Леонид Зуров - Иван-да-марья

— Да нет, пустое, — отвечал он весело маме, — отлежался, я третьего дня надел сапог и ходил, немного хромая, а вчера ничего почти уже и не чувствовал.

— Ах, ты так ровно загорел, — говорила Зоя.

— Ванюшка, я и верить уже перестала.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Ириша принесла вещи, которые извозчик поднял на дворовое крыльцо, а мама смотрела на брата, как бы не доверяя своим глазам. И я слышал, как Зоя сказала:

— То, что ты приехал, просто чудо, так неожиданно, я даже опомниться не могу. А мама почему-то твердо решила, что тебя ни за что уже не отпустят.

— И не отпустили бы.

— Ты что же не предупредил?

— Не хотел тебя волновать. Ведь я тебе не раз писал — получить отпуск во время лагерей дело почти немыслимое. Я бы не покинул юнкеров, но случай.

— Как же это произошло?

— Оступился, когда показывал юнкерам, как нужно преодолевать препятствия, вывихнул ногу, а оказалось — вывих с растяжением связок, три дня пролежать пришлось. После этого нужен для ноги полный покой, и это быстро проходит.

— Ты мне ничего не писал! Ты еще хромаешь?

— Да нет, пустое, — отвечал он весело маме, — отлежался, я третьего дня надел сапог и ходил, немного хромая, а вчера ничего почти уже не чувствовал.

— А ну-ка, пройдись немного.

— Пожалуйста.

— Ну, слава Богу, — и мама была счастлива, расспросам не было конца.

— Откровенно говоря, стыдно было уезжать, я отказывался, — говорил он, — но меня друзья просто выпроводили.

— Спасибо им, — с радостью сказала сестра. — Я этого доктора расцелую.

— Он маленький и рыжий, как черт.

— Ты голоден?

— На вокзале я выпил чаю, а в вагоне побрился.

Брат не успевал отвечать на вопросы, и впечатление было такое, как будто у нас в гостиной много народа, а Кира то была тут, то скрывалась и опять появлялась.

— Ваня, ты вовремя приехал, — сказала сестра, будто вспомнив, что мы решили, — как хорошо. Едем с нами.

Брат удивленно на нас посмотрел:

— Куда вы собрались?

— Как, ты не знаешь? Разве Федя тебе не рассказал? Но о чем же тогда вы говорили? Мы вчера, — торопливо продолжала она, неодобрительно посмотрев на меня, — сговорились отправиться на Череху. Прогулка, и знаешь какая.

— Зоечка, да дай ему осмотреться, ведь он только что приехал, еще не опомнился.

— Если ты не хочешь, — сказала ему сестра с обидой, — то и мы не поедем.

— Погоди, погоди, — сказал брат.

— Но, мамочка, день-то будет какой, и Кира сказала, что Ириша уже все закупила.

Этот путаный разговор, начавшийся в гостиной, быстрые расспросы, когда брат успевал только, поворачиваясь, нам отвечать, продолжился и на веранде, где стол был уже накрыт и где Кира, немного смущенная, но улыбаясь и весело блестя глазами, ожидала, когда мы окончательно решим, так как не знала, нужно ли делать бутерброды.

— Мамочка, знаешь, — воскликнула Зоя, — поедем с нами! — И бросилась к ней, и начала ее уговаривать отправиться всем вместе.

— Погоди, ты меня затормошила совсем.

— Мама, милая, и ты с нами поедешь. Будет чудно.

— Где уж мне за вами угнаться, — улыбаясь, отвечала она. — Я старенькая.

— Неправда. Нет, нет.

— Без тебя мы не двинемся, — сказал я брату. — Если ты, Ваня, не хочешь, то мы отложим поездку.

— Может быть, у Вани дела, — сказала мама.

— Да нет, — ответил он, — если мама поедет, то отправлюсь с вами и я. Я был уже у воинского начальника, сразу же по приезде все сделал, чтобы времени не терять.

— А не устал ли ты, Ваня, с дороги? — спросила мать.

— Я в вагоне выспался за ночь.

Тут воспротивилась жертвенно, как всегда, мама:

— Куда там мне ехать, в леса забираться, а вот ты, Ванюша, поезжай с ними обязательно, поезжай, а уж мы с тобою потом, вечером, как вернешься, наговоримся.

Я видел, что она наглядеться на него не могла. Но она повторила:

— Обязательно поезжай.

Зоя только того и ждала.

— Согласился. Да, — закричала она и расцеловала его и маму и сказала ей: — Ну, честное слово, до чего же ты, мамусенька, добрая. Едем, едем. Кира, уговорили.

— Ну, да что с вами поделаешь, — сказал брат.

Кира во время уговаривания молчала, у нее только веселые искры в глазах заиграли, когда она посмотрела на нашу хитрую и ласковую Зою.

— Но я не знаю, куда вы меня повезете. В Корытово?

— Нет, дальше, — сказал я, — в Корытово заходить не будем, отправимся в Череху, и там на месте все решим.

— Хорошо, — сказал брат, — тогда мне надо умыться с дороги.

И сразу начались сборы, мы делали бутерброды и пили чай, Зоя побежала одеваться, а я, захватив полотенце, пошел с братом в сад к колодцу, туда, где он любил летом по утрам умываться и делать гимнастику. Я повесил на яблоню полотенце, брат сбросил китель, и я, зачерпнув ведро холодной воды, лил ему на руки и рад был бесконечно, когда брат мотал от удовольствия головой и говорил:

— Дома, Феденька, ах, до чего же хорошо.

А я, любуясь, смотрел на его веселое, освещенное утренним светом лицо, на ладность играющего мускулами, послушного и свободного во всех движениях тела. Он был выше среднего роста, тонок в талии и плечист.

— А ты гимнастику, я вижу, забросил, — сказал он, с наслаждением растираясь мохнатым полотенцем.

— Я ее в купальне делал.

— Но отчего у тебя пошли тройки по математике, ведь ты, судя по маминым письмам, этой весной едва проскочил. Хорошо, мы с тобой об этом еще на досуге поговорим, — сказал он, улыбнулся и посмотрел вокруг.

Потом на веранде мама ухаживала за ним. Нас ожидал чай и бутерброды с только что принесенной Иришей чайной колбасой и ветчиной, и мы пили чай, и масло таяло на теплых еще французских булках.

— Это Ириша, — говорила мама, — постаралась, все свежее принесла.

И я видел веселые глаза Ириши, а за ними сияющее радостью лицо мамы.

— Ты небось проголодался, — говорила мама. — Ну, как ты нашел всех?

— Федя потемнел.

— Но и у тебя волосы в юности были светлее, а теперь ты больше похож на прадеда даже, а не на деда.

— А я? — спрашивала его Зоя, она слышала каждое слово, как и Кира, хотя они, переговариваясь, ох как были заняты — приготовляли бутерброды.

— О тебе я уже и не говорю, — так измениться и за такое короткое время.

И тут Зоя начала расспрашивать его, да так быстро, что я слова больше вставить не мог.

— Да дайте ему чаю попить.

Я посмотрел на Киру, и хотя она работала молча, но и у нее насмешливо блестели глаза, и так в расспросах, суете и рассказах мы быстро напились чаю.

— Ну, уж вы меня простите, — сказала нам мама, — вы по дороге на пароходе вдоволь еще наговоритесь, — сказала мама, — а сейчас я Ваню к себе уведу.

Я было пошел за ними, хотел еще о чем-то брата спросить, но Зоя одернула меня:

— Что за новости, иди-ка нам помогать, не мешай, пусть он поговорит с мамой.