Максим Акимов - Бредовая идея

Длинный хвост очереди извивался змейкой и уходил куда-то влево, вглубь отдела, где давали что-то югославское или гэдээровское. Несмотря на то, что продавщица была сонной и неповоротливой, очередь все-таки двигалась. Олег Алексеевич подошел к отделу, оглядел толпу с каким-то странным удовлетворением, как будто хотел сказать: «Да, подходяще» — и только после этого пристроился в хвост.

— Кто крайний? — спросил он.

— За мной будете, — ответил ему человек в очках.

— А что дают? — поинтересовался Олег Алексеевич.

— Обувь импортную, — отозвалась очередь несколькими голосами сразу.

Некоторое время стояли молча, было слышно, как ближе к прилавку бузят нахалы, желающие пролезть без очереди, их выталкивают отстоявшие, возня мешает движению, и от этого очередь движется еще медленнее.

— Часа два, наверное, простоим, — сказал Олег Алексеевич, чтобы заговорить с соседом по очереди.

— Какой там! — охотно отозвался тот. — Три, не меньше. Я на прошлой неделе стоял, полдня убил.

— Да, времени здесь можно убить уйму!

— Ученые подсчитали, что мы почти четверть жизни проводим в очередях.

— Вы подумайте, это же в общей сложности годы набираются!

— А ведь в капстранах, говорят, вообще очередей не бывает.

— Какие очереди? Там продавец за каждым покупателем гоняется, чтобы он только вещь примерил, а уж если купит — то это счастье просто.

— А в продуктовых магазинах у них что творится!

— И не говорите. Все расфасовано, все нарезано, всего, что только придумать можно, по сорок сортов на прилавках лежит, — горестно заметил Олег Алексеевич.

— Зато у них неравенство сплошное, социальное расслоение вопиющее, эксплуатация бедных классов продолжается, — резонно проговорил сосед.

— Да уж лучше неравенство, чем такие очереди.

— Нет, не скажите, это искажает человеческую душу. Так или иначе, но все должны быть равны; я наш голодный социализм ни на какой капитализм бы не променял.

Очередь почти совсем перестала двигаться, в ее голове началась отчаянная давка, мало-помалу завязалась перебранка, постепенно переходящая в мордобой. Крики становились все громче и уже заглушали разговоры в очереди, кто-то стал громче говорить, остальные замолчали, следя за развитием ситуации.

— Не пропущу тебя, гад, ни за что не пропущу, обед скоро, я с самого утра стою, а ты без очереди влез, — орала благим матом пожилая дама.

— Я стоял, с самого начала стоял, мне на пять минут отойти нужно было, в соседнем отделе очередь проверить, — голосил лысоватый мужчина.

И у той, и у другого появились сторонники, скоро весь передний фланг разделился пополам, поддерживая одного из кричащих. Спустя какое-то время дама вцепилась в воротник своего соседа, недвусмысленно угрожая вырвать последние волосы из его головы. Однако из отдела высунулась продавщица, рявкнув как следует на дерущихся, они примолкли. Лысоватый проскочил первым, провожаемый приглушенным матерком и проклятиями.

— Что делается! — сказал Олег Алексеевич. — Страсти нешуточные, просто Большой театр.

— И не говорите. Я на прошлой неделе стоял, так одному нос до крови расквасили и пальто порвали.

Скоро продавщица опять появилась у дверцы в отдел, оттесняя грудью напирающую толпу.

— Обед, обед, — провозглашала она своим громоподобным голосом.

— Как обед? Сейчас без семи минут, какой обед, несколько человек бы еще успели зайти! — закричал кто-то из самых первых.

— Это на ваших без семи, а на моих две минуты второго! — прокричала продавщица, пропуская кассиршу и закрывая отдел на ключ. — И не базарьте тут, а то придется дверцы ремонтировать, чуть не каждый день с петель сносят!

Очередь приуныла и замолкла, разговоры, еще минуту назад такие оживленные, прекратились как-то сами собой.

— Вы стоять будете? — спросил Олега Алексеевича его сосед.

— Конечно, а как же!

— Тогда я отойду, посмотрю, что в других отделах делается.

— Идите, я никуда отходить не буду, а то, знаете, потом не найдешь никого, придется заново занимать.

Сосед отошел. Время, как ни странно, проходило быстро, за Олегом Алексеевичем заняли несколько человек, окончательно перегородив пространство между отделами. Затихшая очередь стала понемногу разогреваться, и снова возникла потасовка и выяснение отношений. Стояли, слушали.

Наконец, с десятиминутным опозданием, показались продавщица с кассиршей.

— Зин, смотри, их еще больше сделалось. Я думала, хотя бы за время обеда разойдутся немного, а они — как из мешка посыпались, — громко проговорила кассирша.

— Больше не занимать, короткий день сегодня, через час учет начнется, скажите, чтобы больше не занимали! — закричала Зина, пробираясь на рабочее место.

Почти до самого вечера простоял Олег Алексеевич около обувного, однако очередь его так и не подошла, отдел закрыли, когда четыре человека оставалось.

Взглянув на часы, Олег Алексеевич понял, что никуда больше сегодня уже не успеет, и все, что мог получить сегодня в центре развлечений «Машина времени», он уже получил. Подойдя к администратору, которая сидела при входе, он не удержался и спросил:

— Скажите, пожалуйста, а какие-нибудь отделы еще работают?

— Только продуктовые, но там очередь совсем небольшая.

— Жаль, — сказал Олег Алексеевич.

— А вы приходите завтра, наш центр открывается в восемь, можете еще до открытия, у входа тоже очередь собирается, некоторые специально приходят, чтобы до работы успеть.

— В восемь, говорите?

— Да, чуть пораньше даже. А сегодня можете в соседний павильон пройти, там до девяти вечера аттракционы работают: есть прием в члены КПСС, инструктаж перед загранпоездкой, комсомольское собрание…

— А экзаменов в партшколу нет?

— Пока нет, но с открытием дополнительного павильона планируется организовать, на это развлечение большой спрос. Хотя оно, скорее всего, будет подороже, чем остальные, сами понимаете, в основном для бывшей номенклатуры.

— Да я готов заплатить, вы только организуйте. Я ведь, когда сюда прихожу, будто молодость свою возвращаю, у вас ведь душой отдохнуть можно, отогреться, здесь — островок настоящей жизни, в которой ничего не изменилось за эти пятнадцать лет. Хорошо!

Молоденькая администраторша пожала плечами, однако профессиональная вежливость не позволила ей удивиться более явно. За все то время, что она работает здесь, перед глазами прошло множество людей самого респектабельного вида, и все они хотели потолкаться в очередях, причем подольше.

— Не удивляйтесь, девушка, вам этого не понять, вы слишком молоды, — проговорил Олег Алексеевич, отвечая на мысли юной дамы.

— Почему же не понять: ностальгия мучает — это я отлично понимаю.