Андрей Варламов - Цепная реакция

Раздался лязг запора, и на пороге появился одетый в одни лишь длинные цветастые трусы до колен тучный, загорелый человек, черноволосый, с ухоженными густыми усами.

Кавказское происхождение хозяина дома было очевидным.

Представившись, извинились за нарушенную сиесту и прошли в просторную чистую комнату, оклеенную голубенькими обоями в веселых цветочках.

Пакуро вкратце объяснил суть дела. Затем, выложив перед участковым копию послания убийцы, спросил:

- Как думаете, кто в поселке мог это ему перевести?

Усы участкового возмущенно зашевелились. Округлились глаза.

- Да я ему и перевел! - выпалил с негодованием. - Я же под Баку родился...

Борис захохотал, откинув назад голову.

- Вы чего смеетесь? - опешившим тоном произнес блюститель сельского правопорядка.

- Ваша улица полна неожиданностей, - нейтральным тоном пояснил Пакуро.

- Галифе у вас есть? - спросил Борис хозяина дома, кивнув на его семейное нижнее белье.

- Конечно...

- Советую надеть. Фуражечку возьмите. И - пойдем к нашему общему подопечному. Заждался небось...

Хвастунов, облаченный лишь в плавки и пластиковые растерзанные шлепанцы, лежал на надувном матрасе в гамаке, подвешенном посередине садика, со вниманием читая детектив в характерной убого-пестренькой обложке.

Узрев идущих к нему навстречу двух мужчин в аккуратно выглаженных брюках, одинаковых белых рубашках с короткими рукавами и строгих галстуках, за которыми, отдуваясь, семенил, отирая пот со лба, тучный участковый, небрежно отбросил книжку в сторону и, болезненно и понятливо кривясь, привстал.

В его глазах, уныло и пусто взиравших поверх голов незваных гостей, читалось столь откровенное осознание сути данного визита, что Пакуро, не утомляя себя преамбулой знакомства, коротко и отчужденно спросил:

- Пистолет в доме?

- Нет, - отвернувшись, буркнул убийца.

- В доме Виктора? - Пакуро кивнул на соседний дом.

- Не знаю. Братва с ним какая-то приезжала, отобрали... Деньги вернули.

Борис, несший в руке служебную папочку, раскрыл ее, вытащил фотографию Чумы:

- Этот?..

Вскользь посмотрев на фотографию, Хвастунов, устало щурясь, обронил:

- Точно. - И добавил разочарованно и с тоской: - А все-таки - умеете...

- Сто тысяч долларов здесь? - спросил Пакуро.

- Да какие сто тысяч... - Махнул рукой. - Неполная десятка осталась.

- Гасил долги по прошлым мебельным прогарам? - вступил в беседу Борис.

Хвастунов удивленно хмыкнул:

- И это знаете...

- Ну, - Пакуро обернулся к участковому, - давайте понятых, уважаемый переводчик, начнем обыск, потом обед, а после проедемся с арестованным до места его нового жительства. Увы, Юра, согласия у вас не спрашиваю...

- Каждую минуту вас ждал... - поведал тот невпопад.

- Сказать вам одну вещь? - доверительно произнес Пакуро. - Эту фразу мне приходилось слушать ровно столько же раз, сколько и другую... Другая фраза такая: "Ненавижу вас!"

- Лично я... не вас, а себя, - бесстрастно отозвался убийца.

На следующий день к вечеру, оставшись в одиночестве в пустом кабинете, Пакуро ткнул пальцем в клавишу диктофона, и тесное пространство помещения заполнил глухой и мерный голос Хвастунова:

"Почему я сразу на признание пошел? А чего крутить, время терять? На гриве не удержался - на хвосте не удержишься!

Почему Валюху убил? До сих пор не разберусь... Я же у нее деньги постоянно брал. И все получалось с их оборотом, честь по чести возвращал долги с процентами... А после - срыв за срывом... Квартиру пришлось продать. А когда склад с мебелью сгорел, начал выкручиваться из последних сил... Кредит на мне висел сумасшедший. Ей, конечно, ничего не сказал, взял сто тысяч, думал, выкручусь, а не вышло - пришлось долги проплатить. Скучная, в общем, песня. Таких, как я, - сотни. А тут и она наезжать стала... Давай деньги, и все! А я был в курсе: банк, где Валька работала, чеченский, сдаст меня хозяевам - выводы будут плачевные... Кстати, она так и сказала: не обижайся, Юра, сдать тебя придется. Да ладно бы так сказала, а то такой грязью полила... Ну, я твердо заверил, что все будет в порядке, попросил еще недельку, тем более знал - обо мне никому ни гугу, она женщина замкнутая была, волевая, все в себе держала... А уж если банковские деньги втемную крутила, то кому же о том скажет? Ее это, личное. К тому же злоупотребление...

И вот лежу как-то ночью, не спится, думаю... И всякая чушь в голову лезет... Ну ведь кто она мне? Бывшая родственница? И злоба меня берет: хлебнул я сначала от одной сестрички, а теперь вот - от другой... А потом о предках своих почему-то вспомнил... Ведь кто предки-то были? Янычары! Вам смешно? А вот мне - нет... У нас в роду все мужики горячие, прадед, тот чуть что - за нож... Ну, думаю, ведь не боялись крови они, эти предки. А я, славянскими генами разбавленный, трусоват стал, всю жизнь всем навстречу иду, кланяюсь, проплачиваю, как фрайер... Раб и приспособленец! И что в результате имею? Хибару в захолустье? И ту чечены отцапают со дня на день... Ну, думаю, давай-ка, правнук турецкоподданного, решать вопрос дедовским способом... А тут вижу - у Витька, соседа, пистолет имеется. Ну, поторговались, купил. Сел на электричку на следующий день, поехал к Вальке. Да! Тут как раз участковый зашел, а я газету читал, рубрику эту - про невозможные встречи... И сам не знаю почему говорю ему: переведи, мол, на азербайджанский, он же с турецким - один в один; переведи, мол, фразочку: кто хочет со мной встретиться, звоните по такому-то телефону...

Тот перевел. Я бумажку с текстом в карман положил и поехал. И все-таки убивать ее не хотел. Дай, думаю, куплю хорошего вина, арбуз... Посидим, я ей все расскажу, как есть, может, подсобит, войдет в положение...

Встретил ее у подъезда - она из магазина возвращалась.

Сначала разговор шел ровный; я все, как есть, описал, пообещал долг со временем отработать и предложил: внеси пока свои деньги в банк, ведь есть же у тебя, знаю. У них вообще семейка такая... накопителей. Муж за границей, как понимаю, счет в хорошем банке открыл, туда доходы и стекались... Ну, это личное дело каждого, тут не мне судить. А все же не то чтобы зависть, а озлобленность меня душила. Вот они - благополучные, здоровые, все у них получается, капиталец нарастает день ото дня, а я - в полном дерьме утопаю глубже и глубже... А они, суки сытые, еще и душат меня планомерно. И ведь задушат, точно! Но убивать... Нет, не хотел я ее убивать. И не убил бы, если бы не начала она орать и с грязью меня смешивать. Ты, дескать, никчемная тварь, трепач, подлец, подставил меня... И снова чеченами стала угрожать причем всерьез. Я, говорит, проплачу деньги в банк, я порядочная и обязательная, но из тебя за это душу с корнем вырвут. Ну, тут я уже чисто механически... Достал пистолет, она и сообразить даже не успела, что к чему, а я - бах! И все, закончился гневный монолог, просто все оказалось... Ну, так мне виделось тогда... Тут девочка вошла, дочка ее... А я - будто робот, абсолютно никаких эмоций... Даже умудренная снисходительность какая-то нахлынула. И - ощущение силы. Необыкновенное, чарующее... Наваждение просто. После, конечно, все это надстояние над смертными в такую темень души обратилось, в такую тоску стылую... Ну, взял я девчонку за плечо, развернул, меня она знала, не боялась, и - в голову, в упор... Два раза. Почему два, когда одного бы хватило? Не знаю... То ли любопытство, как пуля в плоть входит, то ли вновь эту техническую простоту убийства ощутить... Бах готово! Н-да... Деньги, какие в квартире были, забрал, записную книжку в карман сунул, а золотишко не тронул, вас запутать хотел... Мол, не ограбление, а типа мести...