Алексей Варламов - 11 сентября

- А я бы попробовала, сестра.

- Что попробовала?

- Ну с той девицей. В жизни надо всего попробовать. А хочешь, мужчинок каких-нибудь позовем. Андрюху давай?

- Ты его все-таки нашла?

- Нашла, - поскучнела Мария. - Только он дурной стал. Все вы здесь портитесь.

- Я тебя об одном прошу, не вздумай ничего воровать в супермаркетах.

- А на фига? Мне и так нормально платят. Хотя иногда хочется что-нибудь стянуть. Здесь приятно хулиганить. Например, попить на улице пива. А потом присесть под кустиком и пописать.

Варя никогда не говорила, что Мария попала в Америку с ее помощью. Рей все устроил таким образом, что это выглядело как везение, подарок судьбы, случайно выигранная грин-карта. Но Мария не слишком свое везение и ценила.

- Поживу здесь немного, скоплю денег, надоест - уеду. А тебе хватит пить. Ты что-то стала много пить, сестра.

Варя покраснела. Она надеялась, что ей удастся скрыть свою последнюю страсть, замещавшую и отсутствие мужчин, и одиночество, и сиротство, примиряющую ее с жизнью и помогающую бессонными ночами справиться с тоской, но у выросшей с отцами-алкоголиками стюардессы был наметанный взгляд.

- Ты не приезжай пока больше, Маша, - сказала Варя, подняв упрямые глаза.

- Как скажешь, сестра.

И с этой порванной нитью в жизни у Вари что-то совсем разладилось. Все чаще она приходила на работу непротрезвевшая и с дерзостью смотрела на свою скорбную католическую начальницу, ожесточенно перебиравшую четки.

- Мне кажется, у тебя есть проблема, - сказал однажды Рей. - Может быть, стоит обратиться к Кэролайн?

- Свои проблемы я буду решать сама, - отрезала Варя. - А если я вас не устраиваю, можете отправить меня назад. Я к вам не напрашивалась.

Рей смущался, отступал, а она переживала оттого, что обидела этого большого доброго человека, и еще сильнее пила.

Так прошло еще несколько месяцев, а потом неожиданно снова приехала Мария.

- Ты откуда? - Варя никак не могла привыкнуть, что сестра в один и тот же день могла оказаться на Аляске и во Флориде.

- Из дома.

- Специально прилетела?

Машка стояла в прихожей в просторном плаще и глядела нерешительно и растерянно.

- Пройти можно?

Сестра разделась, села и вывалила огромный живот, в котором, судя по всему, была спрятана двойня.

- Мне сделал предложение один гамлет.

- Кто?

- Датчанин. Орнитолог.

- И похоже, сделал давно.

- Да нет, недели две как. Познакомились, когда летели в Мемфис, а через неделю сделал.

Варя недоуменно воззрилась на Марию.

- Это не его ребенок, - пояснила она, покусывая губки и в упор глядя на сводную сестру с потаенной мыслью. Мысль эта так явственно сквозила в ее взоре, что Варя, еще не догадываясь о ней, почувствовала волнение.

- Но для него это не важно? - спросила она неуверенно.

- Он ничего не знает.

- Как?

Машка хмынула:

- Опять краснеть начнешь.

- Какой у тебя срок?

- А бог его знает. Я гинекологов терпеть не могу с детства.

- Здесь они другие.

- Гинекологи во всем мире одинаковые.

- Что ж, поздравляю.

"Она уедет, и я напьюсь. Господи, как напьюсь!"

Но Мария не уезжала. Варе было стыдно. Она хотела скорее остаться одна и забыться, а сестра не торопилась. Сидела в кресле и курила, с наслаждением выпуская колечками пахучий дым.

- Беременность - это что-то. Я за всю жизнь столько не блевала. Значит, так, сестренка. Я этого ребенка родить хотела и рожу. Но мне он сейчас не нужен. Никак не нужен. А вот ребенку нужна мать. Я все продумала. Самое простое - отдать его. Здесь малые детки не пропадут. А особенно белые. Но не изверги же мы с тобой, - рассуждала она, так ловко вворачивая это "мы", что Варя начинала чувствовать себя ответственной за то, что произошло. - Рожать буду я, но по твоим документам, и ребенок будет числиться твоим. Времени у нас немного. Я через неделю должна быть в Питсбурге у своего птицелова. Так что гони сюда свою драйверс лайценс, говори сошиал секьюрити намбер, и пошли сдаваться.

- Трудно по-русски сказать?

- Мне так удобнее. А ты становишься похожа на свою мамашку. Такая же зануда и педантка.

- Оставь в покое мою мать. Как ты можешь беременная столько курить?

- Ерунда. Пусть привыкает. Ну что, согласна?

- На правах фотография другая, и ее не переклеишь.

- В частной клинике никто туда смотреть не будет. А взятки и тут берут. Только надо уметь давать.

"Авантюристка, всегда была и умрет такой. И меня зачем-то втягивает",подумала Варя, но странное возбуждение охватило ее, когда она отвозила сестру в клинику, ждала родов и не понимала, с кем на самом деле все происходит, с ней или с Марией. Там лежала под ее именем сумасбродная девчонка, ворвавшаяся когда-то в Варину жизнь, перепутавшая ее, перевернувшая с ног на голову, и как знать, если бы не Машка, может быть, и жизнь эта сложилась совершенно иначе. Хуже или лучше, но иначе.

- Тебе не уйти от судьбы. На нас смотрят как на лесбийскую пару, заговорщицким шепотом проговорила Мария, когда Варя ее навестила в клинике. - Доктор интересовался, будет ли мой партнер присутствовать при родах.

- Кто?

- Партнер. Так называют лесбиянки своих мужей. Или жен.

- Я не могу, - она умоляюще поглядела на сестру.

- Правильно. Я так ему и сказала, что мы выросли в культурной стране. Ладно, читай книжки про новорожденных и не вздумай ничего заранее покупать. А мне принеси сигарет.

А потом она родила здоровенную, красную, орущую день и ночь девку на четыре с лишним кило с желтыми корками на бровях, и их роли поменялись. Мария вела себя точно заправский папаша, но ребенка на руки не брала.

- Значит, так, - говорила она, сцедив молоко, - я по магазинам, вот тебе молоко, корми и давай ей срыгивать. Бутылочки обязательно стерилизуй.

- А может, лучше я в магазин? - робко спросила Варя. - Я боюсь. У меня никогда не было детей.

- У меня тоже.

- Но я не умею ничего.

- Давай завернем и отнесем к кому-нибудь на порог. Или продадим. За белого ребенка много дадут.

- Шантажистка.

Машка привезла кроватку, коляску, купила кучу одежды, памперсы и стала собираться.

- Мы, наверное, не скоро увидимся с тобой, - говорила она, расчесывая волосы и стараясь не глядеть в сторону кроватки, где спала безымянная девочка. Они так и не договорились, как ее назовут. - Деньги я тебе буду пересылать.

- Не надо мне денег, - вскинулась Варя.

- Ты что, сестра, меня совсем за дрянь держишь? - медленно сказала Мария. - Думаешь, мне это легко?

Если бы она в этот момент зарыдала, то Варя могла бы заподозрить ее в актерстве. Но она глядела с той же закушенной губой, и взгляд у сестры был настолько затравленный и несчастный, что все разговоры про летучих голландцев и Гамлетов, независимо от того, были они правдой или нет, звучали нелепо. Но должна же быть какая-то причина. Эта женщина была в своем уме, но поступки ее были безумны, она наносила себе рану, которую не сможет залечить никогда, будет мучиться, и было совершенно непонятно, зачем она это делает, какой датский принц, если только она его не выдумала, мог заменить ребенка?