Сергей Максимов - Денис Бушуев

– Ты чего, дедушка? – удивился Бушуев, узнав деда Северьяна.

– Садись в лодку. Поедешь со мной! – глухо и строго приказал старик.

– Зачем?

– Садись, тебе говорят! – крикнул дед Северьян.

– Тише, команду разбудишь… – попросил Денис и, смутно предчувствуя что-то недоброе, вышел из каюты.

Долго ехали молча. Старик неторопливо греб и невесело посматривал на внука.

– Куда мы едем?

– Сиди и молчи!

Как только миновали село, дед Северьян пристал к берегу и слегка подтащил лодку. Тяжело сел на камень и позвал внука. Денис хотел было тоже присесть, но старик не разрешил.

– Стой!.. Стой статуем передо мной! – приказал он. – Стой и отвечай правду, ежели я тебя спрашивать буду.

Денис покорно стал перед дедом и потупил голову.

– Ты с Манефкой Ахтыровой путаешься? – тихо спросил старик.

– Я люблю ее… – так же тихо и спокойно ответил Бушуев.

– Не про любовь я спрашиваю… Путаешься, говорю, живешь с ней?..

– Да, живу…

– Значит, правда! Значит, правда! – взметнулся старик. – Да как ты, сукин сын, смел к чужому добру притронуться? Она что – жена тебе? Что ты, дьявол долговязый, позоришь Бушуевых! Эх, сукин ты сын!..

Он пошарил рукой возле себя, схватил тонкий тальниковый прут, вскочил и изо всех сил ударил по лицу внука.

Денис не шевельнулся. Только почувствовал, как из рассеченного уха потекла по шее теплая кровь.

Дед Северьян отбросил прут и зашагал к лодке, хрустя гравием под сапогами. Сталкивая лодку, повернулся и уже спокойно сказал:

– Брось это дело, Денис. Хорошего ничего не получится. Человек должон соблюдать себя. Подумай и – брось… Ступай домой пешком, я с тобой, брат, и в одной лодке сидеть не хочу посля такой погани…

Старик уехал. А Бушуев еще долго стоял на берегу, задумчиво смотрел на черную, как смола, воду и растирал кровь на рассеченном лице.

Около полуночи дверь в спальню Анны Сергеевны отворилась и вошла Варя, босая, в одной длинной ночной рубашке. Варя знала, что мать одна; отец спал в кабинете на диване: накануне бородатый слесарь унес кровать Николая Ивановича для ремонта. Анна Сергеевна еще не спала и читала журнал, лежа в кровати.

– Ты чего, Варюша?

Варя таинственно улыбалась.

– Можно, мамочка, полежать с тобой? Я совсем спать не могу.

– Что так? Ну ложись, если хочешь… Только – на пять минут, не больше.

Варя мигом залезла под одеяло и плотно прижалась к теплому телу матери, обняв ее. Она ощущала странную потребность чьего-нибудь общества, она не могла оставаться наедине со своей тайной.

– Да у тебя жар! – сделала открытие Анна Сергеевна, прикоснувшись щекой ко лбу дочери. – Ты больна?

– Нет, мамочка, я не больна… я совершенно здорова… я очень даже здорова… – запротестовала Варя, дрожа всем телом.

– Как – нет? Больна, конечно!

– Ах, нет… совсем не то! Я здорова, честное слово, здорова… Только я… я, мамочка… – она запнулась, голос ее задрожал, на глаза навернулись слезы…

– Ну что?.. Договаривай! – насторожилась мать.

Варя глубоко вздохнула и тихо, но радостно сообщила:

– Я, мамочка, влюбилась…

– Что?! – вскрикнула Анна Сергеевна, отталкивая дочь и привставая. – Повтори, что ты сказала!

– Я люблю Дениса… – совсем тихо прошептала Варя. – Кажется, и он меня любит… Я сказала ему первая, а он… поцеловал меня в волосы… Потом я его поцеловала… Вот и все.

У Анны Сергеевны разом упало сердце. Боже! Зачем судьба так несправедлива к ней! За что это новое наказание, за какие грехи! Как это она, мать, проглядела эти отношения Вари и Дениса. Их надо было ожидать, она давно подозревала, что Денис совсем не такой простак, каким кажется…

Анна Сергеевна, с искаженным страданием лицом, спрыгнула с кровати, толкнула дверь в комнату мужа и принялась теребить за плечо спавшего глубоким сном Белецкого. Варенька, как мышонок, забилась в уголок кровати и прижала колени к подбородку, прислушиваясь с бьющимся сердцем к тому, что происходило в соседней комнате.

– Коля! Коля! – звала Анна Сергеевна.

– А!.. Что?..

– Да проснись же, бессердечный ты человек!

– Что такое? – испуганно вскрикнул Белецкий, садясь и спуская с постели ноги. – Пожар, что ли?

– Не остри!.. Ты понимаешь меня? Ты в сознании? Ты видишь и слышишь меня?

– Я думаю, и глухой бы тебя услышал… Да в чем же дело, в конце концов?

– Слушай и удивляйся! Наша Варька влюбилась в Дениса… Они уже объяснились, целовались и… и… Бог знает, что еще у них было…

– Гм… – неопределенно крякнул Белецкий.

– Вот видишь, как легко ошибиться в человеке! – торжественно продолжала Анна Сергеевна. – А мы-то его ласкали да голубили… Вот чем отплатил он нам за нашу ласку – дочь соблазнить собирается…

– Мамочка! Зачем ты так говоришь!.. – крикнула Варя.

– Молчи!!!

– Да ты погоди, не горячись… – спокойно и строго сказал Белецкий, вставая босыми ногами на ковер и ища ночные туфли. – Может быть, все это и не так уж страшно. Надо сначала выяснить… Откуда ты, во-первых, узнала…

– Какой же ты истукан! От Варьки, конечно. Она сама рассказала… Варвара! Иди сюда! Впрочем, не ходи, мы сами придем. Коля, ступай за мной!..

Зевая и придерживая рукой спадающую пижаму, Белецкий поплелся за женой в спальню.

Повторив слово в слово свои показания, Варя с мольбой и надеждой смотрела на отца. Белецкий важно уселся в кресло и сложил на животе пухлые руки. Он сразу, по-мужски оценил все происшедшее между дочерью и Денисом и, не найдя в их отношениях ничего скверного, внутренне уже улыбался и снова мечтал о теплой постели.

– Если дело обстоит так, как ты рассказала, – а я тебе верю – то, пожалуй, я ничего особенного в этом не вижу… – начал было он, стараясь сдержать зевоту и придать лицу строгое выражение… – Денис человек порядочный…

– Как ничего не видишь?! – взметнулась Анна Сергеевна. – Да ты что, с ума что ли сошел? Разве Денис пара Варьке?.. О боже! Всю жизнь мечтала о том, чтобы моя дочь вышла замуж за… матроса!

– А если я его люблю! – крикнула Варя.

– Молчи!

– Все равно люблю!

– Молчи, я тебе говорю! – топнула ногой Анна Сергеевна.

– Послушай, Аня… – примирительно сказал Белецкий. – Денис, кто бы он там ни был – матрос, лоцман или поэт – порядочный и культурный человек, и, право, не наше с тобой дело вмешиваться в их отношения. В конце концов, это их дело…

– Ах, так! Ты тоже заодно с ними?

– Да не заодно я с ними… – досадливо поморщился Белецкий. – Только надо же быть справедливым…

– Это ты называешь справедливостью: свою дочь, культурную и умную девочку, способную, интеллигентную, обречь на жизнь в какой-то деревенской дыре среди темного и грязного люда – это ты называешь справедливостью? Ты об этом-то подумал, когда о справедливости заговорил?.. Нет! Никогда Варьке не бывать женой Бушуева! Пока я жива – не бывать!