край одеяла, потянула его, собираясь скомкать и запихнуть в шкаф, но тут же остановила себя: без спешки, делать все аккуратно, не торопясь, чтобы ничего не переделывать. Она начала было складывать одеяло, но остановилась вновь. Достала комплект нового белья, порылась в ящичке туалетного столика, нашла старые духи, капнула на подушку, на одеяло, аккуратно сложила постель и пошла к нише за пылесосом. И вновь остановилась: никакого пылесоса - ведро и тряпка, и душистое мыло; все протереть, натереть, вымыть.

Она вздрогнула от телефонного звонка. Сердце встрепенулось, но тут же успокоилось, и, поднимая трубку, она уже знала, что звонок будничный.

- Ты встала? - ворчливо спросил голос мамы. Мама была не старая женщина, в ее годы многие еще чувствуют себя молодыми и живут своей полнокровной жизнью, а она последнее время разговаривала с Марией как дама преклонных лет, чтобы не сказать про нее старуха, - ворчала, морализировала, поучала занудно, что еще недавно было ей не свойственно. - Ну, я тебя жду.

- Прости, я не могу, - сказала Мария, придерживая щекой трубку у уха и передвигая в шкафу вешалки с платьем. Фигура у нее, кажется, не изменилась, но она так давно таскает юбку с джемпером, что платье, возможно, окажется узко в талии или, напротив, широко, и надо будет его подогнать... и обновить... воротничок? пояс? шарфик?

- То есть? - голос мамы содержал массу оттенков, одна коротенькая фраза должна была передать Марии гамму маминых чувств: от тревоги до негодования. Не слушая ответ Марии, мама заговорила снова, но так, словно та ей не возражала. - Перекусим вместе. У меня уже все готово. И на дачу я все собрала. Ты захвати, что ты там подготовила...

Мама, я забыла, - призналась Мария. Дача, ягоды, банки - все вылетело из головы, унесенное порывом ветра. Какая дача? что ей дача? - Мама, прости, но сегодня... Я все сделаю завтра или... в общем, в другой раз. Ничего не тащи. Я сама...

- Что случилось? - и Мария увидела, как мама округлила глаза.

- Ничего не случилось, - сказала мимо трубки, доставая бежевое шифоновое платье; пожалуй, это лучше всего: простой покрой, круглый ворот - платье никогда не было ультра модно, но оно и не устарело. На все времена, как английский костюм.

- А ты куда? - не услышав ответ, спросила мама, и в голосе ее мелькнула настоящая тревога.

- Мама, ничего не случилось. И никуда я не пойду, мне просто нужно побыть дома. - Мария убрала со столика атлас, что лежал здесь который месяц, раскрытый на странице с далекой южной страной. - Извини. Сегодня я побуду одна. Я найду время на неделе...

- Ты заболела?

- Да нет же, мама! - И Мария произнесла как можно спокойнее, медленнее, ничего не случилось, я здорова. Я просто хочу побыть сегодня дома. У меня здесь есть свои дела, - добавила для вящей убедительности.