Александр Вельтман - Романы

Новгородец Ивор привык везде иметь свободный доступ.

Он промчался стрелой чрез Золотые ворога и подскакал к воротам Двора Княжеского; хотел пронестись мимо двух воинов охранной Княжеской стражи, стоявших пред въездом, но они ему заградили дорогу копьями.

Ребры коня затрещали от крепких колен Ивора; конь вскинул передние копыта, двинулся порывистым скочком вперед, очутился на широком дворе Княжеском, а два храбрые витязя на земле. Покрытые с ног до головы воронеными бронями, в остроконечных шлемах и в кольчугах, лежали они на спине как черные жуки; но, горя местью и желанием приподняться на ноги, преследовать неизвестного дерзкого витязя, они тщетно двигали руками и ногами, гремели доспехами и кричали: «К бою!»

Червленые щиты, золоченые бердыши, булатные мечи, каленые стрелы были разбросаны вкруг них и лежали, как на поле битвы, отслужив службу и упившись кровавого вина.

Посвечивая своим золотым шлемом, Ивор подскочил к Княжескому крыльцу; но повторенное павшими воинами слово: «К бою!» вызвало отвсюду дворовую челядь. Покуда поток сей стремился с гор, чтоб потопить собою Ивора, он успел уже привязать вороного своего коня к кольцу столба, подле крыльца Княжеского, пересчитал все дубовые ступени и очутился в гриднице.

– Чего волишь? – спросил его удивленный Староста Гридней [54] Княжеских дружинников. – А. Б. , когда Ивор, не обращая ни на кого внимания, раздвигал толпу Гридней и слуг Княжеских.

– Князя Всеволода! – отвечал он, не останавливаясь.

– Нет допуска без ведома! – сказал Староста и загородил собою дорогу.

– Поухай и пустишь! – вскричал не терпящий остановок Ивор.

Неосторожный удар сгоряча пришелся прямо в беззащитный нос Старосты. Удар заключал в себе всю силу мышц руки Ивора, вооруженной чудной травой, и потому серебряный, с золотой нарезкой шишак выскочил с места и, не сохранив на затылке, равновесия, грохнулся на пол, вместе со старостою Гридней. Падая, чихнул он, а лежа уже на полу, произнес: «Правда!»

Кто после этого мог остановить Ивора?

Не буду описывать дальнейшего движения вперед Ивора по дворцу Княжескому, встречи его со Всеволодом, переговоров и действия Эмшана.

Скажу только, что следствием всего было то, что Князь Всеволод Георгиевич чихнул, произнес: «Воистину так!» – а Ивор, пожелав ему здравствовать, отправился обратно в Новгород с Послами Княжескими и с объявлением, что Великий Князь: «еда Ноугороду волю всю, и уставы старых Князь, его же хотеху Ноугородцы».

Приезд Ивора в Новгород был торжествен, как светлый день Воскресения.

Ивор приехал прямо к Двору Ярослава и велел ударить в вечевой колокол. Частые удары повестили радость. Бегом стекался народ.

Когда объявил Ивор Новгородцам, что по завещанию Олега Сбыславича он сослужил им службу и привез от Великого Князя волю избрать себе Князя, они, в благодарность, провозгласили его Воеводою Дружин Новгородских н назначили праздновать честь и славу Новгорода.

Новгородцы хотели повеличаться пред бывшими у них в гостях купцами Любскими и Бременскими [55] Любек и Бремен – города Ганзейского торгового союза, имевшие обширные связи с Новгородом. – А. Б. и в то же время помириться с ними за схваченных нескольких иностранных купцов во время мятежа за возвышение цен на товары и повешенных на воротах Гостиного двора.

Скучно всякое описание торжеств и празднеств; но я не решился выкинуть скучной страницы из книги преданий о роде Пута-Заревых.

С заустрия, Радуницею раздался голос вечевого колокола, а за ним звон по всем концам Новгородским.

Начиналось торжество.

Праздник рядит иногда и душу в роскошные узорочья, в жемчуг, в светлые камни, в шитый сухим золотом кожух [56] Древняя Русская одежда; у знатных: кожух, сухим златом шитый. , в соболи, и эта барыня, часто отжившая свою молодость и радость, еще хочет обратить на себя общие взгляды, еще жеманится, еще спесивится, еще воображает быть целью внимания и краснеет на старости лет от скромности.

Праздник пройдет, и опять надевает она старую, изношенную одежду свою. Эта одежда подбита привычками, выложена трудами, обшита горем, унизана слезами; но она впору ей, сидит на ней ловко!

Вот молодость уже расчесала кудри свои, зашумела паволокою, заскрыпела сафьяном; степенность и старость пригладили бороды, развернули силы, встрепенули кости; женщины богатство природное дополнили искусственным; старушки погрузились в глубокие сундуки, где лежали япончицы, повязки, узорочья, ширинки, как преданья дней бывших, как современницы давно прошедшей их молодости, но еще крепкие, не потерявшие цвета, не изношенные, заветные, сберегаемые для детей, внуков и правнуков, как памятник снов, виденных отжившими поколениями.

Должно сказать, что это был первый праздник, в котором все красные девушки Новгородские должны были участвовать; ибо Новгород хотел показать себя во всей красе, во всем величии.

В увечании сказано было: быти торжеству велию и пиру на вси Ноугородские люди.

Вот, согласно сему увечанию, собрались все на поляну к Святой Софии. А оттуда, слышавшу молебие, двинулся весь поезд следующим порядком ко Двору Ярославову.

Открывал шествие Владыка: за ним несли священнослужители хоругви, святые лики всех храмов Новгородских и несудимые грамоты монастырские [57] Несудимые грамоты – право, даваемое Князьями монастырям, не быть под ведением властей по управлениям вотчин их. .

Следовал потом Стяг Владычен, потом Частные Старосты пяти концов Новгородских и стража, вооруженная колонтарями и секирами, сотнями, в цветном добром платье.

Потом два Степенные Боярина несли грамоту, данную Новгородцам на права и преимущества их Ярославом I, и Русскую его Правду [58] Важнейший свод законов Древней Руси, Русская Правда, создававшийся с XI по начало XIII в. в Киеве и Новгороде. – А. Б. на двух оксамитных подушках.

За ними следовал Степенный Посадник, с Боярами, Думцами [59] Думец – советник (древн<���ий> чин). «С добрым думцею Князь высока стола додумается, а с лихим думцею и малого стола лишен будет». и начальными людьми [60] Военные и гражданские чиновники, выполнявшие определенные задания («приказы») князя или посадника. – А. Б. , и потом Воевода с вершниками пятины Древенской [61] Деление новгородских земель на пятины (Водскую, Шелоньскую, Деревскую, Обонежскую и Бежецкую) известно с конца XV в. По пятинам велся учет населения и земель, раскладка налогов и организация, военной службы. Возможно, пятины существовали и в Новгородской феодальной республике, соответствуя делению города на концы и подчиняясь конечным старостам. – А. Б. , которые одеты были в красные кожухи, покрытые кольчугами, в остроконечных шлемах с кольчужными забралами и в стальных оплечьях, а вооружены саблями и стрелами, на конех добрых, а конские наряды: чепи гремячия и поводныя и иные наряды большие.